— Я очень рад, что моя королева согласилась на встречу, — произнёс он, пожирая меня глазами.

И вроде бы ничего странного, но в душе родилось гаденькое чувство, что всё это обман. Глянец, не имеющий отношение к реальной жизни, лубок.

— Проходи, — предложила я, принимая букет, но уклоняясь от поцелуя. Мне было легче держать дистанцию, так я не передумаю, не поддамся уговорам и банальной жалости. Хотя, чёрт знает почему, но видя такую привязанность к моей особе, мне становилось стыдно за то, что я посмела не испытывать никаких ответных чувств, кроме благодарности.

— Сейчас приду, только поставлю букет в вазу, — я говорила быстро, не давая ему вставить ни слова. — Жди меня в комнате. Будешь коньяк?

— Нет, я за рулём, — откликнулся он, по-хозяйски сев на диван. — Если тебя не затруднит, сделай свой волшебный чай.

— Хорошо, — кивнула я снова.

Я стояла к Юрию спиной, одетая так, будто собралась куда-то выходить, и чувствовала, как он оглядывает меня. Да так, будто прикидывает, насколько годный товар, и стоит ли его приобретать. Нет, это наверное моё воображение!

Я подрезала розы, их оказалась ровно двадцать, и поставила в вазу.

— У них не такой удушливый запах,  — произнёс Юрий, а я подумала, что это было бы правдой, но белые красавицы источали сладковатый аромат, и из-за того, что их было много, он становился ощутимо-приторным.

Вернувшись в комнату с подносом, я поставила чашки и сахарницу на журнальный столик.

— Так что случилось, Герда? — произнёс Юрий, взяв меня за руку. — Скажи сразу. Я помогу, чем смогу и даже если не смогу, то обязательно помогу. Прости, я несу чушь, но волнуюсь за тебя.

Я мягко высвободила руку и присела в кресло. Да, Юрий сразу придвинулся, но зато не сел рядом и не попытался обнять.

— Я хотела поговорить. — начала я, облизав губы, а потом, выдохнула, и решилась: —  Нам какое-то время лучше не видеться.

***

Меня уговаривали так, как ещё никогда ни о чём не просили. И чем больше я слушала заверения в неземной любви чужого мне человека, тем больше уверялась в правильности своего решения.

Юрий пытался меня обнять, встать на одно колено. Говорил, что никогда не встречал таких удивительных женщин, но в глазах его иногда мелькало отчуждённое, холодное выражение.

Сначала я списывала это на свои фантазии, но потом решила довериться чутью и настаивать на своём.

— Почему я так важна для тебя? — спросила я, когда мужчина взял паузу. — Мы и знакомы-то без году неделя!

— Потому что…

И кавалер затянул свою песню, показавшуюся мне фальшивой партией неудавшегося примы Большого театра. Я встала и отошла к окну, жестом дав понять, чтобы кавалер остался на месте.

— Я не верю тебе.

Слова прозвучали излишне жёстко, как обвинение, и мне стало стыдно: поводов вроде и не было. И всё же я не верила. Сейчас Юрий начнёт изворачиваться и заверять в любви с первого взгляда, но он меня удивил.

Мужчина встал, и лицо его, до этого выражавшее мольбу и мягкую кротость, посуровело:

— И что, спрашивается, тебя не устраивает? Какого рожна надо? Или ты из тех, которые ценят любовь, только когда к ней прилагается сила?

Тут я  испугалась. Я одна дома, чтобы пройти к выходу, надо миновать разъярённого кавалера, иначе никак. Впрочем, я быстро взяла себя в руки, надеясь, что за эти минуты слабости страх не проступил на лице.

— Мне надо чтобы ты ушел и больше не приходил. Ты мне не симпатичен, извини уж за прямоту. И да, у меня есть муж.

Я произнесла это с таким видом, будто муж был самым настоящим, не фиктивным. Но откуда знать эти тонкости постороннему?! Одна и надежда, что не знает.

В голове крутилась мысль, что Юрий появился в моей жизни не просто так. Вцепился как клещ при первой возможности, а я со своей деликатностью поощряла внимание, которое мне было не нужно. Вот и влипла!

— И где он, этот муж? Я его ни разу не видел, — издёвка была такой явной, что у меня перехватило дыхание. Ничего, сейчас я тебя припечатаю!

— Увидел бы, если бы не опоздал на свидание. Помнишь, ты так удачно попал в аварию? Яр ведь ждал тебя, — я скрестила руки на груди и улыбнулась, глядя оппоненту в глаза.

Но он слишком быстро изобразил удивление. Картинное такое: брови поползли вверх, и выражение лица стало таким нарочито-сердитым, мол, как можно сомневаться, ах, если бы я знал!

— Авария-то хоть была? — спросила я вдогонку.

— Ты мне нужна, — произнёс мужчина после непродолжительной паузы с напускным безразличием и нервной, неестественной улыбкой. — Помоги, если можешь. И больше я тебя не потревожу.

Я закатила глаза. Ну вот, так и знала, сейчас у меня попросят деньги!

— Я не богата, — соврала я. — Эту квартиру снимаю, недавно приехала из Саратова. Да, я замужем, но деньги мне просто так никто не даст.

— Деньги я от тебя не возьму, — кивнул Юрий. — Хоть ты и приуменьшаешь собственное состояние, я вижу, что ты не из тех, то пускает пыль в глаза. Речь не об этом, я… у меня и вправду некоторые проблемы с разводом. Мне надо исчезнуть на пару дней. Поехали со мной, я всё оплачу и приставать не буду, обещаю.

И снова он сделал шаг навстречу, а я почувствовала себя диким хищником, забившимся в угол клетки и грозно шипящим на приближавшегося  дрессировщика.  Но истина в том, что сделать зверь ничего не может, вот и остаётся шипеть.

— Куда скажешь, поедем. На Байкал, на Камчатку.

«На Луну», — подумала я, а вслух спросила:

— Зачем мне тебе помогать? — фыркнула я. — У каждого свои проблемы.

— Я заплачу. Более того, оформлю на тебя авто. Не новый, но иномарка, пусть и бюджетная. Скрыться мне надо, иначе при разводе потеряю больше, вот и весь интерес.

Звучало складно, значит, снова ложь.

— Почему ты решил ухаживать за мной, не за моей подругой, когда увидел нас обеих впервые? — задала я вопрос, чтобы потянуть время.

Хотя, бог знает, зачем. Никто на помощь не придёт, если что! Хотя Юрий и не походил на маньяка, но его истинные мотивы и цели были мне неизвестны, следовательно, он представлял опасность. Сама дура, нечего впускать в жизнь незнакомых мужиков!

— А, это та неудачливая автоледи?! — усмехнулся кавалер и сел на диван, вытянув ноги. — Сразу же видать, хищница ещё та! Ей палец в рот не клади — оттяпает ладонь. Ты другая!

Последнюю фразу он произнёс с нажимом. Мол, радуйся!

— Я…подумаю. Дай мне время до завтрашнего утра, — выдохнула я, надеясь на то, что сейчас он уйдёт, и можно закрыть эту страницу жизни. — Пока ничего не обещаю.

— Договорились, — к моей радости быстро согласился он и встал, отряхивая с лацкана пиджака несуществующую пыль. — Я позвоню завтра.

Уже оборачиваясь в прихожей, Юрий посмотрел на меня долгим взглядом:

— Прошу тебя, Герда, я вижу, что ты достойная добрая девушка. Никакого подвоха нет, бумаги на машину и деньги ты получишь заранее. Моя судьба, как бы это пафосно не звучало, в твоих руках.

— Неужели это обойдётся тебе дешевле, чем развод на условиях жены? — пожала я плечами. Голова болела от чужих проблем и от осознания того, что я сама впустила их в жизнь.

— Я не могу всего рассказать, — Юрий попытался завладеть моей рукой, но я спрятала её за спину, чем вызвала грустную улыбку на лице мужчины. — Это долгая, запутанная история.

— Ты прав, у меня пока нет ни времени, ни желания её слушать, — попрощалась я. Никогда не чувствовала себя такой опустошённой, даже после суток дежурства на телефоне доверия!


Закрыв дверь, я прошла на кухню и плеснула в бокал коньяка. На самое донышко, для расширения сосудов! Вот, я уже и выпиваю в одиночку! Осталось завести сорок кошек и доставать их заунывным мяуканьем на все лады соседей элитной многоэтажки!

Но это после. Сначала я позвоню Яру. Или позвоню сразу, как допью коньяк и плесну себе ещё.

Мне было тоскливо, что хоть волком вой! Ну почему я такая сложная и не могу, как Стася, броситься в омут с головой в любую подвернувшуюся ситуацию?!

Почему всегда выбираю сложные пути, не могу смотреть на всё с юмором и махнуть рукой? Мол, кривая вывезет!

Захотелось жрать. Именно жрать, метать всё подряд, что есть в холодильнике, спасла меня от обжорства только лень, за что ей огромное спасибо. Так удобно сидеть в кресле, вытянув ноги, и ничего не делать.

Через минуту я позвоню Яру, он, конечно, приедет, мы немного поцапаемся. Мажор скажет, что быть такой доверчивой дурочкой нельзя, и окажется прав. Я бы сказала тоже самое, случись эта ситуация с кем-то другим.

Не станешь же объяснять мужу, что я хотела убежать в другие отношения, убрать этот морок, это влечение и тоску по нём. По тем отношениям, что никогда не случатся.

Можно утешать себя сколько угодно: сойдись мы с Яром по-настоящему, поубивали бы друг друга, бесконечно спорили, я бы отстаивала своё право быть собой, а он захотел бы сделать меня такой же удобной, как Вика.

Но беда в том, что мне надоело быть сильной, надоели взгляды мужчин, которые с чего-то вдруг решили, что я хорошая жилетка и вообще могу решить все проблемы. Хотя бы дать мудрый совет!

Как вот этот Юрий, если не лжёт. Врёт, конечно, он подкатывал ко мне, зная кто я и что я. Не удивлюсь даже, если он был в курсе моего фиктивного брака. Оставался вопрос: кто его подослал и зачем?

Так и эдак, но надо звонить Яру. Он приедет, и моя тоска по нём усилится. Что ж, надо с этим как-то мириться. Видимо для меня не подходят все эти «клин клином вышибают».

Я потянулась к сотовому, лежавшему на журнальном столике, и по памяти, не глядя на кнопки, набрала номер Ярослава.

Глава 22. Недавно

Ярослав


Когда Герда позвонила мне, я испытал такой острый приступ радости, какого и не ожидал от себя.

В прошлый раз снежная чётко обозначила, что приходить просто так не имеет смысла, впрочем, я и сам это понимал. Понимал… и ничего не мог с собой поделать. Вернее, не хотел.

Всё так запуталось, что я боялся думать о своих чувствах к снежной девочке и по привычке цеплялся за тот уравновешенный обоюдными договорённостями покой, которым манила Вика.

И как это я так влип?! Нет, я знал, как и почему.

Покрышки шуршали по асфальту, я давно выключил климат-контроль и опустил боковые стёкла. Чтобы неторопливо колесить туда-сюда по дворам, мне не нужен комфорт, только свежий воздух и время. Хотелось подумать, вслушиваясь в голоса московской ночи, которые не замолкают даже в спальных районах.

Вике я соврал, что задерживаюсь на работе, Герде сказал, что буду поздно вечером, а пока мне хотелось побыть от них обеих подальше, чтобы лучше видеть, что происходит.

Наверное, снежная одобрила бы такой подход, он вполне в духе советов какого-то заштатного психолога. Большое и малое лучше видится на расстоянии.

На сиденье рядом лежала синяя пластиковая папку: плоды трудов одного юркого спеца по щекотливым делам. Скажешь такому, чтобы проверил человека — считай, узнаешь о нём то, что мать родная позабыла.

Конечно, стоит такая услуга дорого, весьма и весьма затратно даже для меня прежнего, до получения наследства отца, но я бы и тогда не поскупился.

Очень уж хотелось отдать эту папку снежной, вальяжно положить на стол: здесь про тебя, мол, тоже есть. Читай, кому ты доверяешь!

Но я до последнего не хотел вмешиваться, казалось, она и сама всё понимает. Была у меня вначале шальная мысль, что Герда либо выдумала кавалера, чтобы позлить меня, либо кого наняла с этой же целью.

Ну не может же такая, как она, повестись на одну из диких историй профессионального альфонса! Не могла хотя бы по той простой причине, что я бы не повёлся.

А мы настолько пугающе схожи, что даже оторопь берёт! Стоит ей улыбнуться ил нахмуриться, а я уже знаю тому причину, будто прожил рядом, подглядывая в замочную скважину, не один год.

А с другой стороны, совсем не понимаю, почему с каждым днём привязываюсь всё сильнее. Даже ревновать, беситься от того, что этот прощелыга мог дотрагиваться до неё, лапать своими грязными руками…

Нет, в этом направлении я себе думать не позволяю, не имею права. Герда мне ничем не обязана, она может быть с кем угодно, но я предпочитаю не знать об этом и даже не подозревать.

Вот сейчас разверну машину и за полчаса, может за час, домчусь к ней и равнодушно отдам папку, предложу помощь, которую она не примет. А потом уйду и сделаю так, как решил.

***

Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть, хотя я его ожидала. Сидела в кресле, поджав ноги и обхватив колени, склонила голову набок и прислушивалась: не раздаются ли на лестнице шаги.

Глупо, двери здесь толстые, никакой звук извне не проникнет, но мне нравилось фантазировать. Будто в этом мире есть только я и он, и больше никого.