Близость женщины парализовала волю. Евгений вдыхал полузабытый запах Греты, не мигая, смотрел на припухшие губы, покрытые бледной перламутровой помадой. Халтурина раздирали два сильных, плохо совместимых чувства – острое желание и не менее острое презренье.

Какой-то посторонний, раздражающий, настойчивый звук отвлекал, не давал сосредоточиться на искусно подкрашенных губах Греты.

До Халтурина наконец дошло, что звонят в дверь.

– Не открывай, – почему-то попросила Грета, прижимаясь все сильней.

– Надо открыть. – Евгений осторожно освободился от объятий, вышел в прихожую, щелкнул замком.

На площадке, судорожно вцепившись друг в друга, стояли Женька и Нинка. Мелентьева цепко держала Женьку, Женька пыталась оторвать Нинкины пальцы, со стороны казалось, что девушки обнимаются.

– Здрасте, – Нинка втащила подругу в квартиру и захлопнула дверь. – Ничего, что мы без приглашения?

«Наши! Наши!» – мысленно скандировал Халтурин, будто смотрел фильм о непобедимой Красной Армии.

Оглядываясь на комнату, где осталась Грета, Евгений с мстительной радостью пригласил:

– Проходите.

Женька попыталась спрятаться за Нинку, с отвращением представляя, как выглядит после трехчасового рева. Халтурин, как зачарованный смотрел на Женьку: душу накрыло крыло ангела.

– Да проходите же, – настойчивей пригласил Халтурин.

– Нет, мы проходить не будем. – Нинка опять выпихнула Женьку вперед. – Мы за папкой с проектом пришли. Мне вернуть ее надо.

– Проект? – в серых глазах Халтурина появилось искреннее непонимание.

Женька похолодела.

– Евгений Станиславович, я вам принесла его в кабинет вместе с личными делами.

Халтурин не видел проект – Халтурин все внимание сосредоточил на личном деле Хаустовой Евгении Станиславовны, зато теперь он знает, что у барышни есть муж, только они не живут вместе.

– Ну, может быть, – неуверенно согласился Халтурин. – Проект я не видел, но, скорее всего, он так и остался на столе.

– Ну, значит, придется съездить и забрать, – разъяснила ситуацию Мелентьева.

За спиной у Халтурина появилась Грета – воплощение женственности и столичного шика.

– Здравствуйте, – произнесла красавица нежным голосом, с интересом рассматривая двух девиц в прихожей.

Девицы поражали воображение несовместимостью: одна высоченная, яркая брюнетка, просто модель, одета в последнюю осеннюю коллекцию МахМаrа. Другая – бледная немочь в обшмыганной одежонке, путалась под коленками у первой.

Халтурин потянулся к куртке, оглянулся на Грету:

– Я должен уехать. Ужинай без меня.

Грета впилась в Мелентьеву ревнивым взглядом, Нинка выставила как броню свою самую обворожительную улыбку.

– Извините, что забираем вашего… э-э… мужчину, дела, знаете. Мы люди провинциальные, – ерничала Нинка, – у нас здесь все по-простому.

– Я это поняла, – не осталась в долгу Грета.

Женька не дослушала пикировку, выкатилась из квартиры, как с места происшествия.


– Извините, Нина, если я вас подвел. Я действительно не увидел папку, – обезоружил Нинку Халтурин, когда они вышли из подъезда.

Одинокий фонарь освещал парковку. Вечер дышал близкими заморозками, в воздухе пахло снегом. Слова срывались с губ вместе с паром.

Нинка с остывающей злостью хлопнула дверью «форда», вставила ключ в замок зажигания.

– Втянули вы нас с Женькой в историю…Ну, что за мужики пошли, а?

Халтурин кивнул:

– Да, вы совершенно правы. Еще раз извините. Евгения Станиславовна, – остановил Женьку Халтурин, когда она уже садилась в Нинкин «форд», – садитесь ко мне. Нам нужно кое-что обсудить.

Женька вспыхнула в ответ на Нинкину змеиную ухмылку.

– Может, завтра обсудим?

Ноги отказывались слушаться, полоска земли до соседней машины показалась опасной, как подвесной мост.

– Нет, сейчас.

Халтурин распахнул дверцу и ждал, пока Хаустова сядет.

Женька проковыляла в «Ниву». Ее трясло, то ли от холода, то ли от нервов.

Машины друг за другом, сначала «Нива», за ней «форд», выехали со двора.

Женька покосилась на сосредоточенный профиль Халтурина

«Ничего у меня с Халтуриным не получится. Я ему не пара, ему пара – эта красотка», – внушала себе Женька с одной только целью – чтобы не поддаться искушению и не наброситься на Халтурина, не создать аварийную ситуацию для участников движения.

Евгений оторвался от дороги, их глаза встретились. Женька моргнула и опустила ресницы.

Халтурина притягивал размытый контур девичьего лица, освещенный редкими уличными фонарями и подсветками на приборной доске. Ему было легко и спокойно с этой девушкой – вне всяких сомнений! Евгений вспомнил, что дома его ждет Грета, и совершенно отчетливо осознал, что не хочет к ней возвращаться. Моментально пришло решение: «Переночую в гостинице, а завтра попрошу ее уехать».

– Женя, простите, за то, что я втравил вас в эту историю, – бросил на девушку быстрый взгляд Халтурин.

– Евгений Станиславович, не извиняйтесь. Нинке, конечно, это все ни к чему, а я заинтересована больше вашего, чтобы производство осталось, чтобы все работало. Так что это еще неизвестно, кто, кого, куда втравил.

– Спасибо, для меня это важно, – помедлив, отозвался Евгений, и добавил ни с того, ни с сего:– Ты очень красивая.

Женьку поразили не столько слова, сколько теплота, с которой они были произнесены. Хаустова покраснела от удовольствия и порадовалась, что уже темно и лиц почти не видно.

– Правда? – забыв, как надо реагировать на комплименты, обрадовалась она.

– Истинная.

Душное молчание стало эротичным, Халтурин не прерывал его. Женькина голова отзывалась гулкой пустотой, щеки горели, в этот момент она почувствовала на своей руке горячую мужскую ладонь. Медленно, едва заметным движением, точно опасаясь укуса осторожного и хитрого зверя, освободила руку.

– Прости.

Халтурин опять обернулся к Женьке: хотел понять, как она отнеслась к этому интимному «ты» – поддался внезапному желанию.

– А кто эта женщина, у вас в квартире? – воспользовалась настроением Халтурина Женька.

– Чужая жена. Она завтра уезжает.

– А-а, – протянула Женя, ничего не поняв.

Повисла пауза

Наэлектризованное молчание требовало определенных действий, а действовать Евгений не мог – во-первых, руль не бросишь, во-вторых, появление чужой жены в его доме не прибавляло очков перед этой девочкой. В другой ситуации Евгений бы загнал машину в лесок на обочине, и там уже со смыслом продолжил молчание. Но за «Нивой» тащился «форд» Мелентьевой, к тому же нужно было развязаться с Гретой, потом уже действовать.

– Женя, какое у тебя образование?

– Разве в личном деле не указано?

– Не запомнил, прости.

Вообще-то Евгения интересовало только семейное положение менеджера по кадрам, все остальное было не очень интересно и не задержалось в памяти.

– Техникум наш юридический окончила. Вместе с Нинкой учились, – добавила Женя. Голос дрожал.

– Женя, как ты отнесешься к тому, чтобы в новом составе выполнять обязанности начальника отдела?

– По-моему, для этого нужно высшее образование. В квалификационных требованиях есть условия. Надо посмотреть.

Дорога свернула к заводским воротам, Женька с огорчением отстегнула ремень безопасности: было жаль разрушать только что возникшую близость.

– Если придется учиться, сможешь?

«Зачем? – тут же спросил себя Халтурин, – зачем этой девочке учиться? С ней спокойно, хорошо, она из тех женщин, которые созданы для семьи. Разве не о такой женщине я мечтал?».

– Не знаю. У меня семья, и вообще, сначала вытащите завод.

Халтурин улыбнулся:

– Хм. Кажется, ты начинаешь верить в успех нашего безнадежного дела?

– Я не в дело верю, я в вас верю.

«Нива» подъехала к шлагбауму, охранник посветил в салон, поздоровался, пропуская Халтурина с кадровичкой на территорию. Евгений опустил стекло:

– За нами «форд» подъедет, девушка за рулем, пропустите.

– Понял.

«Нива» встала у крыльца, Халтурин заглушил мотор.

– Давайте заключим договор: если мы победим, вы будете учиться.

«Черт знает, что! – тут же обозлился на себя Евгений. – Чего я хочу от нее? Чтобы стала независимой. От кого? От меня? От какого-нибудь козла? А ты готов отдать ее кому-то? Посмотрим. Ну-ну, посмотри, посмотри», – наступал, уличал внутренний голос.

– Я согласна.

Евгений протянул Женьке руку, она вложила свою, как Тема, и ответила на пожатие. Халтурин перехватил Женькину ладонь, горячие пальцы коснулись запястья. У Женьки голова закружилась от токов, которые побежали по телу, и она пропустила момент, когда губы Евгения коснулись ее руки.

* * *

…Сергею Божко вручили решение суда. Уничтоженный размахом потерь, банкир сел в машину и набрал Мелентьеву:

– Нинок, я освободился.

Сказал и усмехнулся. Получилось по смыслу близко: вышел на свободу, откинулся. «Что-то общее все-таки есть между тюрьмой и супружеством», – пришел к философскому выводу Божко.

Нинка с утра сидела на диете Жаклин Кеннеди – бутылка шампанского на весь день и ни крошки еды. Бутылка наполовину опустела, настроение у Мелентьевой было отличным, восприимчивость к юмору – повышенной. Она хихикнула:

– После отсидки?

– Хм, мы с тобой даже думает одинаково, – отозвался приятно удивленный Сергей, – давай отметим это событие.

– Я не могу, я на диете, – загрустила Нинка.

– Вот еще, зачем тебе диета? У тебя все прекрасно.

– Потому и прекрасно, что на диете.

– Завтра сядешь, – внес предложение банкир, – а Нин?

– Хорошо, – Нинка услышала грусть в голосе любовника, ей захотелось подержать Сергея. – Куда ехать?

– Приезжай в наше место.

Когда Нинка прибыла в небольшой, уютный ресторанчик, банкир уже принял на грудь, язык у него развязался, и Нинка услышала печальную историю про то, как неосмотрительный, неопытный, наивный, влюбленный до соплей Божко девять лет назад подписал брачный контракт, а по сути – приговор.

Супруга Божко заявила о выходе из состава учредителей банка, от чего банк зашатался: «ИнвестТраст» учреждался на деньги супруги, точнее, ее отца.

Обманутая жена отсудила у банкира их общий дом (в случае измены мужа дом отходил супруге). Общий счет и два раздельных пришлось делить с бывшей уже женой.

Этого противной стороне показалось мало, адвокат жены предпринял попытку уличить банкира в сокрытии доходов, но Божко отбил эту попытку.

Нинка не проявила ни грамма сочувствия, несмотря на вздохи Сергея и непритворную печаль о деньгах.

– Перестань ныть, – выслушав душераздирающую историю об ушедшей любви, попросила Нинка, – не верю, что у тебя не осталось заначек.

– Остались, конечно, – хохотнул банкир, – но разве это деньги? Нинок, я спокойно смогу купить квартирку или домик на Лазурном берегу или какой-нибудь

ма-а-аленький греческий остров, если запущу один очень выгодный проект. Ты хочешь домик на Лазурном берегу?

– Нет, – взъелась Нинка. Мелентьева была всей душой на стороне супруги банкира.

– Нинок, ты чего?

– Женская солидарность – объяснила Мелентьева, набрасываясь на форель, – вот представила, что у меня такой муж. Захотелось его придушить. Я бы на месте твоей бывшей установила за тобой слежку давно, с первого дня знакомства. Наверняка ты всю жизнь гуляешь от нее.

– Гуляю, – признался пьяненький Божко, – а ты бы не загуляла от нелюбимой жены, в смысле, мужа?

– А на фига женился?

– Папашка у нее крутой. Он и подвел нас к венцу.

– Выбрал для дочери мужа?

– Ага, – кивнул отяжелевшей головой банкир, – выбрал.

– Ошибся, выходит, папаша.

– Ошибся, по-крупному ошибся. Но я был очень аккуратен и осторожен. Это на тебе меня переклинило, Нинок, поверь.

– Верю… всякому зверю.

Нинке поняла, почему совместная жизнь с банкиром начала ее утомлять: ей совершенно не хотелось брать на себя ответственность за случившийся развод и выступать в роли огорода, в который все швыряют камни.

– Сереж, значит, теперь ты съедешь от меня?

– Прогоняешь?

– Отвечай на вопрос.

– Я думал, мы вместе переедем ко мне.

– Куда? На Лазурный берег?

– Нет, на Лазурный берег еще рано, давай пока просто купим дом в хорошем районе. Кстати, ты выйдешь за меня?

Алкоголь притупил реакции, Нинка пропустила реплику и с удивленным видом соображала, послышалось ей предложение или нет.

– Чего смотришь? – Сергей подлил шампанского в Нинкин фужер. – Выйдешь за меня?

– Сереж, давай завтра с утра на эту тему поговорим, – усмехнулась Мелентьева, – на трезвую голову.

– Завтра, так завтра, – согласился Божко под пристальным взглядом протрезвевшей хозяйки «Весты».

* * *

…За три последних дня Евгений успел продвинуться только в отношениях с Хаустовой.