Он был честен с Изабеллой, и она пообещала, что постарается не пересекать запретную черту, не влезать в душу слишком глубоко, не разбивать сердце. Их дороги всего лишь пересеклись на время, как пересеклись дороги Изабеллы и прекрасной страны Аргентины. Просто им ненадолго оказалось по пути.

Когда Тони довез ее до дома и уехал, Изабелла почему-то очень отчетливо представила себе Гэбби, и ее сердце сжалось от внезапной боли. Если бы ее подруга, почти сестра, была жива, ей можно было бы позвонить и спросить, какие платья надевают на премьеру балета. Вместо этого Иззи позвонила мачехе.

– Платье для коктейлей? Ну, в моем понимании это должно быть нечто короткое, одновременно элегантное и сексуальное.

Дженнифер предложила вместе пройтись по магазинам, что они и сделали на следующий день. Пин оставили с Джеффом, поэтому получился настоящий девичий шопинг с посиделками в кафе и примеркой кучи ненужных вещей. Пожалуй, Дженнифер умела быть в одно и то же время и заботливой матерью, и подругой, и это было бесценно. Теперь, когда в жизни Иззи осталось так мало близких людей, в ее сердце нашлось место сразу для двух женщин – Кэтрин и Дженнифер.

Они нашли чудесное платье от Неймана Маркуса. Оно было коротким и на тонких бретельках, из черного струящегося материала, который то ниспадал совершенно свободно, то внезапно обрисовывал аппетитные формы тела в движении. В нем Изабелла чувствовала себя светской тусовщицей, а не школьным учителем.

– Роскошно выглядишь, – с чувством сказала Дженнифер.

– Полагаешь, я могу сразить его наповал? – спросила Изабелла, уже сидя в кафе за чашкой кофе.

– Смотря какой он. Кто твой избранник? Наверное, у вас все серьезно, если ты ради него купила платье.

– Все гораздо проще: я не хочу опозориться. У меня же совершенно нет платьев. – Изабелла, утомленная примерками и хождением на каблуках, чувствовала себя как Золушка после бала. Теперь на ней были джинсы, розовая рубашка и кроссовки. – А мой избранник… Он умен, красив, богат и интересен. В общем, куча достоинств в одном флаконе. Кстати, он продюсер. Приехал сюда снимать фильм.

Дженнифер смотрела заинтересованно.

– А сколько ему?

– Тридцать девять, – ответила Изабелла с неохотой.

– Не староват для тебя?

Дженнифер забеспокоилась. Конечно, между ней и Джеффом тоже большая разница в возрасте, но ведь они начали встречаться, когда оба были старше и опытнее.

– Возможно. Пока не знаю. Понимаешь, он не из тех, кто заводит серьезные отношения. У него была грустная история в прошлом, и с тех пор он живет в свое удовольствие. Он боится, что кто-нибудь разобьет ему сердце.

– Смотри, как бы не разбили сердце тебе, – проворчала Дженнифер. – Видишь ли, парни вообще обожают этакие «легкие отношения» без привязанностей. Это очень удобно и ни к чему не обязывает. И к таким очень тянутся женщины. У меня есть опыт общения с одним таким типом. Он был воплощением всех мужских достоинств. Мы встречались полгода, а потом все кончилось. Мне потребовалось три года, чтобы забыть его и начать двигаться дальше. Но на ошибках учатся. Хочется верить, что ты окажешься умнее меня.

– Не думаю, что смогу к нему привязаться. Это непросто. Люди так неожиданно умирают, что мне… – У Изабеллы перехватило горло, и Дженнифер схватила ее за руку.

– Перестань, милая! Тебе не повезло, но это не значит, что вся жизнь – череда потерь.

– Вроде бы нет… и все-таки для некоторых жизнь делает исключение. Для некоторых вроде меня.

– Как думаешь, почему все так сложилось? – тихо спросила Дженнифер. Она не переставала задаваться этим вопросом, как и Иззи, пытаясь решить странную загадку бытия.

Как социальный работник, она часто сталкивалась с человеческими трагедиями. Взрослые и дети умирали своей смертью или насильственной, медленно или внезапно, но смертей и потерь было много, очень много. И все же редко можно было найти столь тесную группу людей, в которой совсем юные создания погибали одно за другим, словно наследуя некую цепочку.

– Не знаю. Возможно, мы слишком глупы, чтобы цепляться за жизнь. Или слишком наивны и совершаем опрометчивые поступки. Мы смотрим одни и те же передачи по телевизору, что и остальные люди, ходим теми же дорогами, ведем тот же образ жизни. Не знаю, что отличает нас от других.

– Должно быть нечто общее, что объединяет эти смерти!

– Риск? Мы наивно полагаем, что впереди вся жизнь, и ведем себя необдуманно. Кевин жил на грани, равно как и Билли. А Гэбби… Казалось бы, ее смерть – случайность. Подумаешь: вышла на улицу и подняла руку, чтобы остановить такси. А ведь человек, сбивший ее, был пьян. Он тоже жил на грани, рисковал, и вот результат.

Изабелла слышала, что тот парень вышел из тюрьмы, отсидев три с половиной года. Она не желала даже думать о том, что с ним стало и как он пережил эти годы. Слишком много горя и боли…

Дженнифер кивала с пониманием. В силу профессии она часто работала с трудными подростками. Несчастные случаи и самоубийства – вот основные причины подростковой смертности. Переживая за каждого своего подопечного, Дженнифер внимательно следила и за падчерицей. Она была рада, что Изабелла встрепенулась и вышла из депрессии, а новый роман приветствовала обеими руками, даже если он вел в никуда. Любое действие лучше полного бездействия.

– А как поживают Шон и Энди? – сменила Дженнифер тему. – Ты так мало говоришь о них в последнее время. Вы перестали общаться?

– Просто говорить, по сути, не о чем. – Иззи пожала плечами. – Энди завис в медицине и совершенно счастлив. Он даже на праздники приехать не смог и все равно не жалеет об этом. А Шон… Шон сошел с ума. Он думает, что переловит всех наркодилеров в мире и избавит планету от боли и зла. Больше полугода он торчал в Южной Америке, работал под прикрытием. Ему были запрещены звонки и встречи. Родители Шона тяжело переживают происходящее. Представляешь, приехал на неделю – и снова на задание! И еще год от него не будет ни весточки. – Изабелла мрачно помолчала. – Если, конечно, его не убьют при исполнении, – почти зло сказала она. – Думаю, все дело именно в риске. Мы так живем. Я имею в виду мое поколение. Мы слишком рискуем, по делу или там, где это не требуется. Думаем, что мы бессмертны.

– В молодости так думают все, Иззи, не только твое поколение. Разница лишь в том, что испытывать жизнь на прочность при этом начинают не многие. – Она заметила боль в глазах падчерицы и внезапно испугалась за нее, как год назад Кэтрин испугалась за дочь. В этих глазах не было страсти и желания жить. Яркие эмоции были лишь тонкой накидкой поверх бездонного озера боли. Никакой продюсер не мог увлечь Изабеллу всерьез. Вокруг ее сердца была построена настоящая бетонная стена, разрушить которую по силам только близким людям. Пожалуй, этот немолодой продюсер имел гораздо больше шансов обжечься, чем более юная Изабелла.

Они расстались очень мило, пообещав созвониться после премьеры и ужина. Изабелла отправилась домой с пакетом, где лежали завернутое платье и коробка с новыми туфлями. Она предвкушала свой первый серьезный выход в свет.

Что ж, ей удалось сразить Тони наповал. Его глаза загорелись, едва он увидел, как роскошно выглядит его спутница. Дело было не столько в платье, сколько в лице Изабеллы, в ее сияющей улыбке и легкой походке.

Они прекрасно провели вечер. Спектакль превзошел ожидания Изабеллы, ужин был легким и изысканным. Она чувствовала себя настоящей принцессой на балу, все взгляды были устремлены только на нее.

Тони проводил ее до дома и поцеловал у двери. Он не попросил разрешения войти, а она не сделала попытки пригласить. Иззи не была готова, как бы хорош ни был Тони, а он с высоты своего опыта почувствовал это и не стал напрашиваться.

Уходя, он признался, что вечер был волшебным и для него, и по его лицу было понятно, что это правда.

– Кстати, на будущей неделе я улетаю в Лос-Анджелес. Вернусь в пятницу. Поужинаем вместе?

Изабелла кивнула:

– С радостью.

– Я придумаю что-нибудь интересное, – пообещал он.

И она была уверена, что Тони сдержит слово.

Он сбежал вниз по ступенькам, обернулся и помахал рукой. Иззи улыбнулась и закрыла дверь. Она снова чувствовала себя Золушкой. Только Золушкой до того момента, как та потеряла хрустальную туфельку.

Глава 21


Сразу же после балета и ужина Изабелла, как и обещала, позвонила Дженнифер.

– Все прошло чудесно, – поделилась она, и в ее тоне слышалось явное облегчение. Она еще раз поблагодарила мачеху за то, что та бросила все дела и отправилась с ней покупать платье.

Дженнифер все чаще казалась ей старшей сестрой, которой ей так не хватало.

– Твой наряд имел успех?

– О да. Некоторые женщины вырядились в длинные платья, но я бы не пожелала оказаться на их месте. Я бы себя чувствовала глупо.

– В твоем возрасте можно позволить себе ходить в коротких платьях даже на официальные вечера. Еще успеешь поносить юбки в пол. – Она засмеялась. – Что сказал о платье твой Тони?

– Он был в восторге. И вечер получился прекрасным.

Дженнифер выслушала подробный рассказ Изабеллы и принялась задавать вопросы, радуясь, что падчерица хорошо провела время.

Стоило Иззи повесить трубку, как позвонил Энди. Они не общались с самого Рождества. В тот раз Энди рассказал, что как раз выбирает специализацию и склоняется к педиатрии.

Раньше они общались гораздо чаще. По сути, их осталось двое, – брать в расчет Шона было бессмысленно, он существовал теперь только номинально, поэтому Энди и Изабелла старались держать связь.

– Как твои дела? – сразу спросила Изабелла.

– Давай-ка начнем с твоих, – засмеялся он. Энди любил болтать с Изабеллой. При этом у него возникало уютное чувство близости к дому.

– У меня все здорово! – немедленно ответила счастливая Иззи. – Вчера ходила на балет, на премьеру спектакля. Кстати, а где твои родители? Я давненько их не видела.

– Кажется, они куда-то уехали. Я тоже звонил, но решил, что мама с папой на вызове, – немного виновато признался Энди. – А что насчет балета? Тебя кто-то пригласил? Какой-то щедрый поклонник?

– Вроде того, – уклончиво ответила Изабелла.

– Выкладывай, мне очень любопытно.

– Мы познакомились под Новый год на одной вечеринке. Потом обедали в Напа-Вэлли, а вчера были на премьере. Он богат и хорош собой, – похвалилась она.

– Чем же он занимается? Надеюсь, он не врач? Потому что в этом случае ты вообще не будешь с ним видеться. Мы с Нэнси за последние две недели пересекались разве что в лаборатории. У нас полное несовпадение практических занятий и коллоквиумов. Полагаю, ей начинает это надоедать, – с досадой сказал Энди. – Это тяжело, я и сам понимаю. Пытаюсь разгадать, как моим родителям вообще удалось сохранить брак. Если мы долго не видимся с Нэнси или спим по отдельности, у нас неизбежно возникает ссора. Тогда она ведет себя как настоящая стерва, а я выхожу из себя.

Иззи засмеялась.

– Ничего. На все нужно время. Вы же любите друг друга, значит, притретесь, – попыталась она приободрить друга.

– Надеюсь. Иногда я думаю, не послать ли все к черту.

А ведь именно к этому стремился Энди. Он хотел быть врачом, пропадать на вызовах, спасать жизни. Он хотел сделать мир лучше, как и Шон, просто выбрал для этого иной способ. Жизнь Изабеллы, ее работа в Этвуде, была более простой и удобной, чем у ее друзей. Правда, и платили за такую работу значительно меньше.

– А что еще творится в твоей жизни, помимо коллоквиумов и недосыпа?

Изабелла никак не хотела заканчивать разговор. Ей не хватало общения с Шоном, и она компенсировала утрату болтовней с Энди. А это чувство, что в любой момент Шон может погибнуть, и вовсе пропитывало горечью все мысли о нем. Наверняка Конни уже второй раз прощалась с сыном навсегда, провожая на новое задание. Что ж, хоть Энди выбрал профессию, не требовавшую рисковать жизнью и пропадать на долгие месяцы. Дружить с ним, делиться с ним наболевшим было просто и удобно. Именно это Изабелла и делала на протяжении уже девятнадцати лет.

– Да ничего в моей жизни больше нет, – с досадой отмахнулся Энди. – Пашу, как вол, сама понимаешь. Хорошо, что Нэнси тоже будет врачом. Женщина другой профессии не потерпела бы такой образ жизни своей второй половины. Ты была права, когда послала меня. Прямо как в воду глядела.

Прежде они не обсуждали эту тему даже вскользь.

– Думаю, мне было бы трудно смириться с тем, что моего мужчины никогда нет рядом, – признала Изабелла.