К. А. Линд - Только между нами

― Ты что приехал просто, чтобы сделать мне больно? ― тихо спросила Лиз.

Брейди вздохнул и остановился на пустой парковке. Они были на северной стороне города, где не было большого движения на дороге. Он припарковался и впервые повернулся к ней лицом.

― Я приехал, чтобы выяснить, почему ты допустила, чтобы твоя фотография попала в газету, когда ты знаешь, что тебе лучше не светиться. Я приехал, узнать, что за человек этот Хайден, потому что за все лето я ни разу не слышал, чтобы ты упоминала о нем…

хотя мы все время были вместе. И, кажется, я был прав, приехав сюда за ответами.

― Ты был прав, приехав за ответами. Мне нравится видеть, как ты злишься от мысли, что я была с кем-то другим, ― разочарованно выплюнула Лиз. ― Это, по крайней мере, показывает, что за твоей жесткой оболочкой тебе не все равно.

― Ты что, свихнулась? ― спросил Брейди.

Она видела, как его стены рушатся. Его ярость била ключом. Спокойствие, которое он так тщательно соблюдал каждый день, трещало по швам.

Брейди покачал головой, прежде чем заговорить.

― Ты единственный человек, из всех кого я когда-либо встречал, кто настолько меня обезоруживает. Иногда у меня такое чувство, что ты смотришь не на меня, а сквозь меня. Будто тебе известны все секреты из моей жизни…будто ты знаешь о чем я думаю. Вот что я имел в виду в тот первый день, когда назвал тебя своим самолетом. Ты полностью сносишь мне крышу, Лиз!

Он стучал по рулю и смотрел на асфальт.

― Мне не следовало доводить до этого. Мне не следовало удерживать тебя все лето возле себя. Я не должен был уделять так много внимания на эти псевдо-отношения. Я каждый день это слышал от Хизер и почти столько же от Элиота, с того момента как они узнали. Я сказал, что смогу держать это под контролем. Я мог получить то, что хочу, и хотел посмотреть к чему это приведет. А стало только хуже.

― Ну, мне очень жаль, ― не сдержалась в ответ Лиз.

― А мне не жаль. Я злюсь на себя, на тебя, и на неподходящее время, и на предвыборную кампанию. Потому что те две вещи, которые я желаю, не совпадают, а ведь то ради чего меня растили всю жизнь, сейчас так близко. ― Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. ― Я могу победить на этих выборах, Лиз. Я смогу принести пользу.

Брейди сделал глубокий вдох, успокаивая себя, а потом протянул руку и сплел их пальцы вместе.

― Я знаю, ― прошептала она, ее горло сжалось. ― Я знаю, ты сможешь. Я давно это знала.

― У меня есть неделя, прежде чем я смогу узнать результаты первичных выборов. Я работал не покладая рук, я работал так, как никогда в жизни. Я не могу это разрушить.

Большим пальцем он гладил ее, и плечи Лиз постепенно расслабились. Она поняла, что он пытался сказать. Он говорил то, что уже давно должен был сказать. Когда дело доходит до выбора, он выбирает кампанию. И он всегда будет выбирать кампанию.

― Так…и что теперь? ― прошептала она. ― Ты выбираешь кампанию.

― Это никогда не было выбором, ― произнес он, потянувшись за второй рукой и глядя прямо в ее голубые глаза.

Она видела всю его любовь в этом взгляде. Она жалела, что не могла видеть этого каждый день.

― Я упрямый. Я хочу обоих.

― Обоих, ― пробормотала она.

Он взял ее за подбородок, и она склонила голову к его руке. Она никогда не хотела его отпускать, даже когда он расстраивал ее.

― Ты хочешь, чтобы мы продолжали скрываться. Сколько еще? Когда это закончится? Мне еще два года учиться. Я все еще в газете. Ты все еще в Конгрессе. Ты баллотируешься каждые два года. Что происходит, когда заканчивается предвыборная кампания?

Ее рука невольно потянулась к ожерелью на ее шее. Желтый драгоценный камень из медальона так и дразнил ее.

― Давай сначала переживем первичные выборы. Если я выиграю, тогда мы обсудим это в ноябре. Если нет…

Лиз покачала головой и прижала пальцы к его губам.

― Не сглазь.

Брейди поцеловал ее пальцы, а потом придвинул ее к себе. Ее сердце стучало в горле и ей просто хотелось, чтобы все было хорошо. Его губы нашли ее, и она вздохнула в его нежных объятиях.

― Тогда посмотрим, как у меня сложится с предварительным голосованием, ― пробормотал он ей в губы, прежде чем отстраниться.

Лиз неохотно кивнула, пока Брейди выезжал обратно на дорогу. Предварительные выборы и ноябрь…снова туда же, где и были до этого разговора.

Иногда решение остаться с Брейди или нет, кажется простым, а иногда это вообще не кажется решением. И все, что она действительно знала, это то, что каждый раз, когда она подталкивала Брейди принять решение…ставила ультиматум…его стены рушились, а его ответ был написан у него на лбу, как у судьи, который собирается назначить смертную казнь. А она была подсудимым, которому выносился приговор. 

Лиз взглянула на свое отражение в зеркале. Ее всю трясло и она не могла перестать волноваться. Вот и настал этот день. Этим утром она вошла в кабинку для голосования и оставила свой голос за сенатора Брейди Максвелла III, баллотирующегося в Палату Представителей.

Еще три месяца назад, она даже не поверила бы, что сделает такое. Но, стоя там, в небольшой кабинке для голосования, окруженной, в основном, пожилыми женщинами, с бюллетенем в руке, Лиз знала, по-другому быть даже не могло. За лето Брейди Максвелл завоевал ее голос, еще до того, как завоевал ее сердце.

Затем наступило время ожидания. Сидя на занятиях, работая в редакции, наблюдая, как студенты занимаются своими делами, даже не представляя, насколько важен был сегодняшний день. Она всю неделю провела со своими новыми ассистентами, Тристаном и Саванной, привлекая студентов пойти и проголосовать. Они все знали, что это будет нелегко, но посвящая в это студентов, подтвердило то, что это было утомительным делом. И она не могла сделать что-то еще, кроме как самой отдать свой голос, чтобы мотивировать людей поучаствовать в голосовании.

И вот, наконец-то, время пришло. Хайден будет с минуты на мину, чтобы забрать ее и поехать за результатами голосов, полученных предвыборной кампанией Брейди. Она пыталась, отвертеться от поездки с ним, она бы лучше поехала одна, но Хайден думал, что она ехала работать. И вот опять, она не могла разобраться в ситуации, не выдав свои секреты, которые она должна была хранить.

Из-за своей нервозности, пока она ждала, ей было необходимо чем-то заняться. Она переоделась раза три, прежде чем остановиться на угольном брючном костюме, синей блузке и черных туфлях на платформе. Она надела через голову ожерелье, и раз десять снимала обратно, прежде чем оставить его на себе. Ее волосы были идеально выпрямлены, и она еще ни разу ни уделяла столько внимания макияжу.

На ее телефон пришло сообщение от Хайдена, в котором говорилось, что ей нужно было выходить. У них было еще целых сорок минут, прежде чем они доберутся до Роли.

Лиз вышла из дома, подошла к ауди Хайдена, и села на пассажирское место. Она пыталась не думать о том случае, когда в последний раз вот так сидела в машине.

— Привет, — сказал Хайден.

Его голос был полон очарования.

— Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — ответила Лиз.

Она оценила его комплимент, несмотря на то, что нервничала, когда он выехал с ее подъездной дорожки.

Он тоже хорошо выглядел. На нем был черный костюм с белой рубашкой и синим галстуком, который подходил к ее блузке. Хотя, Брейди, несомненно, будет выглядеть лучше. Лиз сжала зубы при мысли об этом. Она ненавидела кого-то сравнивать, поэтому ломала голову над тем, о чем еще можно было поговорить с Хайденом.

— Как ты думаешь, что будет с газетой дальше? — сумела найти тему она.

— Все будет хорошо. В конце прошлого семестре от нас ушло много старшекурсников, но первокурсников становиться все больше и больше. Я был удивлен, увидев Саванну Максвелл в зале. А ты нет?

— Я удивилась.

По причинам, о которых он никогда не догадается.

— Ты думала, с такой семейной историей как у нее, она бы не выбрала журналистику, — продолжил Хайден. — Я переживал, чтобы она не стала обузой.

— Думаю, она не хочет остаться в тени своей семьи. Большие амбиции и все такое, — сказала Лиз.

Было странным пытаться понять мысли Саванны, но теперь она тесно сотрудничала с ней. Лиз вроде как могла понять ее настрой.

— Ну, пока вы вместе работаете хорошо, то я не вижу в этом никакой проблемы. Я знаю, как ты относишься к нашему политику.

Лиз постаралась, не съежится от имени, которое Хайден все еще использовал для Брейди. Ей снова нужно было сменить тему, но она боялась, что разговор как обычно сведется к Брейди…особенно сегодня.

Наконец-то Лиз достаточно расслабилась и просто пожала плечами. Она не собиралась говорить о Брейди. Она слишком переживала за него сегодня.

— А как тебе другой первокурсник? — спросила Лиз.

К счастью, это спровоцировало на длинное скучное обсуждение каждого новичка, которого записал Хайден.

Некоторых за первую неделю Лиз уже видела или слышала о них, но она продолжала засыпать его вопросами так, чтобы ей самой не приходилось отвечать на его вопросы.

Даже, несмотря на то, что Хайден поддерживал разговор, Лиз не могла перестать заламывать руки, нервничая. Когда Хайден спросил ее об этом, она попыталась отвертеться, и не отвечать. Она была слишком погружена в предвыборную гонку, поскольку проварилась в этом все лето. Результаты были и правда очень важны. Но она просто очень переживала за Брейди…и за то, что означало для него пройти дальше.

Они двигались в южную часть Роли, где находился зал для празднования победы кандидата в сенаторы и произношение речи для выхода в Конгресс. На пропуске для журналистов, который ей дали, было указано Празднование победы сенатора Максвелла. Лиз переживала, как это все воспримет Брейди. Она знала, что, в отличии от его партии, он не был так уверен в этом названии.

Хайден остановился напротив банкетного зала, а потом заехал на парковку для прессы. Он показал свой пропуск и въехал на обозначенное место. Солнце уже скрывалось за горизонтом, когда Хайден наконец-то припарковался, а значит, голосование уже должно быть завершено, бюллетени подсчитаны, и вскоре будут известны результаты.

Лиз вышла из машины на мягкий вечерней воздух. Она взяла свою сумку с блокнотом и проверенным диктофоном. Хайден нес камеру и оборудование. Затем они вместе подошли к огромному зданию.

Они предъявили пропуски и взяли пакет с информацией для прессы, а потом их направили в предназначенное для них место в зале. Лиз улыбнулась встречающему, и последовала за Хайденом в банкетный зал.

У нее перехватило дыхание от того, что она увидела. Агитационная кампания постаралась на славу ради этого мероприятия. Зал был полностью оформлен в красно-бело-синией праздничной гамме, баннеры с надписью ГОЛОСУЙТЕ ЗА МАКСВЕЛЛА, были растянуты по всему периметру. Гигантская лестница, на противоположном конце зала начиная от двух многоуровневых балконов, вела на этаж ниже, и к возведенной сцене. Вдоль сцены был вывешен американский флаг, а за ним был вывешен еще один баннер в честь Максвелла. Одну из стен занимал проекционный экран, на котором, пока они ждали результатов голосования, передавались новости.

Уже собралась толпа, и люди разбрелись по залу, с тревогой ожидая результатов. Некоторые журналисты брали интервью у завсегдатаев вечеринок и взволнованно вещали в микрофоны, но большинство из них просто наслаждались атмосферой, пока ждали, когда сообщат о судьбе человека, которому они отдали свое доверие.

В тот момент, когда она осмотрела зал, ей захотелось, чтобы на ней не было бейджика прессы, чтобы на ней был одет не брючный костюм, и она не работала здесь. Ей хотелось быть в элегантном скромном коктейльном платье и за кулисами вместе с Брейди переживать по поводу результатов. Она хотела быть тем, о чем бы все говорили, что это невозможно.

— Идем. Вот сюда, — сказал Хайден, касаясь ее спины и направляя в зал.

Лиз вспомнила свою первую пресс-конференцию, на которую она пришла с Хайденом, и что она тогда чувствовала, когда он прикасался к ней. Она радовалась и была возбужденной, но теперь все что она чувствовала, это лишь раздражение, которое вот-вот взорвется. Ей нужно было успокоиться.

Сделав глубокий вдох, она подняла подбородок и уверенно пошла к пресс-секции, которая возвышалась на платформе, чтобы фотографы смогли сделать снимки выступающих. Хайден вытащил штатив и начал устанавливать камеру, когда она кинула сумку на землю рядом с его вещами. Завтра они использую некоторые из снимков в своем послепредвыборном онлайн репортаже. Это заставило ее подумать о Джастине…о том, как все изменилось после этого лета.