Мой сводный брат.

– Я выбрала.

Я знаю, что это не по правилам, но сдергиваю с себя косынку, чтобы упереться взглядом в серые глаза. Вновь отразившие в густых вечерних сумерках отблеск пламени. Его глаза, любимые, в которые я так боюсь смотреть.

– Воропаев! Чтоб я сдох! Ты точно подругой не ошибся? Похоже, Фрол тебя снова обставил!

– Серега, так это твоя девчонка или нет? Даже я завелся, глядя, как она старательно тебя искала.

– Моя!

– Врешь!

Секунда, и бывшие друзья стоят нос к носу, готовые через мгновение вонзить друг в друга кулаки на радость затаившей дыхание толпе, с желанием и без жалости. Наверняка уже подрались бы – вон как жилы на шеях натянулись, подбородки набычились, – если бы не сильные руки других парней.

Я стою ближе всех, совершенно ошарашенная видом происходящего, закрытая широкой спиной Стаса, и слышу, как один из парней шипит в лица неожиданных соперников:

– Вы совсем охренели! Тут преподаватели и куча девчонок! Дернетесь – визг на весь лес поднимут! Оба вылетите из университета к чертовой матери! Хотите разобраться – валите с пляжа! Не портите людям праздник. Не сейчас и не здесь, понятно?!

– Потапенко, ты не прав. Ты своей идейностью всю малину портишь! Пар пацанам спустить надо, ясно как день. Девчонка вон до сих пор нецелованная стоит. Может, по очереди? Чтоб не обидно? Подумаешь, ошиблась… Ай! Да пошутил я, Фролов! Сука, ты мне губу разбил!

– Тогда заплыв! На победителя! – чужие голоса.

– Согласен! А там, если силы останутся, пусть и морды бьют, уже не так страшно. Фрол, ты как, не против?

Секунду назад Стаса еще держали чужие руки, но теперь их нет. Он сбрасывает их с себя, отталкивает парней, чтобы направиться к воде:

– Да пошли вы!

– Он согласен! А ты, Серега?

– Я тебе еще вспомню, Лукин.

– И Серега в деле! Значит, призовому заплыву быть!.. Ну и сильна ты, детка, так завести Фрола…

Здесь пологий берег и широкий разлив. Переплыть реку в обе стороны будет непросто. Они ведь шутят или нет? Я не могу поверить.

– Вы с ума сошли, перестаньте! – получается шепотом.

Но студентов хлебом не корми, дай только веселья и зрелищ.

– Да не переживай ты так, Настя! – пытается успокоить меня девчонка-ведущая. – Первый раз, что ли, сюда приехала? У нас тут каждый год одно и то же. Кто-то обязательно соревнуется в ночном заплыве! И пока еще никто не утонул.

– Пока? – я схожу с места на непослушных ногах. – Стас, пожалуйста, нет!

Он останавливается у самой воды. Оглядывается и смотрит на меня. Всего мгновение, но и его хватает, чтобы оборвалось сердце. Стягивает джинсы и уже через секунду, развернув во взмахе рук широкую спину, вслед за Воропаевым ныряет в воду.

– Сумасшедшие…

– Стой! Куда ринулась! Все равно тебя прогонят! Только мешать будешь!

Минуты тянутся бесконечно долго, студенты весело следят за происходящим. В густых сумерках и отсветах костра не видно пловцов, но парни с берега зорко следят за спором. Кто-то в лодке кричит о том, что первый достиг противоположной стороны реки и повернул назад… Я не могу пошевелиться, так тяжело ожидание и так сильно сковали меня вина и страх.

Ну, зачем, зачем я пошла с Воропаевым? Пусть бы лучше подумали, что ненормальная. Какое мне дело до всех этих людей?!. Но тогда бы я не нашла Стаса.

Глаза застилает мутная пелена, мешающая вглядываться в ночь, и я смаргиваю ее – горячую – на щеки.

– Пожалуйста… Пожалуйста… – повторяю, сама не зная, чего прошу.

– Да вернется он! Куда денется, не переживай! – фыркает девчонка. – Это ж носорожья логика, чтоб ее! Я на биологическом учусь, такого тебе порассказать могу об инстинктах и упрямой мужской природе… Землю носом перепашет, а свое возьмет, будь уверена.

– Что?

– Хотя нет, – задумывается. – Скорее уж воду…

Стас выходит из воды первым, оставив Воропаева далеко позади, и народ на берегу взрывается криками, приветствует победителя, а я никого не слышу. Я смотрю на парня, который приближается ко мне неспешной походкой уверенного в себе мужчины, не стесняющегося своего сильного тела и вздымающейся в рваных вздохах груди, не в силах оторвать взгляд от его лица. От серых глаз, нашедших меня в сгрудившейся вокруг костра толпе и не отпускающих ни на секунду.

– Кажется, Настя, он тебя сейчас съест!

Это девчонка-ведущая. Сказала и юркнула в сторону, освобождая путь. Вместе с друзьями и звуками праздника исчезая за пределами времени, в котором мы снова со Стасом остаемся одни.

Он подходит близко, замедляя шаг, и мне приходится поднять голову, чтобы его встретить. Самой шагнуть навстречу парню и ответить на вспыхнувший расплавленной сталью взгляд бешеным стуком сердца. Забившимся в груди ожиданием – томительным и болезненно-острым, тоской отозвавшимся в дрогнувших пальцах, которые еще недавно с таким желанием гладили его и узнавали.

Я стою как завороженная, встречая руку Стаса на своей щеке. Принимая осторожное прикосновение влажных подушечек к коже, затаив дыхание. Он проводит рукой по щеке нежно, опускает ладонь на шею. Продолжая смотреть в глаза, гладит большим пальцем ключицу, подбираясь к тому месту, где отчаянно бьется пульс…

– Эльф…

Приподнимает подбородок, другой рукой распуская мои волосы. Зарывается в длинные пряди пальцами и склоняет голову, чтобы прошептать:

– Я тоже это чувствую. Всегда чувствую, когда ты рядом. Только ты.

Его губы обманчиво-прохладные и мягкие. Они касаются моего рта невесомо, словно вместо поцелуя крадут дыхание.

– Разреши мне, Эльф. Скажи «да». Я так долго этого ждал.

– Да.

– Настя…

Рваный вздох за почти болезненным стоном. Руки, метнувшиеся к голым плечам. Стас снова гладит мои волосы, нежно касается рта… И вдруг с силой сжимает пальцы на спине, притягивая к себе. На этот раз находит губы, открывшиеся ему навстречу, чтобы отдаться желанию с полной силой. Пробуя меня, приникая ко мне, выпивая меня с нарастающей жаждой. Спрашивая и требуя поцелуем ответ.

– Настя…

И я отвечаю. Так, как чувствую. Тянусь к нему, возвращаю поцелуй, с головой отдаваясь захватившим меня эмоциям. Соглашаюсь, чтобы он пил меня с голодной, почти злой яростью. Позволяя его желанию коснуться вывернутой сейчас наизнанку души… И взамен забираю его душу, за напором твердых губ чувствуя ласковое прикосновение…

Нет, это совершенно точно гораздо больше, чем ответ.

– Я же говорила, что он ее съест!

– Фролов, ну ты силен, парень! Отпусти девчонку, задушишь!

Наши разорванные дыхания и стук сердец словно на грани… А затем мир взрывается звуками. Криками, смехом, улюлюканьем и дружными шлепками Стаса по плечам, который сейчас кажется таким же дезориентированным, как я.

Да, наше время уже отпустило нас, но его нити все еще натянуты и продолжают звенеть чувствами. Как и взгляды говорить. Я отвожу глаза первой. Растерянно отворачиваюсь, оглядывая толпу. Шумно дыша, прохожу сквозь нее, расталкивая руками, направляясь к берегу. К воде. Туда, где надеюсь понять, что со мной… что только что с нами произошло.

– Настя, подожди!

Откуда здесь столько людей? Мне казалось, мы одни. Совершенно одни.

– Пожалуйста, Стас, не сейчас.

Они смотрят с любопытством в лицо, отступают в сторону, провожая удивленными взглядами.

– Нет! К черту, Настя! Сейчас!

Он догоняет меня, обвивает рукой за плечи, прижимая спиной к мокрой груди. Склоняет голову, зарываясь губами в волосы – слишком сильный и порывистый, чтобы я смогла с ним справиться, и я чувствую, как мне на щеку с тяжелых прядей капает вода. Только сейчас замечая: как горячо в его руках и одновременно как холодно. Я цепляюсь за этот холод, как за спасительную соломинку, чтобы не утонуть.

– Я не могу так! Больше не могу! Слышишь! – он произносит на выдохе. Притягивает крепче, как будто боится, что у меня хватит сил вырваться.

Не хватит, и мы оба это знаем.

– Отпусти, Стас. Твои друзья смотрят. Все смотрят.

– Пусть. Плевать. На всех плевать! Кому какое дело до нас, Эльф? Я каждому скажу, что думаю. Хочешь?

– Нет!

– Настя, – почти с мольбой, – не беги от меня. Все равно ведь не убежишь.

– Отпусти, – стараясь успокоить дыхание. Унять сердце, которое продолжает биться птицей, требуя, чтобы его отпустили на волю. – Я не могу при всех, не хочу. Пожалуйста, Стас. Пожалуйста…

Глупо чувствовать себя слабой, но слезы все-таки срываются с ресниц. Тихие и беззвучные.

– Настя…

– Где-то здесь на берегу моя обувь. Мне холодно, и я хочу уйти.

Отпустил. Пошел следом. Вновь коснулся плеча, но отдернул руку. Вот и хорошо. Я подхожу к воде, нахожу кроссовки и обуваюсь. Прогоняю дрожь, пробежавшую по телу под мокрой футболкой. Говорю, избегая на него смотреть.

– Тебе тоже нужно одеться. Уже вечер и дует с реки. Замерзнешь…

– То, что мне сейчас нужно, – это с тобой поговорить, – он вновь оказывается передо мной. – Мы уже не дети, чтобы и дальше прятаться за закрытой дверью, не способные найти те самые слова. Настя, ты никогда не умела играть и была настоящей. Я знаю: ты чувствуешь то же, что и я!

Тело дрожит от перенесенных эмоций, а губы помнят и все еще ждут продолжения. Я боюсь сама потянуться к нему и не отпустить, боюсь разбиться о свое желание, отдавшись ему с головой, но нахожу в себе силы повернуться и посмотреть в серые, такие темные от ожидания глаза.

– И что же ты чувствуешь, Стас? Что? Когда приводишь девушку в дом, не обещая себя? Когда провожаешь, легко одалживая ей футболку, не стесняясь того, как сильно от вас пахнет сексом и удовольствием? Когда запросто обнимаешь, трогая сам и позволяя касаться тебя чужим рукам?.. Я не прячусь. Ты прав, я чувствую то же самое. Все сложно. Настолько сложно, что я не уверена, какой путь будет легче – к тебе или от тебя. Однажды ты уже получил ответ.

– Настя…

– Даже если ты скажешь – я все равно не поверю! Не поверю, слышишь! Замолчи!

И снова трудно дышать. Нам обоим трудно. Будто чья-то рука сдавила грудь, не позволяя вздохнуть.

Стас стоит раздетый и взволнованный, сдерживая себя. Я вижу надпись на его груди, похожую на татуировку, но здесь слишком темно, чтобы разобрать. Да и не до того сейчас. Кто-то зовет его. Мужские, женские голоса…

Откуда ему знать, о чем я думаю? Но он отвечает:

– Я не врал. Мне плевать на них. Для меня важна только ты.

Только ты. Так правдиво и так больно.

Это все намного сильнее меня, и я ухожу. Если бы могла – убежала, но ноги вязнут в песке, а плечи дрожат, и я обхватываю их руками.

Уже стемнело, и разожженные множественные костры и группки молодежи вокруг скрывают палатки. Я вдруг пугаюсь того, что не смогу отыскать в этом ожившем лесу наш с Дашкой брезентовый домик. Что не смогу найти подругу. Где она? Что с ней? Догнал ли ее Збруев? Ведь парень совсем необязательно мог пойти за ней. Бреду, оглядываясь, среди деревьев и веселых компаний, надеясь разыскать девушку…

Стас догоняет меня. Он надел футболку и джинсы, а куртку набрасывает мне на плечи. Холодную, с берега, не сохранившую тепла хозяина.

– Оставь, прошу тебя, – запахивает ее на моей груди, и у меня нет сил ему возразить.

Дашка у воды. Не одна, с Петькой. Видны только силуэты, нечеткий абрис фигур на фоне мерцающей в раздробленной речной глади луны, но я догадываюсь, что это мои друзья, услышав знакомый голос.

Они не рядом, совсем нет. Петька сидит, а подруга стоит. Чуть в стороне от парня, плачет. Негромко, но мое сердце сейчас способно услышать тысячи несчастных сердец и тут же отзывается уколом сочувствия к чужой боли.

– Петька! Петечка, не прощай! Я не заслужила, не прощай меня! Я так сильно тебя обидела! Если бы ты знал, как жалею о том дне, о своей глупости! Как хочу, чтобы ты был счастлив! Петечка…

Да что же это за вечер такой! Словно испытание!

Я снова ухожу. Почти бегу от берега, мечусь между машинами и деревьями, отыскивая палатку. Соседки встречают меня у костра в шумной компании парней-физтеховцев, окруженные смехом, веселым флиртом и запахами шашлыка. Настойчиво приглашают присоединиться. И я сажусь рядом, чтобы согреться. Не отказываюсь, когда одна из девчонок сует мне в руки чашку с горячим чаем.

Я не зову Стаса и не прошу остаться, однако он сам подходит к костру и садится в круг, как раз напротив меня. Здоровается с парнями сухо и натянуто, но они все равно принимают его приветливо. Девчонки кокетливо смеются и просят гостя рассказать анекдот… Он не слышит их. Я не слышу их. Мы снова смотрим друг на друга, только на этот раз между нами пляшет пламя костра. Молчаливое пламя костра, который медленно прогорает, наконец разводя по палаткам уставшую молодежь.

Я ухожу одной из первых, сняв с себя куртку и вернув ее Стасу на колени.

– Спасибо.

То ли дремлю, а то ли гляжу в матерчатый свод, забравшись в спальный мешок – не понять. Где-то бренчат гитары, слышится песня и смех… Вряд ли прошло много времени, когда я встаю, отодвигаю закрывающий вход полог и выглядываю из палатки.