Янина Логвин - Только ты

– Знаешь, Стейси, иногда мне кажется, что Леон прав, когда ревнует меня к тебе. Наша связь больше чем дружба.

– Брось, Арно, мы это проходили. Ты все знаешь.

– Ты мне как сестра!

Я снова смеюсь. Ну и хитрец!

– Засчитано, Бонне! Так вы с Леоном вместе?

– Увы, больше нет. Один прошлый уикенд в Ницце, и он меня бросил. Сволочь! Ну, ничего. Он вернулся в Париж, в наш театр, и я собираюсь устроить Леону в ближайшее время настоящую нервотрепку. Если не заставлю его вытянуть чувства наружу, тогда уж точно заставлю себя избавиться от этой привязанности раз и навсегда!

– Ого! Арно, звучит обнадеживающе, – я удивляюсь. Не так уж часто мне доводилось слышать серьезного Бонне. – Чувствую, что Леону не поздоровится. А как там поживает хорошенькая блондинка, с которой ты крутил роман прошлым летом? Сесиль, кажется? Она ведь снова в труппе?

– Сюзет. Да, участвует в двух постановках. Мы помогаем друг другу время от времени пережить боль одиночества, и только. Но, малышка Стейси, – Арно снова включает все свое обаяние и нагло воркует, – с тобой никто не сравнится. Я не вру, когда говорю, что обожаю тебя. Ты знаешь все мои тайны…

– Это потому, что у кого-то очень болтливый язык, странные привязанности к иностранкам и бурная личная жизнь.

– Ты не просто иностранка для меня, – обижается парень, – ты мой друг! И я не шутил, когда говорил, что скучал!

– Ну, хорошо-хорошо, Арно! – соглашаюсь. – Конечно, я твой друг.

– Тебя приятно касаться, крошка Белль, только не подумай ничего плохого, но я люблю твои волосы. Мне не хватает твоего смеха по утрам, и ты жутко понравилась моим родителям. Ты ведь приедешь во Францию на зимние каникулы? Помнишь, я обещал показать тебе Париж в Рождество?

– Бонне, ты невозможен! И ты смущаешь меня своими французскими признаниями в «маленькой любви», как всегда.

– Я очень хочу, чтобы ты не ошиблась, Стейси. Не слушай его. Не путай дружбу с чувствами, прошу тебя. Любить прекрасно, поверь. И если ее нет, в конечном счете это сделает вас обоих несчастными. А значит, и ваших детей тоже. Ты всегда можешь сбежать от него ко мне, ты же знаешь.

– Да, знаю. Спасибо тебе за это, Арно.

Мы говорим целый час, друг рассказывает о новой постановке и творческих планах, смешит, привычно дурачится, и я, наконец, взмаливаюсь:

– Арно, сжалься. Ты разбудил меня, и мне сейчас банально хочется умыться и почистить зубы.

– Скажи еще «Выпить чашечку кофе». Горько-сладкого и горячего, как жаркая кровь колумбийского мафиози…

– О да!

– Повтори так, малышка, еще раз, и я обещаю, что усну с мыслями о тебе.

– Иди к черту, дурачок!

Я отключаю телефон и обхватываю горящие щеки ладонями. Поразительно, как легко Арно удается, смущая, все же не перейти границы дружбы и оставаться приятным парнем.

Снова она, всегда она. Даже во сне – не моя. Я – чертов долбаный параноик, застрявший в одной точке, и все же сон жесток ко мне. Еще не открыв глаза, я запускаю пальцы в волосы и с силой сжимаю их, встречая с пробуждением острое чувство горечи и раздражения на себя за прошлый вечер и неудавшийся разговор. Досаду на те обстоятельства, что свели нас вчера не там и не так, с чего бы стоило начать.

Настя. В клубе Бампера. Одна. Я всегда был способен отличить ее в толпе и почувствовать рядом. Вот и в этот раз все померкло вокруг, едва увидел перед собой синие глаза Эльфа. Ощутил на себе прямой взгляд повзрослевшей красивой девчонки, которая даже пять лет назад одна стоила всех тех, кто прошел мимо до нее, не оставив после себя памяти.

Сводная сестра, вернувшаяся в мою жизнь. Неожиданно откровенная, поманившая после того, как избегала. В одно мгновение шагнувшая навстречу и вдруг вновь ускользнувшая из рук.

От ее смелого обещания я чуть не сошел с ума, даже зная, что это расплата за разочарование и боль увидеть Стаса Фролова настоящим, каким он всегда был и каким в ее глазах остался. Так что же будет, если мы решимся отпустить себя всерьез?

Она не хочет разговора и имеет на это полное право. Но когда-нибудь желание быть с ней убьет меня или заставит ошибиться. Милый приятный парень – это не про меня. Быть другом – не для меня. Мать права в своем страхе и предупреждении: я вру и Эльфу и себе, говоря, что готов ждать. Но память о причиненной девчонке боли способна остановить кого угодно. На время, и все же…

И все же это пытка – жить рядом с ней. Каждую ночь засыпать, зная, что она спит в жалком метре за стеной. Что это ее мягкие шаги ступают по полу, ее голос доносится в открытую дверь, и запах ее духов вплетается в тишину холла. Что это она – мой хрупкий Эльф, снова здесь, еще более нежная и беспощадная в своей чистоте к моему сволочному миру желанная девчонка. Как я мог смириться с тем, что потерял ее навсегда?

Это хуже физического наказания – теперь, когда она здесь, – помнить о праве Эльфа на собственную территорию и праве жить своей жизнью. Держаться на расстоянии для того, кто всегда привык брать то, что хотел. Что хочет. А я хочу ее. И сейчас еще сильнее, чем прежде. Каждый раз, поднимаясь к себе, хочу ошибиться дверью, даже зная, что она заперта на ключ. И не хочу закрывать свою. Это как снова потерять ее и остаться одному.

Но это утро уже приготовило новое испытание для меня. Я отжимаюсь от пола, когда слышу телефонный звонок в соседней комнате. Продолжаю медленно испытывать свое тело физической нагрузкой, стиснув зубы, когда она отвечает. Мило лепечет по-французски, словно это ее родной язык. Когда смеется так легко, что от зависти к тому, кто своим звонком вызвал в ней эту легкость, мне уже хочется его убить.

Это парень, – тот, с кем говорит Эльф, – и плевать, откуда пришло знание. Я просто знаю, и все. Представляю ее с другим, и все меркнет перед глазами от застившей их темноты. От того, какие картины в этой темноте рисует мое больное воображение. Никогда я еще никого ни с кем не делил и не был отвергнут. В этой жизни мне все давалось по первому желанию. Но Эльф никогда и не была моей. Даже тогда, когда сказала, что любит, когда я заставил ее сказать… тут же зачеркнула признание словами ненависти, не оставив своему чувству и шанса.

– Оh oui! – этот довольный жаркий полустон слишком интимен и чувственен, чтобы не отозваться в сердце болью.

Че-ерт, неужели у нее кто-то есть? Неужели она все забыла?!

Настя взрослая девушка, красивая девушка, она, мать твою, не может быть одна! И в этот раз ей действительно плевать на меня. Я уже давно и бесповоротно все испортил сам.

Я слышу, как Эльф тихо крадется мимо моей спальни в душ, сбегает по ступеням лестницы вниз, и вхожу в ее комнату, зная, зачем она ушла. Это выше меня – сейчас я не способен думать ни о чем другом, кроме желания знать. Даже о том, как располагающе откинуто одеяло на ее постели.

Телефон лежит на небольшом комоде – наверняка подарок моей матери. Как только пальцы касаются его, он тут же отзывается поступившим сообщением.

Возможно, Эльф проклянет меня, когда узнает, но в данный момент я устоять не в силах. Легкую блокировку обойти не проблема, и вот я уже открываю сообщение от абонента, подписанного как «Арно Бонне», чтобы увидеть фотографию светловолосого парня с обнаженным спортивным торсом и недвусмысленной улыбкой на привлекательном лице. Селфи, сделанное пару минут назад, с подписью на английском: «Твоя чашка кофе, малышка. Я знаю, ты любишь горячий».

Твою ж мать!

И сразу же в новом сообщении фраза на французском, но здесь я уже понять не в силах и, стараясь не раздавить телефон к черту, хватаю со стола первую попавшуюся ручку и переписываю фразу себе на ладонь. Сбросив сообщения, вхожу в галерею фотографий Эльфа, чтобы теперь уже увидеть ее с этим французским позером вместе…

Он обнимает ее. Касается на каждом фото – талии, шеи, волос, словно не может удержать руки при себе. Фотографирует на фоне залитого солнцем окна – утреннюю и свежую, явно любуясь Эльфом. И, несмотря на затуманенный мглой ревности разум, едва ли соображая, что делаю, я вхожу в Сеть и хладнокровно сохраняю фотографию себе.

Она моя. Эта девчонка моя. Всегда была и будет. Я просто не способен ее с кем-то делить и должен с этим разобраться, невзирая на территории и запреты, иначе сойду с ума.

Заставив себя оставить телефон на прежнем месте, я возвращаюсь к себе в спальню, включаю ноут и сбрасываю в «Фейсбук» сообщение Бамперу. Набрав его номер, рычу в трубку, явно озадачивая и веселя друга.

– Рыжий, переведи мне эту чертову фразу! Срочно!

– Что, Фрол, так подперло?

– Я не шучу!

– Ладно, сейчас посмотрю… Кстати, тебе что, ночи мало? Ты меня оторвал от весьма интересного занятия. Мы тут с Коломбиной обсуждали подарок Машке Люка, целый список составили. Я обещал своей Колючке не жадничать…

– Рыжий, я жду.

– Стейси-Белль? Он называет ее Стейси-Белль?.. Черт, Фрол, похоже, твое дело труба. Тип точно повернут на этой девчонке, красиво звучит.

– Что там, Вить? Не томи. Давай без твоей любви к прекрасному.

– Да судя по строчке, для тебя мало хорошего. «Помни: ты всегда можешь сбежать от него ко мне. Я обожаю тебя и скучаю, моя Стейси-Белль».

– Черт!

– Да ладно, Стас, все не так плохо. Главное, кто в приоритете. От тебя к нему, заметь. Она выросла и стала красоткой, захочешь – удержишь, если не дурак. Я помню эту малышку. Кажется, ты еще школьником таскался за ней.

– А если дурак?

– А если дурак, сейчас пойдешь и сгоряча наломаешь дров. Это ведь она – Эльф? Твоя сводная сестра?

– Да.

– Я давно догадался. Помню, чего нам всем стоило вытащить тебя из дерьма. Фрол, послушай, – голос Бампера звучит серьезно. – Прошло столько лет… Тебя не было рядом с девчонкой. Не вини ее, что кто-то занял твое место, ты и сам не был паинькой…

Не был паинькой, прав Рыжий. Это и близко не про меня. Но принять блондина в ее жизни все равно сложно. Почти невозможно. Так же больно, как представить его руки на ее груди. Ласкающие Эльфа между ног. Так же невыносимо, как терпеть на коже ледяные струи воды – колючие, бьющие по нервам, обжигающие, которым все равно не под силу остудить кровь.

Я натягиваю джинсы и футболку на мокрое тело. Спускаюсь вниз, уже зная, куда ноги ведут меня. Останавливаюсь на пороге кухни, мрачно глядя на девчонку перед собой, что суетится у плиты. Подхожу к ней, едва ли соображая, что собираюсь сделать и сказать.

Она оборачивается, когда нас разделяет всего пара шагов, и распахивает глаза.

– Стас, ты… Тебе плохо? – пытается понять, в чем дело. И вдруг, побледнев в лице, выдыхает со страхом и отчаянием, почти шепотом: – Не смей, слышишь! Не смей!

Мы в доме одни, и мне понятен ее страх. Если я сейчас дотронусь до нее, меня уже ничего не остановит. В это мгновение все предельно откровенно для нас двоих.

– Не надо, Стас, пожалуйста. Ты обещал… – закрывает глаза, но я уже отступаю.

Да, я обещал. Она права. И у меня до хрена времени, чтобы попытаться с этим справиться в одиночку.

– Бампер, мне кажется, или Фролова накрыло? Что происходит? Саня сказал, что он отдал ему контроль за гонками, а сам снова участвует в заездах. Я думал, мы с этим справились.

– Да. Уже неделю не вылезает из клуба, тренажерки, и не просыхает. А ночью носится на байке. Так и варится в дерьме. Пытался вразумить дурака – не помогает. Вчера на западном треке завелся с ребятами Глеба, завязалась драка, пришлось улаживать конфликт. Но свои деньги мы сняли, хотя и отстегнули ментам. Тебя не стал дергать, вам с Женькой сейчас не до ночных звонков.

– Причину знаешь? Разобьется же к черту. Он никогда не знал меры.

– Несчастная любовь со всеми вытекающими. Фролу явно адреналина не хватает на одно место.

– Стас и любовь? Бампер, ты серьезно?

– Да ладно тебе, Люк, себя вспомни. Давно ли сам к Шаману летал за острыми ощущениями. Нужные люди в курсе, как Большой Босс полгорода на уши поднял, роя землю носом.

– Помню, потому и удивлен. Да и тебя на мосту с Варданом – тоже надолго запомню. Но Фролов… Он никогда не рассказывал. Думаешь, и правда зацепило?

– Если учесть, что Стас превратил мой кабинет в келью, а себя в небритого отшельника – очень даже. Эта девчонка – его сводная сестра. Там, кажется, не очень красивая история вышла в прошлом с ее отъездом. Саня вскользь упоминал, ну а мне никогда не составляло труда связать концы, ты же знаешь. Я видел ее пять лет назад. Однажды мы искали девчонку с Фролом в ночном городе, – она только приехала и потерялась, – так вот Стас тогда чуть не рехнулся. Он был повернут на ней, когда она еще была ребенком. Ну а сейчас она вернулась и, судя по всему, не хочет его. Так что у нас проблема, Люк. С любовью и самооценкой. И со всей этой историей с гонками.

– Да уж. Здесь не позавидуешь.

– …ж-женщины зло.

– Ну вот, сам видишь. И это называется справиться? Фрол, твою мать, если ты заблюешь мне в кабинете ковер, я тебя пьяного заставлю его драить? Ты меня услышал?..