Прямо в объятия Бэрона Кейна.

— Какого дьявола…

Жар, исходивший от его голой, нагретой теплым одеялом груди, проникал через холодную мокрую ткань рубахи, и ей вдруг захотелось, чтобы этот миг длился вечно. Вот так стоять и прижиматься к нему, пока озноб не уймется.

— Кит, что случилось? — удивился он, хватая ее за плечи. — Что-то неладно?

Девушка отпрянула, но, к несчастью, не заметила улегшегося за ней Мерлина и, перелетев через него, растянулась на полу кухни. Кейн с интересом разглядывал бесформенную фигуру у своих ног. Рот его смешливо дернулся.

— Похоже, гроза худо на тебя действует.

Кит попыталась послать его ко всем чертям, но зубы стучали так сильно, что говорить она не могла. Кроме всего прочего, она приземлилась прямо на спрятанный в кармане револьвер, и резкая боль пронзила бедро.

Кейн переступил через них, чтобы захлопнуть дверь. Мерлин выбрал именно этот момент, чтобы отряхнуться.

— Неблагодарная дворняга, — проворчал Кейн, хватая полотенце с крючка и принимаясь вытираться. Кит сообразила, что, если она встанет, майор ясно увидит очертания револьвера сквозь влажную ткань, и, едва Кейн отвернулся, спрятала оружие за корзиной с яблоками, стоявшей у черного хода.

— Не знаю, кто из вас больше трусит, — хмыкнул Кейн, наблюдая, как Мерлин несется по коридору, ведущему в комнату Магнуса.

— Я уж точно не боюсь какого-то проклятого дождичка! — огрызнулась Кит. Но тут, на беду, в небе снова громыхнуло, и девушка, смертельно побледнев, вскочила с пола.

— Да неужели я ошибся? — издевательски протянул Кейн.

— Только потому, что я…

Она осеклась и судорожно сглотнула, случайно задержав на Кейне взгляд. Из одежды на нем были лишь брюки, да и то в спешке плохо застегнутые. В свое время она повидала немало полуодетых мужчин, работавших на полях или лесопилке, но разве они могли с ним сравниться?!

Широкая мускулистая грудь, слегка поросшая светлыми волосами. Плечо рассекает бугристый шрам, еще один тянется от расстегнутого пояса брюк через плоский живот, разделенный надвое тонкой линией рыжеватых завитков. Ее взгляд скользнул ниже, к тому месту, где сходились брючины, и увиденное потрясло ее.

— Вытрись!

Кит подняла голову и встретилась с ним глазами. Недоуменно подняв брови, он протягивал ей полотенце. Кит выхватила полотенце и принялась старательно промокать щеки.

— Будет куда проще, если снимешь шляпу, — посоветовал он.

— А если я не хочу? — фыркнула девушка. — Мне моя шляпа нравится!

Что-то неразборчиво прорычав, Кейн исчез в коридоре, чтобы появиться уже с одеялом.

— Скидывай свои лохмотья.

Кит посмотрела сначала на одеяло, потом на него.

— Не дождешься!

Кейн нахмурился:

— Но ты замерз!

— Вовсе нет!

— Отсюда слышно, как зубы стучат!

— Вранье!

— Черт возьми, парень, сейчас три часа ночи! Я проигрался в покер и устал как последняя собака! Раздевайся побыстрее и дай мне поспать. Сегодня можешь лечь в комнате Магнуса, и чтобы я больше от тебя ни звука не слышал до самого рассвета!

— Ты что, янки, оглох? Я сказал, что не стану раздеваться!

Кейн, не привыкший к возражениям, так полоснул ее взглядом, что она поняла: пора действовать. Едва он шагнул к ней, она рванулась к корзине с яблоками, где спрятала револьвер, но он успел схватить ее за руку.

— Ну нет, от меня не уйдешь!

— Отпусти меня, сукин сын!

Она попыталась вырваться, но Кейн не ослабил хватку.

— Я приказал тебе избавиться от твоих обносков, и ты сделаешь как велено, чтобы я смог наконец выспаться! Или мне так и не дадут покоя?!

— Пропади ты пропадом, янки! — прошипела она, замахнувшись на него, но кулак лишь беспомощно скользнул по плечу.

— Прекрати! — зарычал он, как следует тряхнув ее.

— Пошел в задницу! — яростно выпалила она.

В этот же миг ее ноги оторвались от пола, шляпа слетела и куда-то покатилась. С новым ударом грома Кейн плюхнулся на кухонную табуретку и перекинул ее через колено.

— Думаю, что окажу тебе большую услугу.

Его ладонь с треском опустилась на ее попку.

— Ой!

— Я собираюсь преподать тебе урок, который ты не удосужился получить от своего папаши.

Он снова шлепнул ее, и девушка вскрикнула — скорее от негодования, чем от боли.

— Отстань от меня, поганый ублюдок!

— Никогда не обзывай людей, которые больше тебя… — На этот раз удар был гораздо крепче. — …или сильнее тебя…

Ягодицы Кит горели, как обожженные.

— И самое главное… — продолжал Кейн, глядя, как слезы обиды выступают на глазах у Кит, — никогда не смей орать на меня! — С этими словами он грубо столкнул ее с колен. — Ну как, мы поняли друг друга?

Кит ударилась об пол и со свистом втянула в себя воздух. Бешенство и боль застилали глаза красной пеленой, туманили голову, и она не успела увидеть, как Кейн потянулся к ней.

— Я все-таки вытряхну тебя из одежды.

Крепкие пальцы вцепились в ее рубашку, и девушка с воплем ярости вскочила на ноги. Старая выношенная ткань угрожающе затрещала и порвалась.

С этого момента события стали сменять друг друга с невероятной быстротой. Прохладный воздух коснулся ее кожи. Она услышала легкую дробь рассыпавшихся по деревянным половицам пуговиц, опустила глаза и увидела свои обнаженные грудки.

— Какого…

Она не знала, куда деваться от стыда. Кейн опустил руки и медленно отступил. Кит безуспешно пыталась стянуть края порванной рубахи.

Глаза цвета замерзшего олова впились в нее.

— Вот как. Мой помощник конюха, оказывается, вовсе не мальчик?

Кит низко опустила голову, пытаясь за злостью скрыть унижение.

— Какая тебе разница? Мне была нужна работа.

— И ты ее получила, выдавая себя за мальчишку.

— По-моему, я никогда ничего подобного не говорила. Ты сам принял меня за мальчишку — кто же теперь виноват?

— Да, но ты почему-то не призналась в обратном, — справедливо заметил Кейн, швырнув ей одеяло. — Обсохни, пока я налью себе выпить. — Он шагнул к двери, но тут же обернулся. — По возвращении надеюсь услышать правдивые ответы. И даже не думай сбежать, потому что это станет твоей величайшей ошибкой.

Как только за ним закрылась дверь, Кит отбросила одеяло и ринулась к корзине. Выхватив револьвер, она уселась за стол и положила оружие на колени. Только после этого она завязала полы рубашки огромным неуклюжим узлом на талии.

Кейн вошел на кухню как раз в ту минуту, когда она поняла всю тщетность своих усилий. Он разорвал и нижнюю рубашку, и дыра тянулась до самого пояса.

Кейн глотнул виски и пристально уставился на девушку. Она сидела за столом, сложив руки на коленях. Под мягкой тканью ясно вырисовывались маленькие холмики. Как он мог хотя бы на миг поверить, что перед ним мальчик? Эти тонкие косточки должны были сразу же выдать ее, не говоря уже о ресницах, таких густых, что ими впору пол подметать!

Это грязь сбила его с толку. Грязь и цветистые ругательства, не говоря уже о дерзости и неуживчивости.

Интересно, сколько ей лет? Четырнадцать или меньше? Он знал о женщинах почти все, о девочках — почти ничего. Когда у них появляются груди?

Одно понятно: она слишком молода, чтобы вести бродячую жизнь.

Он раздраженно отставил стакан.

— Где твой дом? Родители?

— Мертвы. Я уже говорила.

— И никаких родственников?

— Ни одного.

Такая неестественная сдержанность явно его раздражала.

— Послушай, ребенок твоего возраста не может в одиночку слоняться по Нью-Йорку. Это небезопасно.

— Единственный, кто постоянно меня донимает с самого моего появления, — это вы.

В ее словах была некая правота, но сейчас ему было не до того.

— Не важно. Завтра я отвезу тебя к людям, которые присмотрят за тобой, пока не станешь старше. И найдут, где тебе жить.

— Насколько я поняла, вы толкуете о приюте, майор?

Похоже, она посмеивается над ним. Кейн еще больше обозлился.

— Совершенно верно, именно о приюте. Будь я проклят, если позволю тебе здесь остаться! Побудешь в таком месте, где тебя научат заботиться о себе.

— Не припомню, чтобы меня это когда-либо затрудняло. Кроме того, вряд ли меня можно считать ребенком. Сомневаюсь, что в подобные заведения принимают восемнадцатилетних девушек.

— Восемнадцатилетних?!

— У вас не все в порядке со слухом?

Она снова ухитрилась ошарашить его.

Кейн вытаращился на сидящего перед ним сорванца: донельзя истрепанная мальчишечья одежда, серые от грязи лицо и шея, короткие черные, слипшиеся от грязи волосы. Он всегда считал, что в восемнадцать лет девушки уже становятся взрослыми, носят платья и регулярно принимают ванну. Но это чучело так же сложно принять за девушку, как его самого!

— Простите, что испортила ваши блестящие планы относительно приюта, майор.

Она еще имеет наглость злорадствовать! Нет, неплохо, что он задал ей трепку!

— Послушай, Кит… или имя тоже фальшивое?

— Нет, настоящее. По крайней мере почти все так меня зовут.

Ее веселость вдруг испарилась, и он ощутил знакомое покалывание в позвоночнике, точно такое же, как всегда перед боем. Странно. Это ощущение ни с чем не спутаешь.

Девушка упрямо выдвинула вперед подбородок.

— А вот фамилия моя — не Финни, — добавила она. — Уэстон. Катарина Луиза Уэстон.

Это оказалось последним сюрпризом. Не успел Кейн опомниться, как она вскочила и в лицо ему уставился черный зрачок револьверного дула.

— Иисусе… — пробормотал он. Не отрывая от него глаз, девушка обошла вокруг стола. Рука, державшая оружие, не дрожала.

Наконец части головоломки сошлись, и все встало на свои места.

— Мне почему-то не кажется, что вы так уж осторожны в выборе оппонента, когда в голову приходит кого-то обругать, — заметила она.

Он шагнул к ней и немедленно пожалел о своей опрометчивости: пуля прожужжала рядом с головой, едва не задев висок.

Кит никогда не стреляла в помещении, и теперь в ушах звенело. Колени неприятно тряслись, так что пришлось сильнее сжать пальцы.

— Не двигайся, пока не разрешу, янки, — велела она с деланной бравадой. — В следующий раз лишишься уха.

— Может, объяснишь, в чем дело?

— По-моему, все вполне очевидно.

— Сделай одолжение!

До чего же ей ненавистны эти едва уловимые издевательские нотки в его голосе!

— Речь идет о «Райзен глори», ты, подлый сукин сын! Плантация моя! У тебя нет на нее прав.

— А закон говорит обратное.

— Плевать мне на закон, а заодно на все суды и завещания! По совести «Райзен глори» моя, и никакому янки ее не отнять!

— Будь это так, твой отец оставил бы плантацию тебе, а не Розмари.

— Эта женщина не только превратила его в глухого и слепого, но и отняла разум.

— Неужели?

Ее трясло под оценивающим холодным взглядом его глаз. Хотелось так же больно ранить его, как ранили когда-то ее.

— Говоря по правде, мне стоит поблагодарить ее, — прошипела Кит. — Не тащи она в постель каждого встречного, хоть южанина, хоть янки, дом и урожай наверняка бы сожгли. Всем известно, что ваша мать не скупилась на милости и охотно дарила благосклонность всякому, кто носит штаны.

— Она была потаскухой, — бесстрастно подтвердил Кейн.

— И это истинная правда, янки. Но хоть Розмари и лежит в могиле, я не позволю ей себя ограбить.

— И поэтому задумала прикончить меня, — скучающе протянул Бэрон, и ладони Кит мгновенно вспотели.

— Вернее, убрать с дороги. Тогда «Райзен глори» станет моей, как и должно было быть с самого начала.

— Что ж, по-своему ты права, — кивнул он. — Хорошо, я готов. И как собираешься действовать?

— Что?!

— Убивать меня. Каким именно образом? Хочешь, чтобы я повернулся спиной? Так тебе не придется смотреть мне в лицо, когда спустишь курок.

Кит, мигом забыв о тоскливо-тянущем чувстве, сгустившемся где-то в животе, побагровела от возмущения.

— Что за бред ты несешь? Думаешь, я смогу уважать себя, после того как выстрелю человеку в спину?

— Прости, это всего лишь предложение.

— И чертовски глупое. — Струйка пота скользнула у нее по шее за воротник.

— Я пытаюсь облегчить тебе задачу, вот и все.

— За меня не волнуйся, янки. Побеспокойся о своей бессмертной душе.

— Хорошо. Приступай.

Кит зажмурилась.

— Я так и собиралась.

Глубоко вздохнув, она подняла руку и прицелилась. Свинцовая тяжесть оттягивала ладонь с такой силой, словно вместо револьвера она держала пушку.

— Ты когда-нибудь стреляла в человека, Кит?

— Замолчи!

Колени подгибались, а рука вдруг стала ходить ходуном. Кейн же, наоборот, выглядел спокойным, даже расслабленным, словно только что встал с постели.

— Бей сюда, между глаз, — тихо посоветовал он.

— Заткнись!

— Так быстрее и надежнее. Правда, мозги разлетятся по всей кухне, но тебе это нипочем, верно, Кит?