— Ты можешь отвезти меня домой? — я боюсь сейчас иметь дело с тем, что он мне скажет и беспокоюсь, что я сломаюсь и, в конечном итоге, сойду с ума. — Уже поздно.

Он кивает с пониманием в глазах, затем убирает руку, положив ее на руль.

— Все, что хочешь, Эмбер. Я серьезно. Я дам тебе все, что захочешь.

Интересно, что на самом деле это означает.

* * *

Внутренне освещение в доме выключено, когда мы подъезжаем. Либо электричество еще не дали, а мама и Йен в постели, либо никого нет дома.

— Здесь есть кто-нибудь? — спрашивает Ашер, глядя на дом. — Похоже, что никого.

— Да, так и есть, — я бросаю взгляд на часы. — Час ночи. Черт, как получилось, что уже так поздно?

— Время летит, когда веселишься, — он дразнит меня мягким смехом и улыбкой, заставляющей-все-внутри-таять.

Темные мысли исчезли из моей головы, и дорога домой была наполнена легким разговором о музыке, школе, искусстве и писательстве. На данный момент я отказываюсь думать об Ангелах, Мрачных Жнецах и Анамотти. Я просто хочу быть свободной от смерти и всего, что с ней связано.

— Сегодня было весело, правда. — я подергала ручку и открыла дверь. — И мне нужно было немного повеселиться.

Он захватывает подол моей рубашки и костяшками поглаживает живот, затягивая обратно в машину.

— Тогда почему это должно закончиться?

Он спрашивает то, о чем я подумала? Мои глаза поднимаются к окну на втором этаже, к спальне Рэйвен. В окне горит свет, и я почти слышу её голос: сделай это, сделай это, сделай это!

— Ты хочешь зайти? — я невольно взглянула на его блестящие губы и потом облизнула свои собственные.

Он кивает, своим взглядом разбивая меня на тысячи бессвязных кусочков.

— По крайней мере, пока кто-нибудь не появится; ты не должна быть здесь одна.

— Мне девятнадцать, — говорю я. — И я могу жить одна.

— Ты не должна становиться той, кем не являешься, — тихо говорит он.

Я смотрю на мой дом.

— Позволь мне сначала сбегать, проверить электричество. — на самом деле, я хочу проверить, что никого из моей семьи нет дома.

Он улыбается и выпускает мою футболку, я вылезаю из машины. Я забегаю внутрь и щелкаю выключателем.

— Ну, электричество снова с нами, — я проверяю гостиную, частично ожидая найти смерть, ждущую меня, но дома пусто и тихо, как на кладбище.

Я делаю шаг наружу и машу Ашеру, чтобы он входил. Он вылезает из машины и идет медленным прогулочным шагом. С каждым шагом он приближается, и я понимаю, что я счастлива, что он останется со мной. Если бы не он, то я, вероятно, проснулась бы через несколько часов, преследуемая мыслями о смерти и Жнецах. Я бы схватила свой ноутбук и отправилась на кладбище, где бы я делала заметки об одиночестве и боли. Ашер отвлекает меня от смерти, и тишина, что появляется в моей голове благодаря ему, позволяет моему телу чувствовать все это: опьянение от прикосновений, поцелуев, комфорта от близости с кем-то.

Я закрываю за ним дверь, и он осматривает мой дом, поворачиваясь кругом. На стене висят фотографии, где я маленькая. На некоторых я с Рэйвен, на некоторых с Йеном. Есть даже несколько, где я с папой и мамой, когда жизнь была радужной и солнечной. Ну, или я так считала. Или жизнь просто ждала, что из этого выйдет.

— Ты похожа на своего отца. — он щурится на фото, где я, двухлетняя, на коленях у своего отца. Мама оперлась на его плечо и что-то шепчет ему на ухо. Н заднем плане Йен, бьет пластиковыми нунчаками надувного Санта Клауса. Там же стоит рождественская елка, мигающая красными огоньками. Фото такое искреннее, а мы счастливы. На мгновение, я хочу вернуться.

Я направляюсь к лестнице, и Ашер следует за мной. Пока мы поднимаемся по лестнице, я физически ощущаю каждое движение его тела, малейшее повышение температуры, ритм его сердца.

Когда я достигаю комнаты, я открываю дверь, и он сразу же смотрит на рисунки на стене, стихи и фото мертвых поэтов. Он долго смотрит на Жнеца, затем на Ангела на стене напротив, прежде, чем фокусируется на рисунке Эдгара Алана По, который я прикрепила на дверцу шкафа.

— Если бы я не знал тебя, я бы подумал, что ты запала на него, — говорит он с каплей веселья в голосе. — Но опять же, я не слишком хорошо знаю тебя. — он смотрит на меня и дергает бровью с пирсингом. — Так это мои конкуренты?

— Я не влюблена в него, — отвечаю я, поднимая воронье перо с комода. Странно. Я думала, что убрала его. — Я влюблена в его работу.

— Я помню вечеринку… Ты практически упала в мои объятия, когда я процитировал единственную известную мне строчку. — он дразнит меня с самодовольной улыбкой.

Я прищуриваю глаза и стараюсь не улыбаться.

— Ты играл со мной? Так вот почему ты ушел и оставил меня на танцполе.

Он выглядит раскаивающимся.

— Я сожалею об этом… я просто… мне нужно было кое-где быть.

— Все нормально, — говорю я. — Мне все равно надоело танцевать.

Он дарит мне робкую улыбку, а затем вырывает перо из моих рук, и раскручивает его между пальцами.

— Это воронье перо?

— Да, а что?

Он качает головой и отдает перо мне.

— Где ты его взяла?

— В парке в Центре Техники и Передового Производства. — я оставила перо на комоде, размышляя, как бы выглядело перо Ангела. — Это довольно распространенная птица.

Серьезное выражение его лица меняется на озорное, и он хватает меня за бедра.

— Мне просто интересно, как тщательно ты искала — как глубока твоя одержимость Эдгаром Алланом По.

— Ха-ха, — говорю я с сарказмом, игриво толкая его, но он удерживает мою руку напротив его груди. Мы резко останавливаемся, он тяжело сглатывает, смотря на мой рот.

— Могу я поцеловать тебя?

— Ты можешь делать что хочешь, — говорю я неуверенно.

— Могу? — потянув за руку, он притягивает меня к себе и наши губы и тела сталкиваются, от страсти превращаясь в жидкость.

Поцелуй быстро разгорается, и мы практически поглощаем друг друга, падая на кровать, наши тела переплетены. Мое сердце бешено колотится в груди, кровь стучит в висках, когда я касаюсь его языка своим. Руками он скользит по моим бедрам, и переворачивает нас, оказываясь сверху, опираясь на локти, удерживая свой вес. Колечко в его языке изучает каждый сантиметр моего рта, срывая крышу. Мои ноги оборачиваются вокруг его талии, и он издает глухой рык, когда я трусь бедрами напротив него.

— Черт…

Он двигается в такт мне, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль шеи, скользя языком по моей коже. Когда он приближается к ложбинке у шеи, мое дыхание сбивается, и я наклоняю голову.

— У тебя сердце колотится, — шепчет он напротив моей кожи.

Я киваю с закрытыми глазами, не в состоянии говорить от сжигающего жара, проходящего через все тело.

Он изводит меня поцелуем в шею, а затем останавливается.

— Может, мы должны… может, нам следует притормозить?

Я открываю глаза и наклоняю голову, что посмотреть на его лицо.

— Ты серьезно?

Он смотрит сквозь меня.

— Просто… все развивается очень быстро. — он перекатывается в сторону и морщит лоб, словно, не понимая, почему он так поступает.

Я тоже не понимаю, почему он вдруг сказал «нет».

— Ладно, — взволнованная, я поднимаюсь с кровати, не обращая внимания на бешеный грохот своего сердца, беру пижаму из комода и иду в стенной шкаф.

— Ты знаешь, эта занавеска очень тонкая… это почти как смотреть пип-шоу. (Пип-шоу — это увлекательное эротическое зрелище, где полуобнаженные девушки исполняют различные трюки всеми частями своего тела.) — говорит он с намеком на юмор, включает мой айпод, и звуки Dashboard Confessional группы «Hands Down» наполняют комнату.

Я так запуталась. Почему он остановился? Он не хочет меня? Я чертовски уверена, что он хочет меня. Я переодеваюсь в майку и шорты-боксеры. Я разжимаю свои шипованные браслеты и бросаю их на пол в угол рядом с безумным рисунком крестиков. Я едва помню, как рисовала его. Едва помню, как меня спасли. Перья со всех мест преступлений. Я закрываю глаза и пытаюсь призвать более подробную информацию. Темная вода. Мое ожерелье уплывает. Черная масса — Мрачный Жнец.

Я открываю глаза. Я схожу с ума как мой отец? Или все реально, просто запутанно?

Я возвращаюсь в комнату в подавленном настроении, пихая штору. Ашер лежит на моей кровати и читает книгу, сбросив ботинки и куртку на пол.

— Постой-ка… это… — я пытаюсь выхватить книгу у него в руках, но он перекатывается на бок, смеясь, когда читает строки из романа Рэйвен.

— И тогда он скользит своей рукой по моему бедру, нажимая глубоко внутри моей мокрой…

Я запрыгиваю на него и вырываю книгу из его рук.

— Это не мое. Это Рэйвен. — я кидаю книгу через всю комнату, и она приземляется в мусор.

Он смеется и кладет руки на мои бедра, когда я седлаю его.

— Так ты не хочешь, чтобы я положил свою руку на твою бедро и скользнул в твою мокрую… — он резко замолкает, увидев мое лицо. — Что случилось?

Я качаю головой.

— Ничего. — яначинаю слезать с него, но он хватает меня за талию, удерживая на месте.

— Что-то случилось, — говорит он. — В противном случае, ты бы так не хмурилась.

— Это ерунда. Правда… просто… Почему ты остановился?

— Остановился? — он выглядит озадаченным.

— Трогать меня… Целовать меня…

Его кадык двигается вверх-вниз, когда он тяжело сглатывает.

— Потому что я не хочу ничего делать без твоего разрешения.

Я понятие не имею, что происходит и почему он так заботится о вежливости.

— Но я хочу, — я хочу тишины. Я хочу его. Так плохо. Я запускаю пальцы в его волосы. — Я уже сказала, что ты можешь делать, что хочешь.

Вздох облегчения слетает с его губ.

— Ты уверена… мне нужно, чтобы ты была уверена.

Мой разум кричит, чтобы я была осторожна, но у моего рта другая идея.

— Да.

Спустя несколько секунд его губы сталкиваются с моими и забирают мое дыхание, в то время как его пальцы скользят вверх по внутренней стороне бедра и входят в меня без предупреждения. Он начинает двигать ими, а другой рукой хватается за мою майку, сдергивает ее и бросает на пол. Он мгновенно заводит руку мне за спину и расстегивает лифчик. Я едва могу отдышаться, когда моя грудь подвергается воздействию холодно воздуха и его безжалостного взгляда.

Он берет меня пальцами, подводя к краю, и я закрываю глаза. Его рот опускается на мой сосок, и он жестко сосет его, сжимая пальцами мою талию. Когда он покидает мою грудь, мои губы раскрываются в знак протеста, но тут же захлопываются, когда он своим пирсингом в языке проводит дорожку от шеи к моим губам, и затем кусает за нижнюю губу. Его пальцы сжимают мои бедра, он переворачивает нас, и я оказываюсь на спине, а затем его пальцы покидают меня, когда он склоняется ко мне.

Я опираюсь на локти, опуская голову вниз, наблюдаю, как он стягивает мои шорты вместе с трусиками вниз к коленкам. Я нервничаю, ожидая, что будет дальше.

Я лежу перед ним голая, он хватает меня за лодыжки, заставляя согнуть колени, а затем, не отрывая от меня взгляда, прокладывает дорожку поцелуев по внутренней стороне моего бедра. Положив руку на мои бедра, он раздвигает их, и я сжимаю одеяло в кулак, одновременно с первым движением его языка.

— Вот черт… — клянусь, я плавлюсь внутри, сгораю. Я не могу дышать. Я отпускаю одеяло и запускаю пальцы в его волосы, в то время как моя спина выгибается от ощущений, что дарит его язык, и уже через секунду я кричу его имя.

Моя кожа влажная, когда он садится на колени между моих ног, наблюдая за моим возвращением. Я моргаю, обалдевшая от того, что сейчас произошло. Я всю жизнь думала, что было бы невозможно приблизиться к кому-то, быть с кем-то и вот это случилось. И это лучше, чем я могла себе представить. С ленивой улыбкой на лице, он хватает меня за руки и тянет вверх. Он натягивает мне через голову майку и надевает на меня шорты. Никто из нас не говорит ни слова, но это комфортное молчание.

Мы уютно располагаемся на постели, и я кладу голову ему на грудь, обнимая его рукой.

Он убирает волосы с моего лба.

— Ты в порядке? Ты ведь не пожалела об этом?

Я качаю головой, улыбка касается моих губ.

— Нет.

— Хорошо, — говорит он, и я слышу улыбку в его голосе. — Тебе надо поспать. — он играет с моими волосами, расчесывая их пальцами. — Я останусь с тобой, пока ты не уснешь.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне. — я зеваю. — Я справлюсь сама, — прижимаюсь щекой к его груди, и его сердце замирает от этого. — Ашер, почему ты ушел в тот день? После того, как оттащил от меня Гаррика?