Александра едва не упала с табуретки, приоткрыв рот от удивления. Что-о?!

Забыв, как дышать, девушка вдруг поймала себя на странной мысли: а ведь она и не то, чтобы против…

Скорее, совсем наоборот…

Князь принял удивление дочери за страх, и принялся уговаривать, утешать:

– Ну что ты, доченька, не огорчайся, не стоит! Он очень приятный молодой человек, к тому же это всё равно бы случилось когда-нибудь… ты же княжна… это твоя судьба.

Всем своим видом как бы говоря о неизбежности всего этого, князь хотел уже приобнять дочь, дать ей проплакаться да попричитать, как вдруг застыл, будто поражённый громом.

Александра, его Александра, которой была с детства противна сама мысль о замужестве, сейчас, широко и задорно улыбаясь, радостно хлопала в ладоши, сверкая кроткими синими глазами, в глубине которых плясали чертенята.

– Ты что… н-нее п-против-в? – Заикаясь от глубокого шока, князь удивлённо взирал на дочь.

Иисусе, кажется, мир перевернулся!..

– Да, батюшка, вы всё правильно поняли, – Улыбаясь ещё шире, подтвердила девушка, – Я совсем-совсем не против.

Князю потом ещё долго и упорно казалось, что он ослышался.

* * *

Подъезжая к церкви в небольшой повозке, княжна едва дышала от волнения. Свадьба… какой она представлялась ей раньше? Днём, который навсегда лишит её свободы. Днём, начиная с которого жизнь потеряет краски, превращаясь в череду серых, унылых дней в четырёх стенах терема мужа, совершенно чужого человека.

Но теперь всё казалось с точностью да наоборот. В душе, пополам с диким волнением, ютилась несмелая радость.

Ещё издалека слышался весёлый перезвон колоколов. День выдался немного хмурым, осень всё-таки, но улыбки толпы горожан, пришедших посмотреть на свадьбу и молодожёнов, компенсировали это с лихвой. Проезжая меж них, княжна сама невольно улыбалась в ответ.

Изначально довольно скромная церковь сегодня сверкала небывалой красотой, чистотой и богатством – её готовили специально для церемонии.

Опустив головку, невеста неторопливо шла к священнику. На ней красовалось белое с серебристым отливом платье, с небольшим шлейфом, расшитое по подолу серебряными нитями и перехваченное на талии тонким пояском того же цвета. На голову невесты накинули легчайшее белое покрывало, чуть прикрывавшее лицо девушки.

Затем вошёл жених, одетый как воин, со шлемом в руке.

Оба сияли молодостью, статью и красотой.

Священник, проведя церемонию по всем правилам, соединил их руки.

– Да благословит Господь ваш союз.

Держась за руки, молодожёны одновременно посмотрели друг на друга.

С этого момента и на всю жизнь они – половинки единого целого…

В день радости и счастья мы с тобою

Две жизни, две судьбы навеки спаяли в одну.

Люблю тебя, всем сердцем, всей душою,

И, что бы ни случилось, я с тобой не пропаду!

Весь мир взорвался счастьем в то мгновенье

Когда Господь сердца и руки соединил,

Даря душе влюблённой радость, вдохновенье,

Надежду, Веру, море новых сил!

Затем начались празднества. Супругов посыпали зерном, а дорогу им устилали цветами и монетками, дабы жили они, не зная печали и горестей.

Песни, пиры и пляски длились почти два дня, заставляя людей немного отвлечься от свалившихся на ни бед и немного порадоваться.

Сидя за праздничным столом рядом с супругом, который тихо отдавал приказы насчёт постройки какой-то крепости, княжна внимала бесконечному счастью, заставлявшему трепетать её сердце. Это, наверное, одни из самых светлых и безудержно-радостных дней в её жизни.

Но одно её немного нервировало – Александр за несколько часов ни разу даже не взглянул на неё.

– Что с тобой? Ты бледна, – Спросил князь, будто услышав её мысли.

Девушка улыбнулась.

– Нет, всё хорошо. Просто я… немного волнуюсь. Не каждый день выходишь замуж… к тому же я никогда не думала, что всё будет… так.

– Как?

– Вот так… хорошо, радостно, – пояснила княжна, – я думала, всё будет просто ужасно, думала, что придётся стать женой совершенно чужого человека.

– Мы с тобой не так давно знакомы, если смотреть с этой точки зрения, – сказал князь, явно заинтересовавшись разговором.

– Да, но… ты совсем не чужой мне, – опустив глаза, ответила девушка.

Секунду он молчал, будто обдумывая её слова.

– Если так, то нас и впрямь ждут лишь долгие годы счастья, – сказал князь, аккуратно, очень нежно сжав её маленькую ручку в своей ладони.

Девушка слегка порозовела, но подняла взгляд, и… пропала. Теперь уже окончательно и бесповоротно. Всего лишь один взгляд вмещал в себя весь коктейль эмоций – жгучую страсть, проникновенную нежность, волнение, трепет…

В этот момент им обоим было всё равно на весь мир.

Глава 4

1240 г.

Полутёмная комната, освещённая факелами. Запах сырости и пыли, казалось, являлся главной её составляющей, пропитав собой всё вокруг, даже крепкие каменные стены, на которых виднелась даже мелкая плесень.

В центре комнаты стояли двое мужчин.

Один из них, в короне и в мантии – король шведов, Эрих. А грузный богатырь с длиннющими рыжими усами – его зять, ярл Биргер.

– Пора уже проучить этих варваров, – фанатично блеснув линяло-голубыми глазами, сказал король, – начнём отсюда. Это – самое то!

Сказав это, он ткнул длинным костлявым пальцем на карту туда, где находился Новгород.

– Вы… уверены? – Засомневался Биргер, – князь Александр, конечно, молод, но… помните, как хорошо о нём отзывался магистр ливонского ордена? Как его там… Андреас фон Вельвен.

Эрих лишь махнул рукой, в который раз окидывая жадным взглядом богатые славянские земли.

– «Я прошёл многие страны, знаю свет, людей и государей, но видел и слушал Александра Новгородского с изумлением» – кривляясь, процитировал король, усмехнувшись, – Ты только вслушайся в эти льстивые хвалы, Биргер! Твой магистр был пьян, наверное, когда говорил такое о сопливом двадцатилетнем юнце! Пф, да он едва-едва из-под отцовского крылышка выпорхнул! О чём тут говорить? Смех и грех!

Вторя насмешкам короля, Биргер слащаво улыбнулся.

– Так значит, идем на Новгород, государь?

Тот кивнул, всё ещё кривя губы в презрительной усмешке.

И отплыли они, собрав огромное войско, к устью реки Ижоры.

Князь мирно беседовал с боярами, когда вдруг раздался крик: «Беда!»

Запыхаясь, в комнату влетел Яшка, слуга.

– Беда, князь! Беда… шведы у самого города! Вот, посла отправили.

Все повскакивали со своих мест. Один князь остался недвижим, с серьёзным лицом, похожим на восковую маску.

– Введите.

Вошёл посланец, весь закованный в железо, донельзя гордый, с оскорбительным презрением в ледяных глазах.

– С чем же прислали тебя? – спросил княжич.

Ответ Александру перевели так:

«Королевский зять и наш военачальник велел сказать тебе, князь варваров, так: «Ратоборствуй со мною, коли смеешь: я стою уже на земле твоей!»»

Все присутствующие возмущённо зароптали, загундели.

– Некогда лясы точить! – Громко прикрикнул князь так, что, казалось, стены задрожали.

– Собирайте дружину, как можно быстрее, – военачальникам.

Потом повернулся к посланцу и твёрдо, без тени сомнения произнёс:

– Мы встретим нежданных гостей как полагается!

* * *

Княгиня застыла, как соляной столб, кусая до крови губы и нещадно теребя какой-то платок.

Ей хотелось бегать, кричать, ругаться, лишь бы не стоять, молча и смиренно отпуская безмерно дорогого ей человека, любимого мужа туда, откуда он навряд ли возвратится…

Тот так же молча одевал кольчугу, шлем, готовясь к жестокой резне.

– Пора, – повернувшись к жене, сказал он.

Всхлипнув, девушка крепко-крепко обняла мужа, силясь не расплакаться. Она верила в его возможности – он всегда умел находить правильное решение. Но врагов так много… они сильны и уверенны в себе. К тому же, во время войны всегда есть вероятность потерять родного человека. А князь-то уж точно станет главной мишенью… А если учитывать то, что Александр всегда сражается наравне с другими, то…

Две слезы-предательницы всё же потекли по щекам, обжигая.

– Не изводи себя пустыми страхами, моя княгиня. Я вернусь, – Уверенно сказал князь, нежно-нежно, почти благоговейно целуя жену.

Сквозь тысячи битв, кровавых, жестоких

Презрев время и неизбежность разлук

Я, обойдя все пути и дороги,

К тебе возвращусь, мой ангел, мой друг.

Святая земля, дом отцов

Всё, что так дорого сердцам нашим

Призывает нас идти на врагов!

С мыслью этой и умереть не страшно.

Я знаю, ты плачешь, и отпускать не хочешь,

Причитаешь, молишься, ждёшь…

Но на плечах моих столько судеб!

Я знаю, ты это поймешь.

Молитвы твои – крепче, надёжней кольчуги,

Твой голос и последний поцелуй – моя отрада.

Или я вернусь, пройдя и зной палящий, и вьюгу.

Иль в поле чистом, в бою за счастье полягу.

Ты верь: напасть вскоре сгинет,

Господь нас не оставит, сохранит!

Пока вера души наши не покинет

Силу всегда правда победит!

Саднящей раной в груди ныл страх за него. Он, её Александр, стал для неё всем – жизнью, её смыслом, целым миром. А себя девушка давно уже перестала ощущать по отдельности, став не более чем его частью.

А вот теперь он ушёл… ушёл не оставив ей ничего, кроме страха за него, грусти и огромной надежды на сердце.

Глава 5

Александр и его дружина долго молились перед битвой в церкви Святой Софии, и, получив благословение архиепископа, окрепши духом, собирались в путь.

Резво вскочив на коня, Александр осматривал наскоро собранную дружину. Некогда было уж ждать помощи от отца. Придётся сражаться, как есть, времен уже нет на дальнейшие сборы.

Княжич понимал, что от этого сражения зависит всё, но почему-то сильных тревог не было, а рассудок остался ясен, как никогда.

Но войны заметно волновались – сколько слухов было о невероятной силе войска шведского! Крепко-крепко сжав копья, они взирали на князя, ожидая, что же он скажет, чем же воодушевит их на подвиги ратные?

Медленно продвигаясь меж рядов взволнованной дружины, князь неторопливо, но громко и чётко заговорил:

– Братья мои! Нас немного, а враг силён; но не в силе Бог, а в правде: идите смело за вашим князем!

Простая, краткая речь вдохнула в каждого исполинские силы. Ведь в каждое произнесённое слово князь вложил часть силы своего духа, свою любовь к родине. И бездушное слово ожило.

Оно перестало быть просто словом, огненной печатью прожигая душу, острым клинком пронзая сердце всех и каждого, превращаясь в безудержное пламя, грозящее сжечь врага, посягнувшего на их родину, дотла. И все до единого уже были готовы пойти за князем, куда тот прикажет, хоть в самое пекло.

* * *

Утреннее солнце розовело где-то вдали, отбрасывая замысловатые блики на спокойную гладь залива.

Голубое небо, вода, буйные заросли вокруг… очень красивое, вдохновляющее место. Ничего не предвещало того, что вскоре здесь разразится кровавая битва…

Заросли, длиной с человеческий рост, тихо колыхались на ветру.

В них то и спрятался княжеский разведчик – Пелгусий, начальник приморской стражи, которому было поручено выяснить силу и маршрут неприятеля. Бедняга провёл у залива всю ночь, не смыкая глаз. Сейчас же он ожидал князя.

Голова нещадно болела, кружилась, отяжелевшие веки слипались, умиротворяющая тишина давила, неумолимо клоня в сон.

Но Пелгусий силой воли заставил себя бодрствовать, отгоняя навязчивый сон.

Вот, когда усталость уже почти поборола его, он чутким ухом уловил какое-то движение на воде. Осторожно приподняв голову, Пелгусий посмотрел на дотоле спокойную водную гладь.

Неестественный для хмурого утра яркий свет резанул по глазам. Сквозь него виднелись две фигуры в ладье, которые этот самый свет излучали!

Пелгусий крестился, не веря своим глазам. В ладье были… святые великомученики, Борис и Глеб! Такие, как их изображали на иконах!