Горбатый Медведь пожал плечами, изобразил знак волка и затем знак, показывающий малый размер.

Слейтер хмыкнул. Он уже составил себе представление об уме девушки за карточным столом. Ему не требовалось новых доказательств того, что она быстра и осторожна, как койот.

— Ты видел красное платье? — спросил Слейтер.

Горбатый Медведь изобразил энергичное «нет».

Слейтер взглянул на облака.

— Дождь?

Команчи пожал плечами на французский манер.

— Горбатый Медведь, — пробормотал Слейтер, — ты меня доведешь до белого каления. Иди и снова ищи след! Найди ее! Ты слышишь меня?

Полукровка улыбнулся, показывая два золотых зуба, две дыры и сломанный зуб, который не слишком болел и поэтому не был вырван.


Дрожа от холода и страха, Ева наблюдала за команчи, который прочесывал берега ручья в поисках ее следов. Когда команчи спешился, она затаила дыхание и отвернулась, боясь взглядом привлечь к себе внимание.

Через несколько минут искушение взглянуть на команчи вновь взяло верх, Ева осторожно выглянула из-за кустов и скалы, что находилась между ней и ручьем. Шум ветра и рокотание грома, доносившиеся с отдаленной вершины, заглушали голоса людей внизу.

Слейтер, Горбатый Медведь и еще пятеро рыскали по берегам ручья. Ева позволила себе улыбнуться, поняв, что одержала победу. Если ее следов не мог найти сам Горбатый Медведь, их не найдет никто. В округе репутация команчи как непревзойденного следопыта почти не уступала его репутации головореза, артистически владеющего ножом.

До боли задерживая дыхание, Ева наблюдала, как бандиты Слейтера сели на лошадей и двинулись вверх по ручью. Вскоре они исчезли из виду. Тогда она сползла вниз по склону и подошла к Белоногому, который терпеливо ожидал, опустив голову, и скорее спал, нежели бодрствовал.

— Бедный мальчик, — прошептала она. — Я знаю, что твои ноги болят от этих камней… Но если бы ты был подкован, Горбатый Медведь наверняка нашел бы нас.

Несмотря на то что ей надо было спешить к Великому Водоразделу через горы Сан-Хуана и каменные лабиринты, описанные испанцами, она понимала, что через несколько миль должна разбить лагерь. Белоногому требовался отдых, иначе он не довезет ее до Великого Водораздела.

Путешествие обещает быть далеким и трудным, и ей нужно каким-то образом подковать Белоногого, купить вьючную лошадь и запастись всем, что понадобится в пути.

Но больше всего ей нужен был человек, на которого она могла бы положиться, человек, который охранял бы ее, пока она будет заниматься поисками шахты Кристобаля Леона, предка дона Лайэна, отпрыска испанского королевского рода и обладателя разрешения на поиски золота во владениях испанской короны в Новом Свете.

«Можно помечтать о сказочной крестной матери или о друге, таком, которому я могла бы доверить золото. Слабые люди любят, сильные разрушают.

Это заставляет женщину удивляться: о чем думал господь, когда создавал мужчину?»


Как только Слейтер отъехал, Рено сложил бинокль, сполз вниз со скалы и направился к тому месту, где его ожидали верховая и три вьючные лошади с запасами на зиму. Почуяв запах хозяина, кобыла зашевелила черными ноздрями. Она негромко заржала и вытянула морду, надеясь, что ее приласкают.

— Привет, Любимица. Ты скучала, пока я был в отлучке?

Мягкие лошадиные губы тепло и щекотно пробежали по его пальцам.

— Ну-ну, ты больше не будешь тосковать в одиночестве. Горбатый Медведь сыт игрой по горло. Если поторопимся, мы можем отправиться по следу нашей Звезды еще до заката. Рено сел в седло, погладил шею кобылы сильной, одетой в кожаную перчатку рукой и направил чалую вниз по крутому склону. Двигаясь зигзагообразно, лошадь быстро спустилась в ущелье, которое располагалось параллельно тому, где Горбатый Медведь потерял след. Вьючные лошади послушно следовали за Рено.

— Если нам повезет, — сказал Рено, — мы уже до завтрака будем знать, умеет ли эта девчонка готовить. Или она может только жульничать в картах да подставлять мужчин под пули?


Напряженная и полная неясной тревоги, несмотря на то что ее никто не преследовал, Ева остановила Белоногого и прислушалась. Не было слышно ничего, кроме глухого стука дождевых капель о листья.

Наконец она сделала поворот и направила Белоногого туда, где, если верить журналу, было у подножия горы подходящее место для лагеря. Там имелось укрытие от дождя, среди мхов и папоротников пробивался небольшой родник и был хороший обзор окружающей местности. Только вот если бы кто-нибудь постоял на часах, пока она поспит…

Уже совсем стемнело, когда Ева и мерин с разбитыми, больными ногами добрались до нужного места. Плоский белый диск луны осветил отдаленные вершины.

Тихонько разговаривая с Белоногим, чтобы не чувствовать себя такой одинокой, Ева напоила, почистила и стреножила мерина, наскоро съела холодный ужин и улеглась на некое подобие спального матраса, которое она соорудила из содержимого цыганского фургона. Она заснула очень быстро, измученная страшным напряжением прошедшего дня.

Когда Ева проснулась на заре, незнакомец со светло-зелеными глазами спокойно рылся в ее багажной сумке.

Первой мыслью Евы было, что она все еще видит сон, потому что его полные укора глаза преследовали ее в сновидениях в течение всей ночи, заставляли ежиться и беспокойно вертеться. Во сне она делала попытку приблизиться к незнакомцу и сдавала ему отличные карты, но, как только он замечал флеш рояль, сразу бросал карты и уходил от игрального стола, оставляя ее в одиночестве.

Но сейчас, когда Ева окончательно проснулась, приближаться к этому мужчине, который роется в ее сумках, совершенно не входило в ее планы. Под прикрытием одеял ее рука медленно заскользила к дробовику, который был любимым оружием донны Лайэн. Ева всегда ложилась спать с дробовиком возле кровати, потому что руки донны были искалечены и не могли держать оружия.

Приоткрыв глаза, Ева оценивающе осматривала незваного гостя. Ее дыхание оставалось ровным, поза ни в малейшей степени не изменилась. Она не хотела, чтобы этот грабитель, который столь хладнокровно роется в ее вещах, знал, что она уже проснулась. Она слишком хорошо помнила, как виртуозно он обращается с оружием.

До Евы долетел еле слышный шепот, когда мужчина вынул руку из сумки. Жемчуг блеснул в бледном утреннем свете.

Вид ожерелья, свисающего с его крепкой, с длинными пальцами руки, поразил Еву. Контраст между гладким бледным жемчугом и загорелым и могучим телом породил в ней каскад острых ощущений в груди и под ложечкой. Когда незнакомец пропустил глянцевые, холодные жемчужины между пальцами, как бы пробуя их на ощупь, она затрепетала.

Тень от качающихся ветвей то скрывала лицо незнакомца, то отступала, и тогда Ева могла различить его черты.

Она напомнила себе, что видела более привлекательных мужчин, с добрыми глазами и с губами, созданными для улыбки. Нет оснований для того, чтобы этот суровый незнакомец так возбуждал ее, чтобы он преследовал ее в сновидениях.

Тем не менее именно это происходило. Интерес к нему она впервые ощутила, когда он сел за игорный стол. Вся последующая сцена только усилила ее чувство.

Рено еще раз пропустил жемчуг между пальцами, затем положил его в мешочек из оленьей кожи и сунул в карман.

Следующая вещь, на которую он наткнулся в сумке, был мягкий кожаный сверток, перевязанный ремешком. Рено вынул его и с недоумением развернул. Два длинных тонких металлических стержня с насечками на тупых концах легли на его ладонь с тихим музыкальным звоном.

«Черт побери, — подумал Рено, — испанская волшебная лоза!.. Хотел бы я знать, умеет ли она этим пользоваться».

В задумчивости Рено вновь замотал большие тупые иглы и положил их обратно в сумку.

Затем его пальцы нащупали старую, высохшую кожу испанского журнала. Он открыл его, удостоверился, что это тот самый журнал, и переправил к себе.

Остальные вещи, находящиеся в сумках девушки, несколько смутили Рено. Мальчишеский жакет, красное платье, еще одно платье из мешковины, мальчишеская белая рубашка и черные брюки — вот и все, что там было. Кольца он не нашел. Не обнаружилось и золотых монет, которые Ева прихватила вместе с кольцом.

Было очевидно, что богатство и удача ее не баловали. С другой стороны…

— Ты продолжаешь тянуться к своему дробовику, — сказал Рено, не поднимая взгляда, — и я вынужден буду стащить тебя с матраса и поучить хорошим манерам.

Ева похолодела от ужаса. Вплоть до последнего мгновения она готова была поклясться, что незнакомец не подозревает о ее пробуждении.

— Кто вы такой? — спросила она.

— Мэт Моран, — представился он, заталкивая одежду назад в сумку. — А многие меня называют Рено.

Глаза у Евы расширились от удивления, превратившись в золотые блюдца. Она слыхала о человеке, которого звали Рено. Он был искатель приключений и один из лучших стрелков, но он никак не искал драк, как и никогда не сдавал внаем свое опасное мастерство. Он просто шел своей дорогой в поисках золотых россыпей в сезон высокогорного лета и испанских золотых кладов в зимние месяцы.

В первое мгновение у Евы появилась сумасшедшая мысль юркнуть в подлесок, спрятаться и выждать, пока Рено не надоест ее искать. Но тут же она эту идею отвергла.

Ленивая медлительность Рено больше не вводила ее в заблуждение. Она видела его в салуне и знала, с какой ловкостью и быстротой он действовал. Лайэны часто хвалили Еву за быстрые пальцы, но у нее не было сомнений, что человек по прозвищу Рено был проворнее ее. Она не сделает и трех шагов, как он ее поймает.

— Ты не хотела бы сказать мне, где находится мое кольцо? — спросил через некоторое время Рено.

— Твое? — возмутилась Ева. — Оно принадлежало дону и донне Лайэнам!

— Пока ты не украла его и не проиграла Рейли Кингу, а я не выиграл его у этого парня, — заявил Рено, стрельнув в ее сторону холодными, как лед, глазами. — После этого кольцо стало моим.

— Я не крала его!

Рено засмеялся. В этом смехе не было и тени тепла.

— Конечно, gata, — согласился он, сардонически улыбаясь, — ты не украла кольцо. Ты его просто выиграла в карты и, конечно, совершенно случайно при этом была твоя раздача.

Гнев охватил Еву, напрочь вытеснив волнующие ощущения, которые она испытала, глядя на сильную мужскую руку, перебиравшую жемчуг. Гнев притупил осмотрительность. Ее рука вновь скользнула к дробовику, лежавшему под одеялами.

— На самом деле, — сказала Ева резко, — кольцо забрали под дулом пистолета у умирающего человека.

Рено бросил на нее пренебрежительный взгляд и продолжил исследование сумок.

— Если ты не веришь мне… — начала она.

— Почему же, я верю тебе, — перебил он. — Я и не подозревал, что ты можешь так гордиться ограблением.

— Вовсе не я держала пистолет у виска!

— Ага, у тебя был партнер…

— Черт побери, почему ты не выслушаешь меня! — воскликнула Ева, рассвирепев оттого, что Рено принял ее за вора и грабителя.

— Я слушаю. Только я не слышу того, что не заслуживает доверия.

— Слушай, попробуй-ка заткнуться!.. Ты узнаешь много интересного, если придержишь язык.

Уголок рта Рено слегка приподнялся, и это была его единственная реакция. С отсутствующим видом он шарил в сумке, пытаясь отыскать кольцо. Его рука нащупала то, что, без сомнения, было золотыми монетами, и эта находка полностью завладела его вниманием.

— Я так и думал, что у тебя не было времени их потратить, — произнес Рено с удовлетворением. — У старика Джерико не разгуляешься, он быстро…

Рено, не досказав фразы, отшвырнул сумку и в пружинистом броске вырвал дробовик из рук Евы.

Насколько Ева помнила дальше, мощные руки Рено выдернули ее из-под одеял и поволокли, словно куль с мукой. Ее обуял страх. Не долго думая, она мгновенно и резко выбросила колени вверх между ног Рено, как тому учила ее донна Лайэн. Рено успел защититься от удара, не потерпев при этом ущерба. Когда Ева нацелилась ногтями ему в глаза, он спрятал лицо на ее горле и прижал Еву к земле.

Раньше чем Ева отдала себе отчет в случившемся, она лежала на спине, не в состоянии сопротивляться, защитить себя, шелохнуться или даже сделать глубокий вдох. Огромное тело Рено накрыло ее, выдавив воздух из легких и боевой пыл из тела.

— Отпусти меня, — выдохнула она.

— Ты считаешь меня дураком? — спросил он сухо. — Одному богу известно, каким еще трюкам научила тебя твоя мама.

— Мать умерла еще до того, как я запомнила ее лицо.

— Угу, — согласился Рено, которого, видимо, не тронули ее слова. — Ты, конечно, бедная сиротка, за которой некому было присмотреть.

Ева стиснула зубы, пытаясь сдержать гнев.