– Нам бы, милейший, бассейн – поплавать, а после – парилочку с веником. Это возможно организовать? Признаться, я давно наслышана о вашем гостеприимстве и сервисе.

Молодой мужчина вежливо-обходителен и убедителен в своем участии к нам.

– Конечно, Галина Юрьевна! Эльдар Саныч лично предупредил, чтобы я проводил вас в бассейн «Лотос». Аэромассаж, гидромассаж, стеновой водопад, противопоток… Вы останетесь довольны нашим комплексом, уверяю вас.

– Спасибо! Очень на то надеюсь! – важно кивает мачеха и тут же шепчет, склонив ко мне голову, направляясь следом за мужчиной: – Стаська, ты случайно не знаешь, что такое «противопоток»?

И я пожимаю плечами, отвечая маме Гале улыбкой:

– Понятия не имею. Думаешь, он нам нужен?

– Подозреваю, что не помешает!

Через полчаса, приняв душ, мы уже плещемся с мачехой в небольшом сумасшедше красивом бассейне с подсветкой и фонтаном, окруженные приглушенным светом мраморного зала и легкими звуками музыки.

– Господи, Стаська, до чего хорошо-то! Как я могла столько лет отказывать себе в таком простом, человеческом удовольствии, а?

Вода творит с людьми чудеса, и вот я уже любуюсь мачехой, которая с закрытыми глазами медленно рассекает руками воду, снова и снова наплывая на тот самый загадочный противопоток, бьющий из стены.

– Ты имеешь в виду поплавать в бассейне или посреди ночи разбудить хозяина этого царства неги и напомнить ему, что он тебе кое-чем обязан?

Мы обе смеемся, и на душе становится легче. Я не очень хорошо держусь на воде, но бассейн невероятно красив, и хочется обо всем забыть.

– Даже подумать страшно, Стася, скольких радостей я себя лишила, увязнув с головой в своей сумасшедшей работе. Первый раз в таком месте! Ну ничего, еще пару лет потяну, и передам дела Стаське, пусть крутится! Парень он у меня умный, хваткий, уверена: справится. Угомонился бы только.

– Обязательно справится, мама Галя!

– Знаешь, – неожиданно признается мачеха, когда я выныриваю из-под фонтана и подплываю к ней. Убирает с моего лба волосы. – Мы иногда с Гришей летом ездим на рыбалку. На нашу речушку за лесом. Только не вздумай об этом кому-нибудь рассказать!

– На рыбалку? – я удивляюсь, представив вдруг, как отец уговаривает свою серьезную жену-босса составить ему компанию. – Вот уж не подумала бы, что папа такой заядлый рыбак. Бабушка не рассказывала об этом его увлечении, да и удочек у нас в доме никогда не водилось. Даже старых.

– Да это не он! – хохочет мачеха.

– Ты? – я отфыркиваюсь от воды и смаргиваю капли, повисшие на ресницах. – Правда ты?! – изумляюсь признанию, улыбаясь в ответ.

– Я, – кивает мама Галя. – Мы в детстве часто недоедали в детдоме, а может быть, скукой маялись, не помню уже, но сбегали с мальчишками на речку за пескариками. Чем только не умудрялись их ловить! Снастей-то нормальных не было, как умели, так и строгали удилища. Из старой гардины садки вязали и капрон дергали. Жарили прямо на берегу. Разгребем песок, набросаем веток и в золе вместе с картошкой. Ух! Еле дождаться могли, пока огонь прогорит. Черные были как черти! Довольные! Я первой заводилой у наших была, скольким мальчишкам от меня досталось! За справедливость зубами загрызть могла, рука-то тяжелая! Ноги и локти вечно ободраны, коса растрепана. Ох и влетало нам, что сбегали без спроса. Вот по старой памяти и ездим теперь с Гришей, рыбачим. Жаль, получается редко выбраться.

– А Стас знает?

– Замечает иногда, но у него своя жизнь. А в детстве я частенько брала сына с собой, когда еще в малосемейке жили. Но вряд ли он помнит, года четыре ему было всего. А потом уже не до того стало.

Мачеха рассказывает интересно, в свою очередь сама расспрашивает об Арно, проекте, празднике пропавшего студента, и время до утра бежит незаметно. Мы пьем в комнате отдыха травяной чай после посещения сауны, когда отзванивается отец и сообщает, что парни вернулись.

– Целые? – задает главный вопрос мачеха и тут же с облегчением выдыхает: – Ну и слава Богу. Положи их в гостиной, Гриш, теперь до вечера спать будут. И чтобы мне ни один из них на второй этаж ни ногой! Мы с Настей скоро вернемся!

– Стася, в котором часу отлетает Арно?

– В семнадцать пятнадцать.

– Значит, в аэропорту нужно быть к трем часам дня. Ох, надеюсь, дочка, мы его поднимем на ноги. Кажется, твой друг здорово перебрал впечатлений.


Мой друг не просто перебрал, а судя по тому бледному, но абсолютно счастливому виду, с которым Бонне встречает меня, выползая из отцовской машины у художественной мастерской Груно Лесовского, – он умер, но неожиданно воскрес и очень рад данному факту.

– Это было незабываемо, Стейси! У Крейзи сумасшедшие друзья! Сумасшедший клуб! И пусть я большей частью ничего не помню, но одно могу сказать точно – подобных каникул у меня еще не было!

– Арно, твои родители мне не простят, если увидят своего сына вот таким, с синяком на переносице. Может, поменяем билеты на другой день?

– Мои родители, крошка Белль, привыкли видеть меня разным. Подумаешь! Кто в двадцать один не совершал ошибок?.. И у меня контракт, малышка, а следующий самолет в Париж улетит только через два дня. Так что если ты согласна провести со мной эти три часа до отлета, я буду счастлив!

– Арно…

– Все будет хорошо, Стейси! Не переживай! А сейчас лучше расскажи мне, что сказал твой грозный учитель насчет Бродяги, и что ты намерена делать со своей личной жизнью…


– …Матвеева, ты можешь ко мне приехать? Срочно!

Дашка. Снова хныкает в трубку и шмыгает носом.

– Что-то случилось, Даш?

Мы с отцом только что проводили Бонне, и я стою возле машины, глядя вслед взлетевшему самолету.

– Еще нет, но обязательно случится, если я до завтрашнего утра не приму самое важное в своей жизни решение!

Ну вот. А мне казалось, хоть между Кузнецовой и Збруевым все ясно.

– Кузнецова, а разве ты уже не приняла? Я была уверена, что вы с Петькой для себя все решили. Дашка, прекрати сомневаться! Он всегда тебя любил, сама ведь знаешь.

– Да не в Петьке дело, Настя, – неожиданно скисает в разговоре подруга. Высморкавшись в платок, громко всхлипывает.

– А в ком же? – искренне удивляюсь я.

– В маме. Я ей все рассказала, как только приехала. Все-все! А она… она мне тоже ультиматум предъявила, представляешь?! А я совсем не ожидала от нее, совсем! Думала: уж она-то должна понять.

– Дашка, да в чем хоть дело-то, можешь объяснить?

– Могу. Я позвонила Петьке и сказала, что согласна. Еле ночь вытерпела. Ну, а он… в общем… ждет меня с вещами. Навсегда, понимаешь?

– Понимаю. А мама что? Ведь не посадит же он тебя под замок?

– Да нет, конечно! Но мама против брака. Категорически! А Петька по-другому не хочет. Никак не хочет.

– А если поговорить? Попробовать объяснить…

– Пробовала. Не слышит. Говорит, что брак, заключенный в двадцать лет, – это завтрашний развод и в девяносто случаях из ста – несчастные, потерянные для настоящих, зрелых отношений молодые люди. И что такая спешка и ультиматум не видится ей началом здоровой семейной жизни. Да и откуда он, мол, взялся вдруг – этот Петька? Когда о нем столько времени не было слышно ни слуху ни духу. И что если я все-таки решу сделать по-своему, то навсегда потеряю ее доверие и впредь смогу рассчитывать только на себя. Потому что она решительно против. Но ведь это настоящий шантаж, Настя! Почему, ну почему у нас с Петькой обязательно ничего не получится?! Почему я непременно захочу показать ему свой неизжитый юношеский эгоцентризм, а он захочет за мой счет самоутвердиться? Да я знаешь уже как напоказывалась? Во! По самую шею! Аж тошнит! Я после всего с него пылинки сдувать готова, а мама… Уехала вот посреди разговора и на звонки не отвечает. По мне, так она самая настоящая эгоистка и есть!

Подруга заканчивает спич на дрожащей и тихой ноте. Всхлипывает неуверенно:

– Правда?

– Даш, я сейчас приеду. Все будет хорошо, слышишь! Мама просто переживает. Наверняка завтра успокоится и будет за тебя рада, а сегодня все это слишком неожиданно для нее.

– Это ужасно, но я все равно уйду к Петьке. Я плохая дочь, да?

Нет, не плохая. А взрослая, влюбленная и растерянная. Вот-вот готовая сделать серьезный шаг навстречу своим чувствам. Любящая близких и тем не менее намеренная принять важное в своей жизни решение. Решение стать наконец счастливой и любимой. И мне не составляет труда ей об этом сказать.

Мы проводим с Дашкой всю ночь, а утром, когда я помогаю вынести на улицу сумку, я вдруг замечаю у подъезда синюю «Мазду» Стаса. И самого парня, прислонившегося спиной к машине.

– Это кто, Фролов, что ли? – удивленно шепчет подруга, когда он, завидев нас, достает руки из карманов джинсов и направляется навстречу. Хмурый, уверенный в себе и неожиданно свежий для этого раннего утра. – А что он здесь делает? Матвеева, я чего-то не знаю?

– Привет, Кузнецова, – здоровается с девушкой, останавливаясь перед нами.

– Эм-м, привет.

– Здравствуй, Настя, – обращает на меня серый взгляд, и сердце тут же пропускает удар, вспоминая, как я смотрела в эти глаза несколько часов, рисуя своего Бродягу. – Ты просила привезти тебе конспекты для занятий в университете. Надеюсь, я взял то, что нужно.

Отца просила. И только если сможет. Зная, что утро понедельника для них с мамой Галей всегда наступает очень рано. Чувствуя, что не успею перед учебой поспеть в Черехино.

Мы с Дашкой держим в руках сумку, ухватившись за ручки, и Стас легко отбирает ее у нас.

– Куда собрались, девушки? – спрашивает, закидывая поклажу на плечо. – Не похоже, что на учебу. Кузнецова, ты учти: я сестру больше никуда не отпущу. Тем более без предупреждения и с ночевкой, так что планы на нее не строй. Она мне дома самому нужна. А вот подбросить куда надо – это запросто.

Его слова звучат неоднозначно, а может быть, мне только так кажется, но серый взгляд говорит о другом, и на скулы непрошенно наползает смущение. Впрочем, Дашка лишь рассеянно фыркает:

– Фролов, да кто тебя спрашивать станет! – браво отвечает, но тут же сникает, смотрит на дорогу, видимо, возвращаясь мыслями к парню, что ждет ее в нескольких кварталах отсюда, чтобы принять навсегда.

– Стас, надо бы Дашу к Петьке отвезти, здесь неподалеку. Можно? А потом меня в университет.

– К Збруеву? – он удивляется, но только на секунду. Поставив сумку в багажник, замечает, взглянув на девушку, открывая для нее заднюю дверь машины: – Что ж, если я правильно понял, то давно пора.

– Настя, садись вперед, – командует, и мне не хочется с ним спорить. Не сейчас. Да и надо ли? Я сама соскучилась по нему.

Я знаю, что подруга не звонила Петьке со вчерашнего дня. Знаю, что она волнуется, позабыв спросить у него код подъезда, этаж и номер квартиры. О том, знают ли о ней его родители. Снова и снова хватается за трубку, не решаясь отправить звонок… И радуюсь в душе, что ей не придется увязнуть в собственной трусости, когда во дворе дома, на детской площадке, замечаю знакомую фигуру светловолосого парня, присевшего на качели.

Я давно не видела Петьку таким счастливым и улыбчивым. И шустрым. Разве что в школе. Он коротко здоровается, на самом деле не замечая нас, и как только смущенная Дашка вылезает из машины, сгребает ее в охапку.

– Белка, привет! – крепко целует девушку в губы, и Стасу приходится откашляться и похлопать парня по плечу, когда мы понимаем, что время идет, а эти двое все не могут остановиться.

– Збруев, ты смотри про сумку не забудь, если все же надумаешь Кузнецову пригласить в дом. Она, конечно, умеет запудрить мозги, но смотри, останешься без приданого.

– Ничего, Фрол, я ее без всего беру. Подумаешь, сумка!

– Спасибо, Матвеева! За все! – смеется смущенная Дашка, и не успеваем мы отъехать, как снова пропадаем для них. Покидаем пределы чужого времени и чужого мира, чтобы оказаться в своем.

В машине тихо, Стас не спешит, и к университету мы подъезжаем перед самым началом учебной пары.

Красивые, смуглые пальцы лежат на руле. Крепкие запястья с бледными следами былой боли. Я не могу не смотреть на них. На него. Эту упрямую линию скул и твердые губы я рисовала только вчера, гладила темные волосы… Я так хорошо знаю его, что, как оказалось, могу отыскать среди других с закрытыми глазами. Мой и не мой. Порывистый, непостоянный. Любимый… Когда-нибудь я изведу себя мыслями о тебе. Памятью о тебе. Зачем, зачем ты только дал мне надежду? Зачем я сама дала себе право надеяться…

Мне стоит большого труда переключать внимание на дорогу.

– Спасибо, Стас, что приехал. И за то, что подвез. Я бы наверняка опоздала, да еще и без конспектов…

– Настя, я тебя заберу.

Это не вопрос, совсем нет.

– Не нужно. Я не освобожусь рано. Сегодня после занятий у меня консультация по конкурсному проекту. Скорее всего, я надолго задержусь.