Хезер Димитриос - Токсичный роман

Я прохожу мимо нее и бегу на парковку. Ты отъезжаешь с парковочного места, и я несусь к тебе.

– Гэвин!

Твое окно поднято, и музыка гремит. Мне приходится выпрыгнуть перед машиной, чтобы привлечь твое внимание, и ты бьешь по тормозам.

– Боже, Грейс! – восклицаешь ты, и я подхожу к водительскому месту.

– Прости, – говорю я, – за это все. Не знаю, что нашло на Бет…

Ты выходишь из машины и облокачиваешься на нее.

– Да, твоя сестра типа стерва.

– Стой, Гэв. Ты даже не знаешь ее.

Ты фыркаешь.

– Ну, теперь и не хочу знать.

– Это так глупо, – говорю я. – Разве ты не видишь? Этот парень Тим просто был вежлив.

– Нет, он пытался залезть тебе в трусы.

Я снова начинаю плакать, досада побеждает спокойствие, и ты прижимаешь меня к себе.

– Прости, что я так с тобой говорил, – произносишь ты. – Эта злость была направлена не на тебя, а на него.

– Ну, все закончилось. Мы можем просто… Продолжить этот вечер?

Ты качаешь головой:

– Я так не думаю, Грейс. Но иди и повеселись с сестрой. Увидимся… когда твои родители разрешат мне снова с тобой увидеться.

Я могу лишь поцеловать тебя на прощание и пойти найти девочек.

Позже дома Бет забирается на свою старую кровать на верхней полке и свешивает ноги через край.

– Это было прекрасно, – говорит она язвительно. Ее длинные темные волосы убраны в неаккуратный пучок, а глаза направлены на мое лицо, она внимательно наблюдает за мной.

Я падаю на кровать и стону.

– Обычно он не такой, клянусь. Просто в последнее время было сложно. Со школой и этим всем.

Мы много ссорились с начала занятий в колледже. Ты понимаешь, как сложно встречаться с девушкой из старшей школы.

– Я не думал, что это будет так сложно, – говоришь ты. – Но я говорю своим друзьям, что моя девушка в старшей школе, и на меня смотрят типа «Что за фигня?». Будто я педофил или типа того.

– Прости.

Почему я извиняюсь? Я вроде как не могу контролировать то, что мне семнадцать, не больше, чем ты свои восемнадцать. Но я чувствую, что должна. Типа будучи собой, я уже сделала что-то не так.

Ты вздыхаешь и кладешь руку мне на бедро.

– По крайней мере я занимаюсь сексом.

Я награждаю тебя взглядом, а ты смеешься.

– Не смотри на меня так, ты знаешь, что я имею в виду, – говоришь ты.

Правда? Потому что я не уверена. Что я теперь для тебя? Неудобство? Симпатичная задница? Потому что вот так я себя чувствую. Но я ничего не говорю, просто забираюсь тебе на колени и притворяюсь, что все хорошо. Потому что если у нас не все хорошо, то все нехорошо.

– Он мучает тебя из-за того, что ты в старшей школе? – спрашивает Бет. Моя сестра всегда была типа телепатом.

Я вздыхаю:

– Гэв говорит, что другие реагируют как придурки, когда узнают об этом.

Бет кивает:

– Это логично. То есть, идя в колледж, ты действительно оставляешь все остальное позади. Старшая школа кажется такой юностью, даже если это было не так давно.

– Думаешь, он порвет со мной? – спрашиваю я.

Она пожимает плечами:

– Не знаю. Это вам решать. – Она колеблется, а потом спускается по лестнице и садится на кровать возле меня. – Ты счастлива с ним? Потому ты кажешься напряженной?

– Я…

Собираюсь сказать: «Конечно же, я счастлива, все отлично», но потом понимаю… Не уверена, что это так.

– Думаю, я в замешательстве, – наконец говорю я. – Учитывая дела дома и Гэвина в колледже, все кажется сплошным бардаком.

– Хочешь мой совет? – спрашивает она.

– Ага. Всегда.

– Думаю, он сексуален, и я знаю, что этот образ крутого рокера добавляет ему привлекательности. Но… Он не очень-то хороший. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Нет, не понимаю, – говорю я, в голосе сквозит напряжение.

– Да ладно. Его комментарий по поводу твоего пения?

Мое лицо краснеет.

– Он просто шутил.

– А как насчет его бешенства из-за того парня.

– Гэв… Сверхопекающий.

Ты говоришь все больше и больше о парнях в последнее время, и я не могу понять, это мне или им ты не доверяешь.

Бет фыркает:

– Ну, можно и так сказать.

Она обнимает меня за плечи.

– У меня плохое предчувствие, сестренка. А ты же знаешь, что мое предчувствие никогда не подводит.

К сожалению, это так.

– Я люблю его, – говорю я.

– Знаю. В этом и проблема.

Звонит мой телефон – это ты.

– Я вернусь через пару минут, – говорю я.

– Не уходи надолго. Я хочу нормально провести время с сестрой. У нас есть мороженое!

Я обещаю поторопиться и отвечаю на звонок по пути на задний двор.

– Привет, – говорю я, усаживаясь на один из стульев в патио.

– Привет.

Мы оба молчим с минуту.

– Это была наша первая ссора? – говоришь ты.

– Вообще, мы ссоримся очень много в последнее время. Я бы сказала, это была первая крупная ссора.

– Думаю, я знаю, как избежать такого, – говоришь ты.

– Хорошо…

– Нам нужно правило насчет противоположного пола. Типа мне не разрешено находиться наедине с девушками, а тебе не разрешено находиться наедине с парнями. Тогда мы сможем избежать такой фигни.

Я уже следую твоему правилу «Никаких касаний». Я не обнимала своих друзей-мальчиков уже много месяцев. Это оказалось сложнее, чем я думала, и потому я поняла, что, может, ты был прав, установив его. Я точно слишком склонна к физическому контакту. Но я не уверена, что мне нужно еще одно правило.

– Это невозможно, если разговор на публике считается за «наедине», – говорю я.

– Сегодня вечером ты могла бы просто сказать «спасибо» и «у меня есть парень» и на этом остановиться, – говоришь ты. – Типа не продолжать с ним разговаривать.

Я некоторое время молчу. Если я скажу тебе, что мне не нравится правило, ты подумаешь, что я хочу встречаться с другими мальчиками все время. Но если я соглашусь на это правило, тогда я буду спокойна по поводу того, что ты не встречаешься делать уроки вместе с сексуальными девушками из колледжа.

– Хорошо, – говорю я. – Давай попробуем и посмотрим.

Ты возводишь вокруг нас стену, не впуская никого из тех, кого я знаю и люблю. Вскоре из-за этой стены будет очень сложно выбраться.

Я сижу в театре, в третьем ряду партера, наблюдая, как Питер снова проваливается. Мисс Би заболела, и потому сегодня я руковожу репетициями.

– Слова! – кричит он, прикрывая глаза от света сцены, ища меня в зале.

– Питер, мы начинаем на следующей неделе, – говорю я. – Что ты будешь делать, когда здесь будут сидеть настоящие зрители?

У него главная роль в «Суровом испытании». Это не самая моя любимая пьеса, но мисс Би пришлось выбрать ее, потому что она совпадает с программой по английскому.

– Просто скажи мне слова, Грейс, – говорит он.

Я вздыхаю и смотрю на свой сценарий: «Ты можешь говорить одну минуту, не произнося “черт”? Меня тошнит уже от “чертей”!»

Он повторяет слова, и я записываю, что ему нужно произносить их с большей страстью. Он отлично справился на прослушивании, но его образ Проктора сыроват.

Несколько минут спустя он снова просит подсказать слова. Я представляю, что я мисс Би, когда встаю и иду к сцене.

– Я тебе больше не буду подсказывать слова, – говорю я.

– Что за хрень? – говорит он.

– Не разговаривай со мной так, – говорю я, вспоминая Бет. Твердо, спокойно, держа все под контролем. Я крутой режиссер, повторяю я про себя. – Тебе нужно понять, как сыграть сцену, если ты пытаешься вспомнить строчку.

– Так ему, – говорит Лис, кивая в поддержку. Каждый раз, глядя на нее, я пытаюсь не рассмеяться: пуританская шляпка Лис бесценна.

Питер одаривает меня убийственным взглядом, а потом продолжает сцену, читая по губам или получая подсказки от других актеров. Я думаю о своем вступительном эссе, которое необходимо написать для подачи документов в Университет Нью-Йорка и отправить через две недели. Может быть, мне стоит написать о том, как превратности в личной жизни помогают мне быть лучшим режиссером. Жизнь с мамой и Великаном помогла отточить умения справляться с конфликтами и готовиться к катастрофе. Я уже знаю, что буду стоять за кулисами и подсказывать этому дураку слова.

Я делюсь замечаниями в конце репетиции, мой блокнот полнится предложениями по улучшению. Все воспринимают меня серьезно, даже Питер, каким бы ослом он ни был, и, возможно, это самый большой момент гордости в моей жизни.

Ты забираешь меня после, а я на седьмом небе от счастья. После визита сестры наши отношения немного странные, но в целом мы справляемся. На дворе октябрь, и мы привыкаем к тому, что ты в колледже.

– …А потом Лис говорит: «Так ему!», и я чувствую себя крутой, – говорю я.

Ты смеешься:

– Конечно, ты крутая. Я это уже знаю.

Мы останавливаемся, чтобы поесть, прежде чем ты отвезешь меня домой.

– Интересно, есть ли в университете курс, как справляться с такими актерами, как Питер, – говорю я, садясь за стол. – «Справляемся с Дивами, уровень для начинающих».

– Если есть, то ты будешь лучше всех.

Подходит официантка, чтобы принять заказ и налить кофе. Я добавляю сливки и три пакетика сахара в свою чашку, а ты пьешь кофе черным.

Я наклоняюсь вперед:

– Ну и когда ты собирался рассказать мне, что написал моей сестре e-mail?

Ты делаешь глоток кофе:

– Так и думал, что ты узнаешь.

Я кладу руку на твою.

– Ну, ты получил очки за лучшего парня. Спасибо.

– Я вел себя с ней как придурок. А раз она однажды может стать членом семьи, я решил, что лучше, чтобы она меня не ненавидела. – Я краснею, а ты ухмыляешься. – Не удивляйся так. Мы в любом случае проведем остаток жизни вместе.

– Перестань быть идеальным, – говорю я, а потом делаю большой глоток кофе, чтобы сжечь комок в горле.

Я могла бы оказаться, как мама, с кем-то вроде моего отца или Великана, но вселенная дала мне тебя.

– Как ты достал адрес ее почты? – спрашиваю, возвращаясь к тому, что ты лучший зять.

– Из твоего телефона.

– Это хитро.

Ты улыбаешься.

– Ага. Сработало?

– Думаю, да. Она и так готова дать тебе второй шанс.

– На это я и надеялся.

Нам приносят еду, и я наливаю огромное количество сиропа на свои блинчики. Ты хватаешь кусочек, и я хлопаю тебя по руке.

– Итак… Кто такой Дэн? – говоришь ты.

– Хм-м-м?

– Дэн. Я видел пару писем от него в твоих входящих.

– Ты читал мои письма?

– Не специально. Они просто были, ну, там. Когда я искал адрес Бет.

Я хмурюсь.

– Это парень, с которым мы вместе ходим на урок британской литературы. Мы работаем над одним заданием.

– Хорошо. – Ты откусываешь кусочек бургера, а я хватаю ломтик твоей картошки фри и задумчиво жую.

– А раньше ты уже читал мои письма? – спрашиваю я.

Я пытаюсь звучать небрежно, но слышу тревогу в своем голосе. «Что за фигня?». У тебя есть пароль к моему телефону, как и у меня к твоему. Мне никогда не приходило в голову пойти просматривать твои письма и эсэмэски.

Я пытаюсь убедить себя, что все хорошо, что у нас нет секретов. Но это бессмысленно – это кажется неправильным. Действительно неправильным. Видишь ли, Гэвин, мне нужно было прислушаться к своей интуиции прямо там. Мне нужно было вспомнить, что женщины в моей семье чувствуют такие вещи, как моя прабабушка знала, кто звонил, еще до того, как зазвонит телефон. Я должна была понять, что в тебе скрытая опасность.

– Нет, – ты поднимаешь руки, когда я сердито смотрю на тебя, – клянусь! Просто не смог победить любопытство.

– Потому что ты мне не доверяешь.

– Доверяю. – Я качаю головой и сердито тыкаю вилкой в блины. – Грейс, я клянусь, что это так. Я просто… Не смог устоять. Я всего лишь открыл почту, чтобы найти адрес Бет. Клянусь. – Ты поднимаешь брови. – Тебе же нечего скрывать?

– Что за фигня, Гэв?

– Я шучу!

– Я тебе не верю.

Ты наклоняешься вперед и целуешь кончик моего носа.

– Я тебя люблю до Луны и обратно, хорошо? Теперь ешь блины.

«Я бесконечно тебя люблю, как до Луны и обратно» – ты прочитал это в одной из тех книг с картинками, которые принес мне домой, когда я болела. Это стало нашей фразой. Я таю. И ты знал, что так и будет. У тебя все козыри в рукаве – настоящий шулер.

– Ты должен мне песню, – говорю я, тыча в тебя вилкой. – Что-нибудь романтическое о том, как ты мне доверяешь.

Ты ухмыляешься:

– Начну работать над ней сегодня же вечером.

Когда ты глупая влюбленная девушка, практически невозможно увидеть красные флаги. Легко притворяться, что их нет, притворяться, что все идеально.

Красивым богам рока, целующим тебя до головокружения, сходит с рук даже убийство.

Сегодня последний показ «Сурового испытания», и нам аплодируют стоя. Труппа выводит меня и мисс Би на сцену, и нам обеим дарят огромные букеты роз. Мы кланяемся, и я встречаюсь глазами с тобой, сидящим в первом ряду. Ты кричишь громче всех и поднимаешь руки над головой, хлопая.