Сомнительно, чтобы он любил свою тетку, подумала Эми.

— Неужели вам все равно?! — взорвалась она, не веря, что можно быть таким жестоким. — Она так ждала этой поездки!

— Надеялась отговорить меня от моих дел. Не сомневаюсь, что она потратила бы все время своего пребывания здесь на то, чтобы раскритиковать мой проект. Что касается того, все ли мне равно… Мы с вами, наверно, по-разному представляем себе, что значит любить. Я никогда не считал нужным выставлять напоказ свои чувства, к тому же мужчине не пристало рыдать и причитать, чтобы выразить свое горе. Пускай этим занимаются женщины.

Замечание Маркуса разозлило Эми.

— Вы несправедливы к женщинам, сэр, хотя признаюсь, я плакала, узнав о смерти вашей тети, как это сделал бы любой нормальный человек.

— Значит, я ненормальный?

Он посмотрел на нее так, словно видел в первый раз, а Эми почувствовала, что ей вдруг стало жарко.

Как он красив, но как самонадеян! Если бы не резкость манер, он был бы неотразим, невольно отметила Эми и тут же себя одернула: нашла время думать о таких вещах!

— Я уверена, что вы абсолютно нормальны во многих отношениях, мистер Беллингем, но я нахожу вашу реакцию на смерть тети обескураживающей.

Маркус схватил ее за локоть и повел прочь от пристани, прежде чем она успела еще что-нибудь сказать. Эми и не заметила, что они уже довольно долго стоят у причала и почти все пассажиры парохода разошлись, а капитан и врач давно откланялись.

На какую-то долю секунды она вообразила себе, что ее похищают, и стала озираться в поисках знакомого лица, но никого не увидела. Даже ее попутчики, видимо, уже уехали в свой отель.

— Отпустите меня, сэр, я могу идти сама. Вы, по всей видимости, слишком долго жили среди дикарей и забыли, как следует обращаться с леди.

Он остановился, не выпуская Эми из рук, так что и ей пришлось остановиться. Мало того что она перенесла ужасное путешествие, теперь еще этот сухарь, которому плевать на смерть тетки, обращается с ней как со служанкой.

Впрочем, она служанка и есть. Почти служанка.

— Прошу прощения, мисс Финч. Вы абсолютно правы, я жил не в том окружении, какого желала бы для меня моя тетушка. Вы ведь все обо мне знаете, не так ли?

— В этом нет моей вины, — вспыхнула Эми. — В последние годы ваша тетушка не могла сама писать, и я, помимо прочего, исполняла обязанности секретаря, — стала оправдываться Эми, вспоминая, сколько раз она пыталась уклониться от участия в родственной переписке.

— Не сомневаюсь, — сказал Маркус с едва уловимой насмешкой, — что тетя зря денег не платила. А теперь я должен решать, что же с вами делать.

— Я не хочу быть для вас обузой, и вы вовсе не обязаны… — начала Эми.

— Не глупите. Конечно же, я обязан помочь вам. Допускаю, что вы сейчас расстроены, несмотря на то, что с тетушкой вам приходилось нелегко, учитывая ее взбалмошный характер. Со мной можно не притворяться. Мы оба отлично знаем, какой злой язычок был у моей тетушки.

— Вы что же, совсем ее не любили? — возмущенно спросила Эми.

— Конечно, любил — ребенком. Когда был жив мой дядя, тетушка отличалась весьма приятным нравом. Но после смерти дяди она очень изменилась, стала замкнутой, не давала воли эмоциям и меня учила тому же. Так что прошу меня извинить, если я не выставляю свои чувства напоказ.

В душе Эми все же сомневалась, что они у него имеются… Стало быть, она знала о нем не все. Но зачем ему демонстрировать свои чувства перед служанкой? Это словечко почему-то не выходило у нее из головы.

— Нас ждет экипаж, пора ехать в гостиницу. Разве у вас нет своего багажа?

Впервые он, кажется, заметил, что она человек, а не просто невесть откуда свалившаяся на него обуза.

— Я отправила его вместе с вещами леди Беллингем в отель. Надеюсь, я не позволила себе ничего лишнего?

Их взгляды встретились. Глаза Маркуса были непроницаемы. Но Эми почудилось, что в нем она встретила родственную душу, хотя сама эта мысль показалась ей дикой. Пожалуй, не стоит с ним пикироваться. Даст Бог, они расстанутся мирно, если он оплатит ей обратный билет.

Последняя мысль заставила Эми сдержать свой темперамент, напомнив о полной зависимости от Маркуса. Без всякого кокетства она сказала, дотронувшись до его руки:

— Я очень сожалею о смерти вашей тетушки. Для вас это, должно быть, просто шок.

Маркус кивнул и глянул на руку Эми, лежавшую у него на рукаве. Смутившись, она отдернула руку. Компаньонке не полагается утешать джентльмена подобным образом. Странно, ведь для дам его круга было естественным такое проявление сочувствия. «Дамам» низших классов разрешалось утешать джентльменов совсем другим способом, а она была где-то посередине…

— У вас очень выразительное лицо, мисс Финч, — заметил Маркус, и она вздрогнула от неожиданности. — Я понимаю, почему тетушке нравилось ваше общество. Она терпеть не могла бессмысленные лица.

Комплимент был неожиданным и несколько смущающим. Самой Эми вовсе не нравилось, что по выражению ее лица можно было догадаться о ее чувствах.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Маркус, указывая на стоявший поодаль экипаж. Кучер помог девушке сесть, а поскольку другого места не было, Маркус расположился рядом с нею.

Они ехали молча, и Эми любовалась красивыми зданиями и большими парками.

— Вы сможете осмотреть город завтра и в последующие дни, — прервал молчание Маркус.

— В последующие дни? Но я… — Эми не знала, что сказать. Чтобы он незамедлительно купил ей обратный билет? Просить унизительно, а требовать… какое у нее право?

— Я зарезервировал для тетушки и для вас номера в отеле «Лондон» на три дня, потому что намеревался показать ей Дублин. Так что воспользуемся этим, прежде чем решать, что же делать дальше.

— Благодарю вас, — чуть слышно прошептала Эми. Перспектива провести три дня в обществе этого человека не показалась ей привлекательной.


После того как Маркус прошел регистрацию у портье, их проводили в смежные номера на втором этаже. Почти одновременно с этим прибыли сундуки леди Беллингем и скромный багаж Эми. Она стояла посреди сундуков, прижав руки к горлу, когда в комнату постучали. Это был Маркус.

— Вы пока устраивайтесь, а я пойду по делам. Дайте мне, пожалуйста, письмо капитана и свидетельство о смерти.

— Да, конечно.

Ей следовало отдать эти бумаги раньше, но она совсем забыла о них. Порывшись в своем ридикюле, она достала два конверта и без слов протянула их Маркусу. Ему, наверно, хочется взглянуть на бумаги без посторонних, чтобы осмыслить происшедшее, а может, и всплакнуть, как все нормальные люди.

— Буду вам признателен, если вы просмотрите вещи тетушки, а завтра мы прикинем, куда их деть. А мне надо срочно передать эти документы моему адвокату, так что встретимся за обедом в семь часов. До свидания.

Маркус вышел, оставив Эми в состоянии страшного гнева. Что за невозможный человек! Только одно на уме — мчаться к адвокату, дабы удостовериться, что он единственный наследник богатой тетушки. Кроме ее богатства, ему ничего не нужно. И если Эми и испытывала к Маркусу симпатию, то теперь она улетучилась как дым.

Глава вторая

Эми была приятно удивлена комфортабельностью отеля. Впрочем, она предполагала, что Маркус постарается устроить тетушку получше, хотя бы для того, чтобы пустить пыль в глаза. Номер состоял из двух спален и общей гостиной. Маркус не отменил своего прежнего распоряжения, и Эми заняла весь номер. Она разделась и с наслаждением опустилась в сидячую ванну, чтобы смыть дорожную грязь. Если бы так же легко было смыть из памяти мистера Беллингема!..

Но вряд ли ей это удастся. Однако и ссориться с ним тоже ни к чему. Наоборот, она должна быть с ним вежлива, если хочет, чтобы он помог ей выбраться отсюда.

Эта мысль невольно подтолкнула ее к действию. Облачившись в махровый халат, она принялась распаковывать свои вещи. В Ирландии было гораздо теплее, чем на ее родном острове, и она была рада, что догадалась захватить с собой летнюю одежду. Надо только решить, что надеть к обеду, чтобы не ударить в грязь лицом перед Маркусом.

Эми остановила свой выбор на шелковом платье золотистого цвета, которое многие посчитали бы слишком нарядным для компаньонки. Это платье ей подарила к Рождеству леди Беллингем, не преминув добавить, что именно такие подобают барышням. Эми была тронута подарком. Она надевала это платье несколько раз на пароходе и решила надеть его сейчас, усматривая в этом некий вызов Маркусу Беллингему. Более приличным был бы траур, но у нее не было черного платья, да и у него вряд ли есть что-либо соответствующее случаю.

Задолго до семи часов Эми достала из сундуков туалетные принадлежности и украшения покойной и разложила их на кровати. Это было грустное занятие, но Эми выполняла просьбу Маркуса. Потом она решила хоть немного привести себя в порядок. Зеркало отразило ее расстроенное лицо — тени под глазами, опущенные уголки губ.

«Так не годится!» — говаривала леди Беллингему, когда ей что-либо было не по нутру. У нее был твердый характер, и ей не понравилось бы, что Эми проявляет слабость.

Эми побила себя по щекам, а потом припудрила тени под глазами, чтобы скрыть усталость и печаль. Но должен же хоть кто-то скорбеть о кончине достойной леди, раз уж ее родной племянник решительно не желает горевать.

Немного нервничая, она спустилась в вестибюль отеля, выискивая взглядом Маркуса. Было бы неприлично для леди стучаться в номер к джентльмену, к тому же ей не хотелось, чтобы он заподозрил ее в излишней фамильярности. К счастью, Маркус уже ждал ее внизу.

На мгновение Эми показалось, что ее сердце остановилось. Маркус, по всей видимости уже давно вернувшийся от адвоката, успел переодеться и привести себя в порядок. Элегантный сюртук выглядел великолепно на его статной фигуре…

— Ну-ну, — сказал он, завидев Эми. Он окинул ее оценивающим взглядом — от блестящих темных волос, зачесанных наверх и скрепленных черепаховыми гребнями, до шелкового платья, облегавшего фигуру, и длинных, до локтя, митенок. — Похоже, мы оба решили поднапрячься и сыграть сегодня вечером роль хороших знакомых.

— Думаю, ваша тетушка желала бы, чтобы мы вели себя именно подобным образом, — быстро отреагировала Эми, дабы он не подумал, будто она напрягается в его честь.

Маркус кивнул и предложил ей руку.

— Уверен, что это так, — без всякого выражения ответил он.

Им отвели столик в уединенном углу зала, где почти не было посетителей. Официант обращался с ними как с влюбленной парочкой, и Эми занервничала. Маркусу это тоже вряд ли нравилось. Девушка, не привыкшая к ресторанам, сидела неподвижно, позволив Маркусу заказать аперитив.

— Я просмотрела вещи вашей тетушки, — наконец произнесла Эми, чтобы хоть как-то начать беседу. — Вы, верно, захотите оставить себе кое-какие украшения…

— На что мне украшения?

— Ну… Вы можете сохранить их для своей жены или близкой подруги, — сказала она, надеясь, что он не сочтет это вмешательством в его личные дела. Но ведь она не виновата, что попала в столь необычные обстоятельства, ее даже начало раздражать, что он так бесцеремонно втягивает ее в свои заботы.

— Вы прекрасно знаете, что у меня нет жены. А что касается близкой подруги, то позвольте вам заметить, что мы с моим партнером слишком заняты, чтобы даже помышлять о таких вещах. Я ответил вам, мисс Финч?

Эми покраснела до самых корней волос.

— Уверяю вас, я не имела в виду ничего такого…

— Я это понял. Но поскольку вы так много обо мне знаете, я решил, что надо вас просветить и на этот счет.

Он все больше и больше ее раздражал. Он настолько самонадеян, что будет разумнее не касаться личных тем. Однако Маркус, кажется, был другого мнения.

— А вот я о вас знаю очень немного, и это нечестно, как вы считаете? Меня заинтриговали письма тетушки. Я был совершенно уверен, что они написаны не совсем так, как продиктованы. Так что рассказывайте.

— Рассказывать особенно нечего. Я служила у вашей тетушки два года, и мы, в общем-то, с ней неплохо ладили, хотя вас это может удивить.

— Вовсе нет. Мне кажется, с вами вообще легко ладить.

Он, возможно, просто хотел как-то к ней подольститься, но ей это замечание не понравилось. Она положила вилку и сказала со спокойным достоинством:

— Надеюсь, вы со мной не заигрываете, сэр. Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, это было бы весьма дурным тоном.

— Боже правый, почему вы так сердитесь? — извиняющимся тоном воскликнул он. — Я не собираюсь соблазнять вас. Я просто сделал вам комплимент, а вы, очевидно, превратно его истолковали.