- Думаете, я не знаю этого?! – я остановился пред коллажем фотографией жены. – Я… Боже. Я просто в ужасе от того, что может меня не простить.

   Молчание доктора Петерсена позволило словам повиснуть в воздухе, словно высмеивая мою беспомощность.

   Я отвернулся от фотографий жены.

   - Но я бы снова поступил точно также. Каждое действие, каждое слово….

    - Хорошо. Вам нужно поговорить с ней об этом, как только она проснется. Будьте честным о своих чувствах, сконцентрируйтесь на этом, а не на логике или разумном объяснении. Она может не согласиться с вами или не разделить вашу точку зрения, но если она поймет ваше эмоциональное побуждение, которыми вы руководствовались, это поможет.

   - А вы понимаете? - спросил я.

   - Да, понимаю. Но это не говорит о том, что я не порекомендовал бы другое развитие событий, но я понимаю. Я продиктую еще один номер, по которому вы можете напрямую связаться со мной.

   Я взял ручку со стола и записал его.

   - Поговорите с Евой. А после этого, если я ей понадоблюсь, то я приеду. Но не обещаю, что отвечу сразу же, - продолжил он. – Но приеду, как только смогу.

   - Спасибо.

   Я закончил разговор и сел на стол. Я больше ничего не мог сделать. Оставалось только ждать.   Ждать, пока Ева проснется. Ждать полицию. Ждать, пока люди придут или позвонят: друзья, родственники и все, кто смогут сделать не больше моего.

   Я включил компьютер и послал сообщению Скотту, с указанием отчистить мое расписание до конца недели и связаться с организатором свадьбы. Сообщать ей и остальным или нет, было довольно спорно, учитывая, что папарацци уже были на месте происшествия. Не было ни одного шанса, что нам предоставят хотя бы один день, чтобы скорбеть.

   Мысли о том, почему это произошло, уже были опубликованы в интернете, и меня это выбесило, но сделать ничего нельзя было. Теории заговора и безумные предположения. Мир следил за нами в течение долгих месяцев, чтобы решиться на что-то.

   Я постарался избавиться от этих мыслей.

   Я заставил себя думать о вещах, которые могли смягчить такую новость. Я уже решил, что надо поговорить с Виктором и обсудить его семью, которая должна приехать в пятницу.

    Телефон был в руках до того, как я успел это осознать. Я смотрел на список пропущенных звонков и сообщений. Но от моей матери ничего не было, хотя я думал, что к этому моменту Крис или Айерленд что-нибудь ей сказали по этому поводу. Но ее молчание удивило меня не так сильно, как сообщение от Кристофера.

   «Пожалуйста, передай Еве мои соболезнования.»

   Я долго смотрел на сообщения, постоянно нажимая на экран, как он начинал затухать. Больше всего меня поразило слово «пожалуйста». Привычная вежливость, но Кристофер никогда не использовал ее по отношению ко мне.

   Я подумал о тех людях, кому я позвонил от имени Евы. Кэри, который был для нее, как брат.   Виктору, ее отцу. А если бы ситуация была обратная, кому бы позвонила Ева? Крису? Ну, уж точно не моему брату.

   Почему? Все эти годы этот вопрос мучил меня. Кристофер мог бы так много значить для меня, быть связующим звеном с новой семьей, которую создала моя мать.

   Я открыл ящик и уставился на крошечную флеш-карту, которую Ангус достал из дома Лукасов.   Был ли там ответ?

   А имело бы это значение, если ответ положительный?

  Момент, которого я так боялся, настал слишком быстро. Я лежал на кровати с закрытыми глазами, когда почувствовал, как Ева перевернулась рядом со мной, и вздохнула в поисках удобного положения. Она бы могла и дальше спать, если бы ей позволил. Если бы дал ей еще пару часов спокойствия.

   Но самолет Виктора уже приземлился в Нью-Йорке. Полиция могла появиться в любую минуту.   Реальная жизнь, так или иначе, была уже готова ворваться, несмотря на то, как бы сильно я ни старался защититься от нее. А это означало, что оставшееся время, до момента, когда я должен обрушить такую новость на мою жену, подходило к концу.

   Я сел и провел руками по лицу, чувствуя щетину, появившуюся на челюсти. А затем я положил руку на ее плечо и очень аккуратно разбудил ее.

   - Привет, - она повернулась и посмотрела на меня сонными глазами. – Ты все еще в одежде. Все ночь работал?

   Я встал и включил прикроватную лампу, не в состоянии обсуждать все это сидя.

   - Ева. Нам нужно поговорить.

   Она несколько раз моргнула и поднялась на локтях.

   - Что случилось?

   - Освежись, пока я приготовлю кофе, ладно? И жди меня в спальне, пока я его не принесу.

   Она нахмурилась.

   - Ты очень серьезный.

   - Да. И мне нужно, чтобы ты проснулась.

   - Хорошо, - она отодвинула в сторону одеяло и встала.

   Я взял Счастливчика и закрыл дверь спальни, отнеся его в ванную, пока я готовлю кофе для меня и Евы. Новый день, но тот же распорядок. Несколько минут притворства, что ничего не произошло, превращались в ложь другого рода.

    Когда я вернулся в спальню, Ева как раз натягивала пижамные штаны. Она завязала волосы в хвост, а на футболке виделось белое пятно от зубной пасты. Все как обычно. На мгновение, она была женой, которую я безумно любил.

   Она взяла кружку и понюхала содержимой, закрывая глаза от непередаваемого удовольствия.   Это было так на нее похоже, так в стиле Евы, что у меня сердце екнуло.

   Я отставил кружку в сторону, и почувствовал, что слишком переживаю, чтобы пить или есть что-то.

   - Садись в то кресло, ангел.

   - Ты начинаешь меня пугать.

   - Знаю. Прости, - я дотронулся до ее щеки. – Я не хочу затягивать. Как только ты сядешь, я все объясню.

   Ева села в читальное кресло около окна. Ночное небо постепенно переходило в утреннее. Я включил свет рядом с ней, а затем взял стул и поставил напротив ее. Я протянув ей руки, я сел, и   нежно сжал ее пальцы.

   Я глубоко вздохнул.

   - Я соврал тебе. Я объясню тебе, почему так поступил, когда все выложу, но сейчас..

   Она прищурилась.

   - Рассказывай, Ас.

   - Ты была права по поводу выстрелов, которые слышала. Один из фотографов открыл огонь вчера вечером. И попал в твою маму, - я остановился, пытаясь заставить себя произнести эти слова. – Она не выжила.

   Ева уставилась на меня широко раскрытыми глазами на внезапно побелевшем лице. Ее руки очень тряслись, когда она поставила кружку на стол.

   - О чем ты говоришь?

   - В нее стреляли, Ева, - я сильнее сжал ее руки, которые внезапно стали холодными, чувствуя ее панику. – Ранение было смертельным. Мне очень жаль.

   Она задышала чаще.

   - Я не могу ответить ни на какие вопросы прямо сейчас. Но стрелок под стражей, и Рауль сказал мне, что Грейс и Мична занимаются этим делом.

   - Но ведь они полицейские, которые работают с убийцами, - без эмоций произнесла она.

   - Да, - они расследовали смерть Натана Баркера, и я знал их лучше, чем хотелось бы.

   - Почему кто-то хотел убить мою маму?

   - Я не знаю, Ева. Возможно, это был случайный выстрел. Или он не попал в свою цель. Мы можем позвонить Грейвс или Мична, у тебя ведь все еще есть их визитки, да? Они, может быть, ничего нам и не скажут, но я думаю, что они придут, чтобы взять показания.

   - Зачем? Я ведь ничего не знаю.

 Страх, с которым я боролся всю ночь, поглотил меня. Я ждал злость и слезы. Неконтролируемый взрыв эмоций. Вместо этого она казалась сбитой с толку. Почти безжизненной.

   - Ангел, - я отпустил одну ее руку и коснулся ее лица. – Кэри здесь, в гостевой комнате. Папа уже на пути из аэропорта. Он скоро будет тут.

   - Папа, - одинокая слеза скатилась по ее лицу.- Он уже знает?

   - Да. Я сказал ему. Кэри тоже знает. Он там был.

   - Мне нужно поговорить с ним. Она была ему, как мать.

   - Ева,- я присел на край сидения и взял ее за плечи. - Ты не должна беспокоиться ни о ком сейчас.

   - Почему ты мне не сказал? – она посмотрела мне в глаза. – Почему солгал?

   Я начал объяснять, а потом засомневался. И, в конце концов, произнес:

   - Чтобы защитить тебя.

   Она перевела взгляд с моего лица куда-то в сторону.

    - Знаешь, а я ведь знала, что что-то случилось. И, видимо, именно поэтому я не удивлена. Но когда мы уехали… Она уже была…?

   - Она уже умерла, Ева. Я не буду лгать тебе снова, я не знаю, пострадал ли кто-то еще, когда я вытащил тебя оттуда. Самое главное было - увезти тебя в безопасное место. А после этого..

   - Это не важно.

    От паники я чаще задышал.

   - Ты ничего не могла сделать.

   - В любом случае, сейчас это уже не важно.

   - Ты в состоянии шока, Ева. Посмотри на меня.

   Когда она не посмотрела, я поднял ее и посадил к себе на колени. Она вся была ледяной. Я прижал ее к себе, стараясь согреть, и она начала дрожать. Встав, я отнес ее обратно на кровать и убрал одеяло. Я сидел на краю матраса и накинул одеяло на нас, закрывая ее от плеч. А затем я начал ее медленно укачивать, целуя в лоб.

   - Мне очень и очень жаль, ангел. Я не знаю, что делать. Скажи мне, что делать.

   Она не ответила и не плакала.

- Ты совсем не спал? – тихо спросил Крис. - Может стоить прилечь на часок.