Ренни испытующе посмотрел на Джейми — они далеко углубились в парк, а она все не заговаривала о главном.

— Прекрасная погода, — улыбнулась Филлипс, — не каждая весна так балует.

— В этом месте я, наверное, должен прочитать что-нибудь из Уильяма Блейка. К примеру:

В древней той стране

Нет конца весне —

Там и жили Двое

Жизнию Святой,

Не смущаясь вовсе наготой.

— Довольно, негодник.

— Потом мы спрячемся вон за тем вековым дубом и будем долго, горячо целоваться. В довершение всего я признаюсь тебе в вечной любви.

— Было бы неплохо, — ответила Джейми с лукавой улыбкой.

— Только твои серые глаза выдают тебя, дорогая Джейми. На какое преступление ты хочешь соблазнить меня на этот раз?

— О каком преступлении идет речь? — вскинулась Филлипс, делая невинные глаза. — Или то, что произошло между нами в прошлый раз, ты считаешь преступлением?

— Нет, последняя ночь была просто великолепной. А ты — божественна. Так что же все-таки привело нас на романтическую прогулку?

— Очень точно сказано: романтическую. Весна, любовь, пьянящее желание… — Джейми откинула назад волосы.

Ренни не поддержал ее игру.

— Извини, у меня осталось всего пятнадцать минут свободного времени. Что тебя интересует на этот раз?

Джейми, немного помолчав, осторожно спросила:

— Ты что-нибудь слышал о террористической группе «Белая звезда»?

— Группе «Белая звезда»? — машинально переспросил Ренни. Вся информация о «Белой звезде» шла под грифом «строго секретно». Он хотел было сказать Джейми, что об этой группе ему ничего не известно, но передумал. Кое-что он мог сообщить Филлипс. Надо ее тоже иногда поощрять. В конце концов у них было нечто вроде делового сотрудничества. — К сожалению, почти ничего. По нашим сведениям, группа действует в течение пяти лет, но разоблачить хотя бы одного ее участника пока не удалось. С «Белой звездой» так или иначе связаны самые громкие преступления десятилетия: взрыв в универмаге, террористический акт в олимпийской Атланте…

— Но ведь преступников нашли, — перебила его Джейми. — Я же сама…

— Нашли-то нашли, — с невозмутимым видом продолжал Стикс, — но только исполнителей. Для всех они экстремисты-одиночки. У нас есть лишь косвенные доказательства того, что за этими фанатиками скрывается могущественная сила. Эта группа набирает мощь. Я не удивлюсь, если завтра они попытаются взорвать станцию, поезд…

— Или «Титаник», — добавила Джейми.

— «Титаник»? — Ренни недоуменно посмотрел на девушку. — При чем здесь «Титаник»?

— Ты же сам сказал, что им нужна грандиозная цель. Почему бы не «Титаник»? Об этом преступлении забудут не скоро. Подобного эффекта не достичь при взрыве какого-нибудь поезда в Калифорнии.

— Конечно, теоретически все возможно, — согласился Ренни. — Это идеальная мишень, правда, хорошо охраняемая. Однако до сих пор террористы всегда использовали одиночек. Во всяком случае, никто из преступников ни словом не обмолвился о существовании организации. Даже когда мы пытались воздействовать на подсознание с помощью… — Ренни осекся.

— Ты мне об этом ничего не рассказывал. Меня интересует еще один вопрос: может ли террорист-одиночка потопить такой гигантский лайнер, как «Титаник»?

— Ну, смотря с чем он туда проберется. Во всяком случае, пистолета и гранаты для этого явно недостаточно. На «Титанике» установлена суперсовременная охранная аппаратура. Повторяю: теоретически все возможно, но этот корабль «Белой звезде» не по зубам.

— Тем не менее в истории известен случай, когда пожар на корабле устроил один сумасшедший радист. В результате пароход пошел ко дну.

— Да, да, сумасшедший радист оказался к тому же маньяком-пиротехником. У тебя превосходная память, Джейми…

— Пока не жалуюсь. Но все объясняется просто. Недавно нам предлагали опубликовать воспоминания его любовницы. Когда она пришла в редакцию, все сразу поняли, что эта молодящаяся особа не могла соблазнить радиста-герострата, поскольку в то время еще не родилась. А ее «воспоминания» оказались на поверку выжимками из газет сорокалетней давности.

Ренни бросил взгляд на часы:

— Увы, Джейми, но мне пора.

Они быстро двинулись к выходу из парка. Филлипс едва поспевала за тренированным агентом ФБР, который шел широким шагом. К тому же ей мешали быстро идти длинное пальто и высокие каблуки.

— Почему ты интересуешься «Белой звездой»? И вообще, откуда ты о ней узнала? — резко повернувшись к Джейми, спросил Ренни.

Филлипс остановилась, вытащила из сумочки книгу.

— Вот, смотри. Соболефф, «Белая звезда»…


В этот же день Виталий Лутовинов, продавец одного из небольших частных книжных магазинчиков города Екатеринбурга, откровенно скучал. Посетителей было немного.

На дворе стоял апрель, но погода явно не баловала. Виталий уставился рассеянным взглядом в окно. Шел мелкий дождь со снегом, или снег с дождем. Кому как угодно. Редкие прохожие, прикрываясь зонтиками, спешили по своим делам. Взгляд Виталия задержался на плакате, где розовощекий господин, известный коммерсант, призывал на предстоящих выборах голосовать за себя. «Я знаю, как навести порядок», — устремив озабоченный взор в неведомые дали, утверждал он.

— Как же, знаешь, — усмехнулся Виталий. — Ты знаешь, как навести порядок в собственном кармане…

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге магазинчика появилась хрупкая высокая девушка. Она отбросила назад капюшон теплой куртки. Из-под модной нынче вязаной кепи выбивались короткие соломенные волосы. Девушка сразу направилась к полке с художественной литературой. Познакомившись с новинками, она подошла к Виталию и, посмотрев на него карими глазами, спросила:

— Извините, у вас что-нибудь есть о «Титанике»?

Еще одна ненормальная. Дался им этот пароход! Виталий считал, что вся эта рекламная шумиха вокруг «Титаника» — прекрасно раскрученный коммерческий проект. До этого Запад повально увлекался динозаврами, когда Стивен Спилберг показал зрителю «Парк Юрского периода». Потом был «Титаник» Джеймса Камерона.

И вот совсем недавно построили копию легендарного «Титаника» и раздули такой ажиотаж вокруг этого плавания, что отголоски его докатились до седого Урала. Перед новым походом «Титаника» снова начали пользоваться спросом книги о легендарном лайнере, потерпевшем крушение в 1912 году.

— Сожалею, мадам, — развел руками Лутовинов, — но последний «Титаник» уплыл сегодня утром.

— Мадемуазель, — поправила его девушка. — Жаль, очень жаль. — Немного поколебавшись, она все-таки спросила: — А как вы считаете, «Титаник» доплывет до Нью-Йорка?

Виталий вздрогнул. Этот вопрос вот уже два года не давал ему покоя.

— Вы задаете чисто гипотетический вопрос. Честно говоря, я много размышлял об этом…

— И к какому выводу вы пришли?

— У меня есть некоторые соображения на сей счет.

— А не могли бы вы поделиться вашими соображениями со мной? — неожиданно попросила она.

Виталий внимательно посмотрел на девушку. Кареглазая проявляла удивительную настойчивость.

— У меня дома есть несколько интересных книг о «Титанике», которые, несомненно, удовлетворят ваше любопытство. Я могу дать вам их на несколько дней почитать.

— А это удобно? — В глазах девушки появилась настороженность.

— Удобно, еще как удобно. Подождите, я мигом соберусь. Все равно сегодня торговли никакой, а день заканчивается.

— Ну что ж, убедили, — отмела в сторону девушка свои опасения. Этот парень совсем не походил на книгопродавца, скорее на аспиранта из института. Хотя в наше время, подумала Александра, за книжной стойкой можно встретить не только аспиранта, но и профессора. Однако ее поразили умные грустные глаза за стеклышками круглых, давно вышедших из моды очков.

Лутовинов жил неподалеку. Через несколько минут они уже входили в подъезд серого пятиэтажного дома, такого же невзрачного, как и окружающие его собратья.

Виталий открыл дверь английским ключом, пропустил вперед гостью и включил свет. Тусклая лампочка едва рассеяла темноту тесного коридора. Лутовинов помог девушке снять куртку и пригласил ее пройти в зал, служивший ему одновременно и рабочим кабинетом; во второй комнате, дверь в которую была закрыта, располагалась спальня.

Александра очутилась в светлой комнате, убранной со вкусом, но без роскоши. Большой книжный шкаф закрывал почти всю стену. На письменном столе у окна стояли компьютер, принтер, лампа и телефон, рядом притулился небольшой диван, на коврике посреди комнаты расставлены журнальный столик на кривых ножках и два стула, в углу была тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном. Одного взгляда Саше оказалось достаточно, чтобы сделать вывод: женщиной здесь и не пахло, а порядок поддерживался героическими усилиями мужчины…

— Виталий Лутовинов, — представился ее новый знакомый.

— Саша… Александра Гордиенко, — улыбнулась она.

— Простите за беспорядок, — извинился Виталий. — Я называю его творческим. Когда меня захватывает очередная новая идея, я забываю обо всем.

— По-моему, вы скромничаете. У вас идеальный порядок… для одинокого мужчины.

— Вы мне льстите… Чай, кофе? — предложил Виталий. — Или что-нибудь покрепче?

— Пожалуй, от чая не откажусь, — помедлив, ответила девушка.

— А я составлю вам компанию.

Лутовинов поставил белый чайник со свистком на газовую плиту и вернулся в комнату. Девушка с любопытством рассматривала корешки книг на полках.

— Простите за любопытство, но чем вы занимались раньше, то есть до того, как устроились в книжный магазин?

— Я окончил филологический факультет, работал в школе преподавателем, но ветром перемен меня занесло в этот магазин.

— А вы и вправду что-то можете рассказать о «Титанике»? — спросила Саша, почувствовав, что Виталий не расположен к воспоминаниям.

— Конечно. — Лутовинов скрестил руки перед собой. — «Титаник», как это ни странно звучит, сыграл трагическую роль и в моей судьбе.

— Вашей? — Гордиенко удивленно воззрилась на него. — Но вы слишком молоды… Или это было в вашей прошлой жизни?

Виталий покачал головой:

— Не знаю, что было в моей прошлой жизни. В конце концов я не граф Калиостро или Сен-Жермен, но с «Титаником» меня связывает моя нынешняя жизнь.

— Но вам, Виталий, при всем желании не дать больше ста! — Александра подумала, что Лутовинов просто разыгрывает ее, и решила поддержать незатейливую игру.

Лутовинов усмехнулся:

— Недавно мне стукнуло тридцать три…

— Возраст Христа, — машинально отметила Саша. — Вот видите, у вас все еще впереди.

— Мне нравится ваш оптимизм. Оптимизм юности, когда кажется, что все еще впереди. Увы, после тридцати так не кажется. По крайней мере мне. Знаете, Саша, одно время я мечтал стать писателем. И скажу вам больше, я был бы сейчас знаменит, если бы не… «Титаник».

— Но при чем здесь «Титаник»? — пожала плечами Саша. — Многие добиваются славы и признания, но им не мешают корабли из прошлого. — А про себя подумала: «Пожалуй, у него что-то с психикой не в порядке. Вероятно, мнит себя непризнанным гением… Пора сматывать удочки…»

Глава 2

В это же время в поезде «Екатеринбург — Москва» разгорелся горячий спор между пассажирами спального вагона.

— Да нет в нем ничего особенного! — спокойно заметил молодой мужчина с короткой стрижкой.

— Как это, ничего особенного? — возмутилась юная Катя Шадрина. Она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы обрушиться на своего неожиданного оппонента. Ей и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится усомниться в красоте и таланте ее любимчика актера Леонардо Ди Каприо. — Да вы хоть имеете представление о «Ромео и Джульетте» или «Титанике»? — выпалила она, испепеляя мужчину полным презрения взглядом. — Смотрели? — Ее горящие гневом глаза, казалось, прожигали насквозь.

Алексей немного растерялся от такого натиска, но тут же пришел в себя и небрежно, дабы позлить прелестную спутницу, заметил:

— О, юная леди, эта дивная сказка для вас, непосвященных. Я видел совсем другие картины, и не в кино, а в жизни… — Но затем, смягчившись, добавил: — «Титаник», безусловно, красивая картина. Но и бюджет впечатляет… А что касается кумира… Вам говорит что-нибудь имя Рудольфо Валентино?

— Нет, а кто он такой?

— Вот видите. А ведь Рудольфо Валентино в свое время называли Ромео для всех возрастов. Фильмы с участием латинского любовника заставляли учащенно биться миллионы женских сердец. Дамы шли в кинотеатры как на свидание с любимым мужчиной — одевались в лучшие платья, душились дорогими духами. Он путешествовал только по ночам, днем его поклонницы не давали ему прохода. Однажды сорвали пуговицы с его одежды, разорвали шляпу и галстук… Новые времена — новые кумиры. Старые отходят в прошлое, как в скором времени это произойдет с Ди Каприо. Только настоящее искусство вечно, — назидательно закончил свою речь бывший студент Института кинематографии.