- Что это за фигня?

            Мяч встряхнулся, и стал щенком, не многим больше по размеру, чем мои ботинки. Спотыкаясь, он поплелся ко мне на дрожащих ногах. В основном черно-подпалый с белым брюхом, он мотылял огромными ушами вокруг милой, светящейся от радости и волнения, мордочки.

            - Он твой, - произнесла моя жена, со смехом в голосе. - Разве он не очарователен?

            Безмолвный, я наблюдал, как крошечная собака подобралась к моим ногам и начала лизать мне пальцы.

            - О-о-о-о. Он любит тебя, - она поставила бокал на кофейный столик и опустилась на колени, потянувшись погладить  шелковистую голову щенка.

            Смущенный, я оглянулся и заметил то, чего раньше не увидел. Сумка, которую нес Рауль имела вентиляционные отверстия по бокам и сверху.

            - Боже, жаль ты не видишь своего лица! - Ева рассмеялась и взяла собаку, поднимаясь на ноги. Она взяла свой бокал и сунула мне щенка.

            Я поймал извивающийся пучок меха, потому что другого выбора просто не было. Пришлось наклонить голову назад, когда он начал безумно облизывать мое лицо.

            - Я не могу завести щенка.

           - Конечно можешь.

           - Я не хочу щенка.

            - Конечно хочешь.

            - Ева... Нет.

            Она взяла мое вино села на диван, подобрав под себя ноги.

            - Теперь в пентхаусе не будет ощущения пустоты, пока я не перееду.

            Я смотрел на нее.

            - Мне не нужна собака. Мне нужна моя жена.

            - Теперь у тебя есть и другое, - отпив из моего бокала, облизала губы. - Как ты его назовешь?

           - Я не могу завести щенка, - повторил я.

            Ева посмотрела на меня невозмутимо.

            - Это подарок жены на годовщину, ты должен принять его.

            - Годовщину?

            - Мы поженились месяц назад, - она откинулась на диван и одарила меня трахни-меня взглядом. - Я думала, мы бы могли бы отпраздновать это в нашем доме на пляже.

            Я направил все свое самообладание на извивающуюся собаку.

            - Отпразднуем как?

            - По полной программе.

            В одно мгновение я затвердел, что она не преминула заметить.

            Ее взгляд потемнел, когда она взглядом ласкала мою эрекцию, выпирающую из штанов.

             - Я умираю, Гидеон, - выдохнула она, ее губы и щеки порозовели. - Я хотела подождать, но не могу. Ты нужен мне. И это наша годовщина. Если мы не можем заниматься любовью, когда есть ты, я и все то, что между нами, без всего этого дерьма, то мы вообще никогда не сможем ею заниматься. Но я не хочу в это верить.

            Я смотрел на нее.

            Она улыбалась.

            - Если это имеет значение.

            Щенок судорожно лизнул челюсть, но я не заметил, так как мое внимание было сосредоточено на жене. Она продолжала удивлять меня, и каждый раз все сильнее.

            - Счастливчик.

            Она наклонила голову набок.

            - Что?

            - Его имя. Счастливчик.

            Ева рассмеялась.

            - Ты изверг, Ас.

            К тому времени, как Ева ушла домой, у меня появились новые переноски для собаки в моей спальне и в домашнем офисе, плюс миски для воды и корма на кухне. Собачий корм в герметичном пластиковом контейнере разместился в кладовой, а плюшевые лежанки расположились в каждой из комнат. Был даже лоток с искусственной травой, в который          Счастливчик якобы должен был справлять нужду, чтобы не испортить мои бесценные ковры, что он, кстати, не так давно сделал.

            Все штуки, включая лакомства, игрушки и ферментативные спреи на случай казусов, были оставлены в фойе у лифта, говоря мне, что жена включила Рауля и Ангуса в свой план всучить мне домашнее животное.

            Я смотрел на щенка, который сидел у моих ног, глядя на меня мягкими, темными глазами, наполненными чем-то похожим на обожание.

            - Что я, черт возьму, буду делать с собакой?

            Хвост Счастливчика вилял так сильно, что его самого шатало из стороны в сторону.

            Когда я задал Еве тот же вопрос, она выложила свой план: Счастливчик будет ездить со мной на работу, а потом Ангус будет сдавать его в дневную службу по уходу за собаками, (кто знал, что такое вообще существует),  и будет забирать его по пути домой.

            Настоящий ответ был написан на записке, оставленной на подушке.


Мой дорогой Темный и Опасный,

Собаки прекрасно чувствуют характер. Я уверена, этот очаровательный бигль, который теперь твой, будет преклоняться перед тобой так же, как и я. Потому что он увидит то, что я вижу в тебе: безграничную защиту, глубокомыслие и преданность. Ты - абсолютный альфа во всем, и он будет подчиняться тебе тогда, когда я этого делать не буду. (Уверена, ты по достоинству оценишь это!) Со временем ты привыкнешь к безоговорочной любви собаки, меня и всех других людей в твоей жизни.

Навеки твоя

Миссис Х.

            Поднявшись на задние ноги, Счастливчик лапами уперся мне в голени, и тихо заскулил.

           - Маленький нуждающийся комочек, да? -  я взял его на руки и вытерпел неизбежное облизывание лица. От него слегка пахло духами Евы, поэтому я вжался в него носом.

            Стать обладателем домашнего питомца  никогда не входило в список моих желаний. С другой стороны, как и жениться, а это - самое лучшее, что случилось со мной.

            Отстранив Счастливчика, я внимательно посмотрел на него. Ева надела ему красный кожаный ошейник с выгравированной латунной пластинкой. С Годовщиной и дата нашей свадьбы. Я не мог отказаться от него.

            - Мы застряли друг с другом, - произнес я, отчего щенок завертелся от радости еще сильнее. - Ты можешь пожалеть об этом сильнее, чем я.

Сидя в одиночестве в своей спальне, я слышу, как кричит мама. Папа умоляет ее, а затем кричит в ответ. Они включили телевизор, прежде чем захлопнуть дверь своей спальни, но его громкости не хватает, чтобы перекрыть разборки.

            В последнее время они постоянно ругаются. 

            Я беру пульт моей любимой радиоуправляемой машины и разгоняю ее в стену, снова и снова. Это не помогает. 

            Мама и папа любят друг друга. Они долго смотрят друг на друга, улыбаясь, словно забывая об окружающих. Они постоянно касаются друг друга. Держатся за руки. Целуются. Часто целуются. Это противно, но лучше, чем крики и слезы, которые длятся последние пару недель. Даже папа, который всегда улыбается и смеется, стал грустным. У него покраснели глаза, и он уже несколько дней не бреется. 

            Я боюсь, что они собираются разойтись, как родители моего друга Кевина. 

            Солнце медленно садится, но ругань не прекращается. Голос мамы хриплый и колючий от слез. Звон разбитого стекла. Что-то тяжелое поражает стену и заставляет меня подпрыгнуть. Прошло много времени с обеда и мой желудок урчит, но я не голоден. На самом деле, я чувствую, что меня вот-вот вырвет. 

            Единственный свет в моей комнате от телевизора, который показывает какой-то скучный фильм. Я слышу, как дверь в спальню моих родителей открывается, а затем закрывается. Через несколько минут открывается и закрывается входная дверь. В квартире  настолько тихо, что я снова чувствую себя нехорошо.  

            Когда моя дверь, наконец, открывается, в проеме стоит мама, словно тень, окруженная светом. Она спрашивает, почему я сижу в темноте, но я не отвечаю. Я зол на нее из-за папы. Он никогда не начинает скандалить, только она.  Она что-то увидела по телевизору или прочла в газете, или слышала от друзей. Они все говорят о папе плохо, что на самом деле не правда, я знаю.