Джессика Соренсен - Тлеющий уголек

— Закрой глаза, — командует он, начиная опускать капюшон костлявыми пальцами.

Мои веки начинают закрываться, но мельком я успела увидеть темные волосы и глаза.

— Ашер…

Темные волосы тают, и глаза пропадают. Я размышляю, для всех ли смерть выглядит так или только моя, потому что я сошла с ума.

— Бери, Эмбер, иначе ты не успеешь. Мне нужно, чтобы ты сделала это… ненадолго. — он срывает красную розу, наклоняется и вставляет ее мне в волосы. — Забери жизнь.

Мои глаза закрыты, и я слышу, как мое сердце угасает, умирает в груди. Мое дыхание подчиняется ветру, и сердце издает последний удар. Жизнь покидает мое тело, как листья падают с деревьев, с каждой унцией забирая боль.

Внезапно, я не хочу просыпаться.

Некоторые люди считают, что в момент смерти человек достигает точки комфорта и оцепенения, и это позволяет ему увидеть всё блаженство, восторг и экстаз, что когда-либо он испытывал в своей жизни. Я умирала дважды, и каждый раз я видела Жнеца. Это и есть мой самый счастливый момент?

— Просыпайся, — кто-то похлопывает меня по лицу. — Эмм, открой свои гребаные глаза. Ты до усрачки пугаешь меня.

Я открываю глаза и вижу серое небо, сапфировые глаза Рэйвен и тысячи поникших роз, покрывающих землю, обугленные, когда-то мягкие лепестки, теперь — пепел на обожженной земле.

Я медленно сажусь и стираю грязь со своей кожи, затем выгибаю руки и выпрямляю ноги.

Рэйвен вздыхает и отклоняется, давая мне передышку.

— Святое дерьмо, Эмм! Что случилось?

Каждое дерево в радиусе четверти мили умерло, высохло, очистившись от листьев и грязи, треснув, словно песок в пустыне.

Это сделала я?

— Понятия не имею… — я кладу руку на сердце. — Как ты меня нашла?

Она держит ожерелье и указывает на холм.

— Оно лежало на обочине дороги. — она протягивает мне ожерелье, и я застегиваю его на шее, затем она берет меня за руку и помогает встать на ноги.

Ее смерть такая же темная, как и небо, но я ощущаю, как в её жилах течет жизнь.

— Меня сбила машина… кажется. — мой мозг затуманен, но я помню, как кубарем неслась вниз, ломая кости, разрывая кожу. — Я не уверена… Ты можешь просто отвезти меня домой?

Она изучает меня с беспокойством в глазах.

— Я думаю, мы должны отвезти тебя к врачу.

Я верчу руки, проверяя на боль, но все хорошо, починено, залатано.

— Не надо врачей. Я просто хочу домой.

Она обнимает меня за поясницу. Её смерть молчит, но её жизнь шепчет мне: Возьми меня, возьми меня, возьми меня.

Это занимает некоторое время, но мы поднимаемся обратно на вершину холма, где деревья снова цветут. Ее автомобиль припаркован на обочине дороги с работающим двигателем и открытой водительской дверью.

Я выворачиваюсь из ее рук, чувствуя себя странно свободной.

— Может, мне стоит пойти пешком.

— Садись в машину, — заявляет она сурово, но с изможденным видом. — Тебе нужно вернуться домой. Сейчас в городе комендантский час, в связи с найденным телом Фарры.

Возможно, тот человек, что убил ее, пытался убить и меня.

— Хорошо. — я сажусь в машину и захлопываю дверь.

Она забирается на водительское сиденье и пристегивается, затем склоняется над консолью и защелкивает мой ремень безопасности, и выезжает на дорогу. — Я действительно думаю, что тебе нужно обратиться к врачу. Выглядишь дерьмово.

— Я в порядке. — я вытаскиваю розу из своих волос и провожу пальцем вдоль сухих лепестков, очарованная отсутствием блеска. — Автомобиль просто немного задел меня, и я упала с холма.

— Да, конечно. — она нажимает на газ и на всей скорости несется с холма, визжа шинами. — Ты не выглядишь так, словно он немного задел тебя. Он проехался по тебе.

— Я не пойду к врачу, — настаиваю я. — Отвези меня домой.

Она вздрагивает от моего враждебного тона и не говорит ни слова всю дорогу.

* * *

К тому моменту, как мы подъехали к моему дому, я успокоилась. Еще рано, но небо уже омрачено тучами. В гостиной горит свет, а машина моей мамы припаркована на подъездной дорожке.

Я отстегиваю ремень и оборачиваю пальцы вокруг дверной ручки.

— Мне жаль, что я накричала на тебя. Я не знаю, что со мной не так… я просто чувствую себя так… в замешательстве.

Рэйвен сжимает губы и смотрит на мой дом.

— Все нормально. Ты ведь оставалась моим другом, несмотря на мой маленький нервный срыв.

— Ты о Ладене? — я стряхиваю грязь с ног.

Она медленно кивает.

— Я не готова говорить о случившимся, но я клянусь, я не имею ничего общего с его исчезновением. И ты должна пообещать мне, что, когда будешь готова, расскажешь о том, что произошло сегодня.

— Ты имеешь в виду с Камероном? — спрашиваю я, потянув ручку и открыв дверь. — Или с машиной?

У нее появились мешки под глазами, а оливковая кожа стала бледной.

— С обоими.

— Камерон оказался отморозком. — я толкаю дверь. — И, когда я буду готова, я постараюсь объяснить, что произошло с машиной.

Она улыбается.

— Я люблю тебя, Эмм. Ты же знаешь это, верно?

— Я тоже тебя люблю, — и в этот момент я серьезна.

Я вылезаю из машины и иду домой. Мама просматривает счета за кухонным столом с едой на вынос перед ней. Она в своей униформе, в клетчатом платье, поверх которого одет белый передник, волосы убраны в пучок.

— Где ты была? — спрашивает она, отрываясь от счетов.

Я захожу на кухню.

— Я была на озере.

Она выпячивает свои карие глаза.

— Почему ты вся в грязи и исцарапанная?

— Я подралась с розовым кустом.

— И ты проиграла?

— Нет, кажется, я выиграла. — в моей руке до сих пор мертвая роза, и я бросаю её на стол.

Она откладывает бумагу и смотрит на розу.

— Откуда ты это взяла?

— Это то, что осталось после боя, — я плюхаюсь в кресло и хватаю фри из пакета.

Она берет в руки розу, вертит ее в пальцах, и мертвые лепестки осыпаются на стол.

— Знаешь, я не ожидала, что твой отец уйдет.

— В который раз? — я жую фри. — Когда он съехал или когда пропал?

— Эмбер, я надеюсь, ты не думаешь, что той отец вернется. — она кладет розу на стол. — Он, наверное, мертв.

— Я это знаю. — я беру со стола счет за телефон, на котором стоит ярко-красный штамп ПРОСРОЧЕНО. — Но я не приму это окончательно, пока не найдут его тело.

Она собирает мусор и выкидывает его в корзину.

— Я не хотела обвинять тебя в смерти бабушки. — она надевает куртку и застегивает пуговицы. — Просто я была расстроена. — Мама гладит мое плечо и зачесывает волосы назад, как делала, когда я была ребенком. — Если тебе нужно поговорить о чем-нибудь, я рядом. — я киваю, стараясь не заплакать, и она берет ключи со стойки. — Увидимся утром.

После ее ухода я пошла в ванну, проверить её флакончик в аптечке. Она опять принимает лекарства, и это объясняет прогресс в ее поведении.

Я закрываю шкафчик и выхожу в коридор. По пути к своей комнате я натыкаюсь на Йена.

— Ты дерьмово выглядишь, — сообщает он, разглядывая мою грязную одежду. — Эмбер, этот парень не… Он пытался…

Я качаю головой, прежде, чем он сможет закончить.

— Я скатилась с холма.

Он скользит в выцветшую фланелевую куртку.

— Эй, я жду кое-кого сегодня вечером, так что не запирайся.

— Я никогда не запираюсь, — говорю я, вытаскивая сухую траву из волос. — Ты знаешь, что мама опять принимает лекарства?

Он ерошит волосы и натягивает капюшон на голову.

— Да, я разговаривал с ней сегодня утром. Она появилась после того, как ты ушла, не в себе, и я заставил её их принять.

— А что насчет тебя? — спрашиваю я. — Ты все еще принимаешь свои?

Он закатывает глаза. — Конечно.

— И это единственный препарат, который ты принимаешь?

Он прячет руки в карманы.

— Ты же знаешь, что я больше не занимаюсь этим дерьмом. С тех пор, как… ну, в любом случае, я собираюсь немного проветриться. И, как я уже сказал, оставлю дверь открытой на случай, если мой друг придет раньше меня. — он остановился на верху лестницы. — И да, если бы я был тобой, я бы пошел с парнем с темными волосами.

Я сжимаю дверную ручку от спальни.

— О чем ты говоришь?

— О парнях. — он начинает спускаться по лестнице. — Мне не нравится этот парень, Камерон… он слишком… я не знаю, дерзкий, что ли, — определенно не твой тип.

— Ты даже не встречался с Ашером, — спорю я без особой причины, потому что тоже выбираю Ашера.

Он пожимает плечами и исчезает, спускаясь по лестнице, и спустя несколько мгновений захлопывается передняя дверь. Я вздыхаю и открываю дверь в спальню. Все, что я хочу сделать, это принять горячий душ и смыть сегодняшний день.

— Эй.

Звук его голоса заставляет мое сердце воспарить. Ашер сидит на моей кровати, с капюшоном на голове, играясь с пером ворона. Окно открыто, и порывы ветра развевают края бумаги и картин, висящих на моей стене.

— Как ты сюда попал? — спрашиваю я, закрывая за собой дверь.

Под капюшоном он отрывает взгляд от пера. — Твой брат впустил меня.

— Так вот что он имел ввиду… — мямлю я и ищу правильные слова. — То, что произошло ранее… с Камероном — я не должна была этого делать.

— Что именно делать? — в его словах есть подтекст. Он кладет перо на кровать, стягивает капюшон с головы и ворошит пальцами волосы.

— Ты действительно хочешь, чтобы я тебе сказала? — я облокачиваюсь спиной на дверь и скрещиваю на груди руки.

Его взгляд прикован ко мне, когда он встает.

— Мне нужно знать — незнание сводит меня с ума. — он слегка меня касается. — Особенно, когда ты так выглядишь.

Я оттираю с руки оставшуюся грязь.

— Я упала с холма.

Он качает головой и медленно подходит ко мне, ближе, устраняя дистанцию между нами.

— Я говорю не про грязь.

— О. - я взглянула на тесьму на рубашке, наполовину расшнурованную. — Он привез меня на озеро, прыгнул в воду и достал мое ожерелье из машины на дне озера.

Удивительно, но он невозмутим.

— И… — он делает еще один шаг ко мне.

— А потом появилось полгорода, и я свалила. Я пошла вниз по шоссе. Автомобиль занесло на меня, и я упала с холма.

Он в миллиметре от меня, и я чувствую жар его тела.

— Машину занесло на тебя?

Я сглатываю комок в горле.

— Вот так я упала с холма.

— Они сделали это нарочно? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Трудно сказать, но возможно.

Он закрывает глаза и глубоко вдыхает. Когда он вновь открывает глаза, его зрачки расширены, осталось только узкое кольцо серого. Он опирается руками о дверь, ловя меня в ловушку своих рук.

— Ты в порядке? — его глаза исследуют мое тело в поисках ран, но все порезы и синяки уже зажили.

Я киваю, не в силах отвести от него взгляд.

— Я же говорила тебе, я ходячее чудо.

Его взгляд опускается к моим губам, и его голос усиливается рычанием.

— Он целовал тебя?

— Что?

— Камерон, — его голос скрипит. — Целовал тебя?

У меня сводит живот, и я облизываю потрескавшиеся губы.

— Ты действительно хочешь знать ответ?

Он проводит языком с пирсингом по краю зубов.

— Мне нужно знать, иначе это сведет меня с ума.

— Он целовал мою шею, — поморщившись, честно признаю я. — И часть груди.

— Это все? — он приподнял проколотую бровь. — Это единственное место, куда он целовал тебя?

Я не понимаю, почему он не решил, что это плохо, потому что так оно и есть. На самом деле, я чувствую себя шлюхой.

— Это единственно место, куда он целовал меня… но я не понимаю, почему ты ведешь себя так, будто это не имеет никакого значения.

— Для тебя это много значило? — спрашивает он. — Тебе… тебе понравилось?

Я обдумываю, что он сказал. Мне понравилось? Честно говоря, обдумав, я понимаю, что те чувства, которые я испытывала с Камероном, базируются скорее на обольщении, чем на самих чувствах. С Ашером в эмоциональном плане все мощнее и интенсивнее.

— Мне нравится, когда меня целуешь ты, — говорю я, пробегаясь пальцами по его рубашке, ощущая твердость его мускулов под ней. — Я не хочу, чтобы он снова целовал меня… только ты…

Его дыхание учащается, и глаза становятся, как у зверя, небольшая полоска серого истончается, оставляя только черный зрачок.

— Могу я поцеловать тебя сейчас?

Почему он всегда сначала спрашивает? Я хватаю его за рубашку и тяну к себе, наши губы податливо соединяются. Его губы не протестуют, и он легко проскальзывает языком в мой рот, наполняя страстью каждую частичку моего тела.