Конечно, нашелся бы и тот, кто охотно взял бы беременную женщину в жены, поскольку ее положение доказывало ее способность вынашивать детей. Однако предпочтительнее была девственница или, по крайней мере, обрученная долгое время, которая не была беременна. В любом случае вероятность того, что Генрих VII отдаст сводную сестру графа Грейдона человеку, обвиняемому в убийстве, была смехотворно мала.

— Очень благородно, но это даст мало удовлетворения, пока ты будешь сидеть в тюремной камере. Кроме того, если бы она была с твоим приплодом, она могла бы наследовать Брэсфорд, если тебя повесят.

— Не давая тебе завладеть им? Сильный стимул, должен я сказать, — ответил Рэнд сухо, смотря туда, где роща, которую они проехали, переходила в изгиб ручья.

— А я мог бы предложить свою помощь и поддержать, чтобы она могла убедить Генриха в том, что ей нужен новый муж на замену тебе — моему незаконнорожденному брату. Кто знает? Он может согласиться в честь твоей памяти.

— Может, но я бы не полагался на это. Кроме того, я не собираюсь быть простой памятью.

Рэнд пустил коня быстрым галопом и оставил Мак-Коннелла в пыли. Если бы только его сомнения и страхи могли остаться позади так же легко.

* * *

Изабель лежала там, где Брэсфорд оставил ее. Она наблюдала за яркими пятнами, которые отбрасывали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь деревья, на пеньковый верх паланкина. Она должна была быть в ярости. Вместо этого она пребывала в раздумьях.

Почему он остановился?

Казалось невероятным, что простые брызги воды в лицо могли произвести такой эффект. Привели ли они его в чувство, как казалось, или просто послужили ему напоминанием о более серьезной цели? Правда ли он намеревался наглядно продемонстрировать должное применение ее языка или что-то большее? Хотел ли он показать ей, что должно произойти, когда они воссоединяться в браке, или просто доказать, что ее можно довести до такого состояния, что она уступит и возжелает того, кто был никем?

Такова была страсть, этот ликер в крови и сильное желание сдаться, несмотря на цену. Как это было странно, ведь она возмущалась и почти боялась мужчины, который бросил ей вызов.

Она слышала, как женщины вздыхают по красивым кавалерам, впадая в экстаз от их плеч, их бедер под облегающими рейтузами или того, что было спрятано за их экстравагантными гульфиками. Она думала, что они преувеличивают или нарочно дурачатся. Все мужчины имеют одинаковое основное снаряжение, разве нет?

Очевидно, она заблуждалась. Некоторые мужчины намного превосходили остальных по ауре мужественности. Их тела были лучше сложены, с мышцами, которые двигались под кожей, как промасленный шелк. Их прикосновение могло воспламенить. Они были угрозой для спокойствия женского ума. Опасными также были их улыбки. Она не верила, что простым движением мышц мужское лицо может меняться так легко от холодной суровости до неотразимой теплоты. Оно начиналось в его глазах, подумала она, внезапное забавное веселье, которое она ждала с предвкушением.

Она должна быть начеку каждую минуту, пока они не достигнут Лондона. Проклятие Грейдонов избавило ее от немедленного брака, и было бы глупо сейчас поддаться ласкам Брэсфорда. Последнее, что ей было нужно, — консумировать союз, который она надеялась расторгнуть. Более того, она вряд ли сможет заявить, что боится мужа, который был обвинен в убийстве, если свидетели смогут поклясться, что она была близка с ним.

Если, конечно, дойдет до такого поворота событий. Было вероятно, что палач избавит ее от этой необходимости.

Внезапно ей пришла в голову мысль, что это могло быть частью замысла короля, который устроил ее обручение с человеком низшего сословия, зная, что похитит ее обратно. Но все же, какова цель такой жестокой игры «в кошки-мышки»? Она не видела ни одной, которая имела бы смысл.

Конечно, она почти ничего не знала о Рэндалле Брэсфорде. В его прошлом могли быть любые события, которые бы вызвали скрытую вражду. Двор был рассадником завистливых интриг и мелочных вендетт. Любой мог решить сыграть злую шутку с этим незаконнорожденным рыцарем с большой гордостью и еще большими амбициями.

Интрига могла быть развязана также с ней. Она отвергла полдюжины или больше притязаний на ее руку, прикрываясь защитной силой проклятия. Возможно, кто-то хотел показать ей, что она была не так неуязвима перед судьбой большинства женщин — их берут замуж из-за наследства. Если Брэсфорд знал о проклятии и осмелился бросить ему вызов, тогда он был прекрасным выбором. Она, конечно, была ошеломлена, когда ее отдали простому человеку, чьи владения располагались практически на краю света. И если его повесят4, а ее вернут обратно — «шутка» будет иметь большой успех. Так что ж из этого? Он был ничем, никем.

Те, кто так думал, возможно, недооценили Рэндалла Брэсфорда. Этот факт нельзя было игнорировать так же, как Изабель стоило усилий признать его. Благородная кровь текла в его венах, несмотря на его происхождение. Он бы не достиг того положения, которое занимал сейчас, если бы был глупым или неосмотрительным.

Сев и устроившись поудобнее, она отыскала мешочек с марципанами и завязала его, прежде чем засунуть под подушку. Она стряхнула лишнюю воду с занавески паланкина; воспользовалась подолом своей юбки, чтобы вытереть забрызганную руку; поправила вуаль, которая съехала с волос. Она все еще прятала выбившиеся завитки, когда услышала приближающийся стук копыт.

— Леди Изабель? Вы там в порядке?

Голос принадлежал виконту Хэнли. Он бы поднял шум, если бы она не ответила. Она отбросила занавеску в сторону, чтобы посмотреть вверх на него с вежливым недоумением:

— Как видите, сэр. Почему бы нет?

— Нет никаких причин. Я просто подумал... — Он остановился, его широкое лицо в шрамах стало неподходящего оттенка пунцового цвета. — Я имею в виду, что вас не было слышно.

— Я пыталась вздремнуть, если вам это важно знать. — Она скрестила пальцы, произнеся эту маленькую ложь. Это было лучше, чем что-то объяснять.

— Простите, миледи. Вам что-нибудь нужно?

Этот мужчина был победителем на рыцарских турнирах и временами хвастался этим. Старший сын графа, около трех лет назад он потерял все, когда его отец был лишен имущественных прав за измену при Ричарде III после того, как восстал в поддержку наследника Эдуарда IV — того молодого Эдуарда V, который исчез в Тауэре. Сейчас у него был лестный титул. Доход ему приносило пребывание на континенте, где он участвовал в турнирах, проводимых королями и знатью, получая выкуп с заложников, взятых после победы на поле. Хотя у него не было поместий, которые сделали бы его завидным мужем, он был настойчив в своих ухаживаниях, имея привычку поджидать Изабель в темных углах. Грейдон, хотя и был другом Хэнли, никогда не одобрял его ухаживания, поскольку не хотел уступать ее состояние мужу. В кои-то веки она была благодарна, так как это спасало ее от необходимости избавляться от него самой. Это также означало, что она могла позволить себе быть милосердной.

Это было до того, как Генрих решил, что ее надо выдать замуж.

— Пока нет, — ответила она таким приятным тоном, на который только была способна, — возможно, позднее.

— Да, миледи. Я буду ждать, пока вы не позовете.

Несомненно, будет, подумала она со вздохом, опуская занавеску. Однако она не попросит его, даже если бы и нуждалась. Она не попросит ничего ни у одного из мужчин.

Так они путешествовали на юг по направлению к Лондону, по старой северной дороге римлян через города и деревни, большие и маленькие, пока копыта их лошадей не застучали по Королевской улице. Эта оживленная улица, переполненная лошадьми и повозками, разносчиками товаров, нищими и пешим мелкопоместным дворянством, наконец привела их к древним воротам Вестминстера. Петляя по его узким зловонным улочкам, они достигли великого множества зданий и внутренних дворов из испещренного сажей камня, известных как Вестминстерский дворец.

ГЛАВА 4


Изабель едва хватило времени снять чепец и вуаль, прежде чем дверь ее комнаты, одной из многих предоставленных менее важным особам, живущим при дворе, распахнулась. Шквал юбок и летящих вуалей обозначил прибытие двух ее сестер, с которыми она делила это крошечное пространство, прежде чем уехала в свадебное путешествие, и будет делить снова в настоящее время. Первой вошла Кэтрин, на три года младше и известная всем как Кейт, по пятам за ней следовала самая младшая пятнадцатилетняя Маргарита. Смеясь, восклицая, они приветствовали ее пылкими объятьями и потоком вопросов, выражающих их беспокойство:

— Почему ты вернулась так быстро, дражайшая сестра? Не то чтобы мы не рады этому, поверь, но мы думали, что ты уехала на месяцы, даже годы.

— Что случилось? Самый преданный сторонник Генриха отказался от тебя? Ты убедила Грейдона вернуться назад?

— Возможно, наше проклятие одолело указ Генриха? Скажи нам сразу же, пока мы не сошли с ума от любопытства!

— Нет, нет и да, — ответила Изабель, глотая слезы, пока возвращала своим сестрам их радушные объятия. Как дороги они были ей, и как она скучала по ним, их болтовне, их улыбкам и безусловному одобрению.

— Провоцирующая негодница! Это все, что ты скажешь? — подшутила над ней Кейт. — Давай, расскажи все. Ты знаешь, что должна, иначе тебе не будет покоя.

Изабель угождала им, как только могла, пока ее сестры усаживались на две из трех узких кроватей, которые занимали большую часть комнаты, напоминающей монашескую келью. Пока Изабель говорила, она сбросила свою грязную дорожную одежду и быстро умылась в холодной воде из таза.

— Я знала это! — воскликнула Кейт, когда она закончила. — Ты считаешь проклятие простой глупостью, я знаю, но ты ошибаешься. Как еще объяснить прибытие людей короля в самый последний момент? Признай это. Ты веришь, что мы ходим под ним.

Изабель криво улыбнулась своей сестре. Кейт всегда была готова видеть лучшее в любой ситуации. Да и в людях также.

— Даже если я взяла его из воздуха?

— Даже так!

— С этим сложно не согласиться, я признаю.

— Чудеса возможны, — сказала Маргарита, — так говорят нам священники. Мы должны только верить. Ты защищена, дорогая Изабель, пока не найдется муж, который сможет полюбить тебя всем сердцем.

— Да, конечно, — сказала Изабель, устремляясь к младшей сестре, чтобы быстро обнять ее мимоходом. Маргарита хотела уйти в монахини, когда была девочкой, почти стала послушницей во время их учебы в женском монастыре рядом с Грейдон-Холлом. Она ходила по длинным коридорам в плате, держа требник в руках, как мать короля леди Маргарет.

Этот порыв не выдержал ее первой влюбленности, предметом которой стал французский воин, служивший у их сводного брата. Это была опасная привязанность, но она прервалась, когда Маргарита обнаружила, что у него изо рта плохо пахнет из-за гнилых зубов. Она оставалась все еще спокойной, набожной и пессимистичной, пока не оказалось, что предмет обожания довольствуется мужчинами. Тогда она сделалась довольно непочтительной, хотя была склонна доверять любому мужчине, который бряцал блестящими доспехами рыцаря и имел за душой стерлинг и благородные качества.

Все трое — Изабель, Кейт и Маргарита — были очень похожи внешне, все имели густые золотисто-русые волосы, немного светлее у Кейт, немного темнее у Маргариты. Кейт была приблизительно на дюйм выше Изабель, а Маргарита была намного ниже их обеих. В то время как глаза Изабель сияли различными оттенками зеленого, глаза Кейт были глубокого голубого цвета осеннего неба, а Маргариты — карие и искрящиеся, как хороший английский эль. Черты лица у них были правильными, хотя разрез глаз Кейт был по-кошачьи проказливым, а темные, резкие брови Маргариты, даже если она слегка хмурилась, делали ее взгляд сердитым.

Изабель и Кейт были стройными, Маргарита не совсем потеряла детскую округлость. Однако все они могли поместиться в поставленном вертикально сундуке с доспехами в Грейдоне, их секретном месте. Здесь они прятались от гнева отчима, когда были детьми. Сундук и сейчас был необходим, чтобы укрыться от ярости их сводного брата. Несмотря на богатое наследство, которое составляли земли и содержание от их настоящего отца, их считали намного менее значительными, чем гончие и охотничьи соколы Грейдона, поэтому для защиты и поддержки они с детства держались вместе. Свадебное путешествие Изабель — это первый случай в жизни, когда их разлучили более чем на несколько часов.

Они проводили свои дни в уединении в Грейдон-Холле и его окрестностях. Это было до того, как Генрих VII взошел на трон. Король приказал им явиться ко двору вместе с дюжинами таких же, как они. Королевская казна была опустошена в ходе войны и срочно требовались средства для ее пополнения. Более того, монарху нужно было раздавать земли и Титулы, чтобы обеспечить преданность своего окружения. Назвать титулованных незамужних женщин и вдов всего королевства своими подопечными — просто идеальное решение финансовых проблем. Король мог распоряжаться доходом от их поместий, устраивать выгодные браки, чтобы получить солидный выкуп за невесту, или принять солидную компенсацию, чтобы позволить им избежать брака.