Но говорить это вслух и снова спорить я не стала.

— Что ты хотел сказать? — буркнула я и только сейчас поняла, как легко перешла на «ты».

— Для начала передать бумаги на дом и квартиру, — на лице Ярослава отразилась усталость. Он говорил так, будто хотел быстрее покончить со всем этим и забыть. — Можешь проверить, а потом подписать акт передачи.

Я знала, что лучше всего подписывать бумаги в присутствии нотариуса, но, с другой стороны, кто помешает им меня обманут и там?  Махнула рукой, бегло пробежала глазами по кадастровому паспорту и прочим докам, и подписала. Отделаюсь от этого раз и навсегда.

Ярослав, покосившись на подпись в акте передачи, который я положила на стол, указал рукой на коробку, стоящую на подоконнике.

— Я собрал кое-какие вещи, памятные мне по отцу. Если не против, то я их заберу. Можешь всё проверить, они ничего не стоят, ценны только как память.

— Не стоит, — ответила я, пожимая плечами и стараясь не смотреть в глаза мажору.

Почему-то у меня было стойкое ощущение, что он старается уязвить меня. Показать, что он в отличии от меня, хоть и не родной отцу, а его память чтит, и так будет и впредь.

— И медвежью шкуру заберу, если не возражаешь, — добавил он, и я только открыла рот, чтобы сказать «возражаю», как встретилась с мужчиной взглядом и передумала.

Зачем мне нужна эта подстилка, на которой не раз, должно быть, лежала его невеста? Одна мысль об этом начисто выветрила из головы всякие сомнения.

— Забирай. Это всё? Мы, наконец, можем ехать обратно? — спросила я, сгребая в сумку три комплекта ключей от дома и два от квартиры. Надо будет в ближайшее время поменять везде замки.

— Не думаю, что это хорошая идея, — неожиданно произнёс Ярослав, отворачиваясь к окну.

Кресло президента, как я назвала про себя этого кожаного монстра, предназначенного для тех, кто мнит себя пупом земли, повернулось ко мне спиной, а мажор, сидящий в нём, принялся рассказывать окну, как он устал. И что самое лучшее, переночевать здесь, а не ехать в ночь по трассе.

— Нет, мы так не договаривались! — вскочила я на ноги и стукнула кулаком по столу. Но тут же, поражённая собственной вспышкой гнева, уселась на место и произнесла уже более спокойным тоном:

— Об этом не может быть и речи. Мы так не договаривались.

— Да, и это моя вина, приношу свои извинения, — спокойно ответил Ярослав, снова повернувшись ко мне лицом. Сейчас он вёл себя словно директор магазина, пытающийся успокоить истеричную клиентку. И это заводило меня ещё больше.

— Я не учёл, что мы попадём в пробку, но раз так случилось, ехать в ночь чистое безумие. Может, тебе жизнь и не дорога, но рисковать своей и жизнью Вики, я не намерен.

Ах, опять он про свою невесту!

— Если не хотел рисковать, надо было оставить дражайшую половину дома! — мой голос звенел от гнева,  я вполне отдавала себе отчёт, что поддаюсь на его провокации, и это доставляло мне удовольствие.

В конце концов, я не на работе и могу себе позволить перекидываться колкостями с пасынком отца вот так, откинувшись в кресле и закинув ногу на ногу. Тем более  находясь в собственном доме.

— И мне надо завтра на работу, — закончила я тираду. — Поэтому придётся уехать прямо сейчас.

— Отлично, ты хозяйка, тебе и решать, — развёл руками Ярослав с издевательским прищуром. — Вызывай такси, и нет проблем!

Вот оно что! Я сникла и притихла. Такси из этой глуши до Москвы стоит столько, что легче уволиться, чем стараться поспеть к началу рабочего дня.

— Послушай, Герда, давай придём к согласию, — Ярослав начал вполне миролюбиво, но снова рыкнул, произнося букву «р» в моём имени. — Ехать далеко, я устал, Вика не водит машину, ты, я понимаю, тоже. Разбиться на трассе ночью проще простого. Давай так, я высплюсь и встану рано утром. Скажем, в пять. И через полчаса мы уже будем на колёсах. Успеешь ты к своей работе, это я обещаю.

Он говорил разумные вещи, я не могла этого не признать. Спорить глупо и самонадеянно, и всё же мне казалось, что всё это подстроено с какой-то чудовищной целью.

Внезапное наследство, новые родственники, при общении с которыми в моей жизни происходили незапланированные перемены.

Наверное, это неправильно, но события последних двух дней вывели меня из равновесия. Жизнь поменялась, и я должна это принять и перестать смотреть на каждого из них с подозрением. Наверное, это удастся только со временем, когда я окончательно удостоверюсь, что они не мошенники.


— И кстати о работе, — проронил Ярослав, когда мы уже встали и собирались  выйи из кабинета, чтобы присоединиться к Вике. — Когда ты займёшься делами фирмы?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я и строительная фирма так же несочетаемы, как велосипед и морское дно.

— И как ты себе это представляешь? — спросила я, не желая больше споить, но, похоже, именно этим мы сейчас и займёмся.

Ярослав пытался показать мне, что в строительной фирме мне делать нечего. Да я и сама понимала, что от меня будет больше вреда, чем пользы.

— Ты же не хочешь продавать свою долю? Или решила, что только прибыль делить будешь, а участвовать в работе не обязательно? — Ярослав перегородил мне путь к двери и стоял ко мне так близко, что я уловила горьковатый запах его парфюма. —  Сейчас положение у нас не очень, я могу отказаться от секретарши. На первых порах ты могла бы выполнять её функции. Или продать мне долю и заниматься своей жизнью. Решай быстрее и утром скажешь, что надумала.

Договорив, он с видом хозяина положения развернулся и толкнул дверь. Она распахнулась, чудом не стукнув ручкой по стене. Ярослав вышел и, не оглядываясь, отправился обратно в гостиную.

Я стояла и смотрела на его широкую спину, в душе проклиная тот миг, когда отец, не вспоминавший обо мне много лет, решил облагодетельствовать наследством.

Наверное, он хотел, как лучше, а вышло через… одно место. Возможно, спустя годы я буду думать, что всё к лучшему, но сейчас я чувствовала только усталость и головную боль.

И ярость от одной мысли о том, что могу работать бок о бок с таким неприятным типом как пасынок отца.

Глава 7. Утренний кофе и ревность

Вика сначала даже обрадовалась, что мы останемся ночевать и вызвалась приготовить ужин.

— Где же взять продукты? — резонно возразила я, подняв бровь.

Я всегда так делала, когда задавала очевидный вопрос.

Тут Ярослав так пристально посмотрел на меня и нахмурился, что весь аппетит, уже порядком разгулявшийся, разом пропал. 

— Часть есть в холодильнике на кухне, и кое-что я взяла с собой, — прощебетала Вика и улыбнулась. — Привыкла, знаешь ли, брать сюда еду на всякий случай. Магазинчик, конечно, здесь на три улицы выше, но Яр любит, когда я готовлю сама. Из того, что взяла из дома.

Ох, какие мы хозяйственные! Вика говорила так слащаво, скромно потупив глаза и застенчиво улыбаясь, что  это наводило на мысль о неискренности. 

Нет, с виду всё было вполне естественно. Девушка из тех, кто задвигает свои желания подальше в угоду комфорту мужчины. Такие действительно существуют, правда, потом они приходят ко мне и плачутся, что муж и дети стали воспринимать их как бесплатную прислугу, но ведь это потом, через много лет.

А Снежная королева была иной, я видела это по ледяному блеску светло-голубых глаз. Не зря же я дала ей это прозвище.

По манере разговаривать, по её осторожным вопросам, стремлению быть везде, где находится объект её желания, и в тоже время делать вид, будто всё получается само собой, она была именно с претензией на поклонение.

Только такие Вики обычно ничего не требуют, мужчины, руководствуясь чувством вины перед их липовой жертвенностью, сами кладут к ногам «королев» все дары.

Почему же я называю подобных Вике королевами? Потому что они имеют цель и знаю, как к ней дойти.  И ничего не делают просто так.

Вот и сейчас на моё предложение помочь, девушка улыбнулась и, скромно поблагодарив, отказалась.

— Отдыхайте. Я всё сделаю сама, — ответила она, не упуская из виду Ярослава, сидящего в кресле и что-то печатающего в телефоне. — Мне не сложно. Пусть мы с Яром так и не попали в кино, зато поужинаем при свечах. У меня они припрятаны здесь в кухонном шкафу.

И девушка, мурлыкая себе под нос песню, удалилась.

Намёк был понят: я лишняя. Не только на сегодняшний вечер, но и в этом доме, который невеста Ярослава обустроила и обжила, даже не будучи официальной женой.

— Пожалуй, пойду наверх, ужинайте без меня, — произнесла я в сторону мажора, но тот, оторвавшись от телефона, сказал коротко и властно:

— Нет.

Не ожидавшая подобного ответа, я застыла на полпути к лестнице, ведущей на второй этаж. Как я уже изучила по плану, там находились три спальни и бильярдная.

— И почему это я не могу отказаться от ужина? — спросила я, повернувшись.

Мажор уже убрал телефон и сейчас смотрел на меня, скрестив руки на груди:

— Потому что ты теперь здесь хозяйка, а не Вика. Она привыкнет к мысли, что больше не будет сюда приезжать. Но если ты сейчас уйдёшь, ужинать не будет никто.

— Что за глупости? — нахмурилась я, не понимая, куда это Ярослав клонит. — Почему вы с ней должны оставаться голодными из-за того, что я не хочу ужинать? Может я вообще не ужинаю дома?

Это было неправдой. Есть я любила в любое время суток, но сидеть в компании двух влюблённых, собиравшихся до этого  провести вечер без меня, грозило потерей аппетита.

Да и пробовать стряпню Вики не было никакого желания, равно как и мило улыбаться им обоим.

— Значит, не будет ужинать никто, — подытожил Ярослав и направился было в кухню, чтобы остановить кулинарные порывы невесты.

— Нет, стой! Я согласна поужинать,  — крикнула я и мысленно махнула рукой, испытывая лёгкое чувство вины.

Глупое мужское упрямство: то он видеть меня не хочет, то настроен на совместную трапезу! Что за игру затеял мажор, и какую роль в ней отвёл мне? Третьего лишнего, наблюдателя?

— Вот и хорошо, — Ярослав развернулся и посмотрел так, будто я только что согласилась превратиться в мыльный пузырь и лопнуть на глазах изумлённых зрителей.

К счастью, Вика не тянула долго с приготовлениями, и уже через полчаса мы ужинали глазированным артишоком и свино-говжьими котлетами на пару.

Готовила невеста моего сводного брата вполне вкусно, я только сейчас поняла, что голодна и налегала на еду, стараясь не участвовать в общем разговоре.

Вика несколько раз за вечер выразила сожаление, что они с женихом не попали в кинотеатр, как планировали ранее, но зато познакомились со мной.

Очень сомневаюсь, что невесте пасынка отца это доставило удовольствие, но утверждала она именно это.

— Мне нравится знакомиться с новыми людьми, это как заглядывать за кулисы театра. Каждый рано или поздно желает этого, — произнесла она с неизменной улыбкой, и мне снова захотелось сказать ей что-то нелицеприятное, но зато искреннее.

— Вы, должно быть, знаете, я работаю помощником костюмера в Малом театре, — продолжала щебетать Вика, обращаясь исключительно ко мне, но время от времени нежно поглядывая в сторону жениха. — Это очень интересная работа. Когда-нибудь я проведу вас за кулисы и сделаю экскурсию. Если, конечно, вам это интересно…

Наверное, Вика хотела меня доконать и нарваться на грубость, чтобы оттенить этим самым собственную вежливость и общительность. Или просто была жуткой липучкой.

— Очень интересно, спасибо, — ответила я с лёгкой улыбкой, стараясь казаться искренней.

Участвовать в игре, что затеяла невеста Ярослава, я не собиралась, но и грубить не хотела.

Моё дело принять наследство и уйти в тень, жить своей жизнью и не общаться с так называемыми новыми родственниками. Симпатии друг к другу мы не питаем, так зачем продолжать знакомство?

— Вик, помолчи, пожалуйста, — весь ужин Ярослав ел без единого звука и только сейчас мягко сказал своё слово, с которым, кстати, я была полностью согласна.  — Мы все устали. Спокойной ночи! Не забудьте, завтра поднимаемся в пять.

И, довольно тепло поблагодарив невесту за ужин, мужчина кивнул мне и вышел из столовой.

Повисла довольно напряжённая пауза. Вика как-то разом вдруг скисла и уткнулась в тарелку.

Мне даже стало её немного жаль, сейчас она напоминала не королеву, а восточную  служанку, преображающуюся только под взглядом повелителя.

— Давай помогу убрать со стола, — предложила я, и невеста Ярослава, оторвав взгляд от тарелки, посмотрела на меня долгим взглядом, а потом размеренно ответила:

— Нет, спасибо. Я сама. Яр прав, завтра рано вставать, иди отдыхай.

Вика произнесла всё это, не глядя на меня, будто была расстроена и не хотела этого показывать.