«Дилан, я с удовольствием встречусь с тобой до начала симпозиума, но не для репетиции. Тесс».

М-да, такое я не могу отправить. Вдруг он подумает, что я домогаюсь его? Я нажала клавишу «Delete» и снова начала печатать.

«Нет, думаю, что я готова к сегодняшнему вечеру».

Вот. Я нажала «Отправить». Надеюсь, я и правда готова.


******


На симпозиум я приехала вместе с мамой. На мне был одет серый деловой костюм. Волосы я закрутила во французский узел, который, как мне казалось, делал меня старше и умнее. По словам мамы, я походила на сексуальную библиотекаршу. Но когда я решила вытащить шпильки, она меня остановила.

— Образ сексуального библиотекаря, возможно, поможет с судьями, — заметила она.

В этом была вся моя мама. Никогда не давай месяцам напряженной работы и научной добросовестности встать на пути старой доброй сексапильности.

Дилан нас уже ждал в конференц-зале в костюме, который идеально на нем сидел. Я догадалась, что, должно быть, его выбирала Ханна, как и галстук, который только усиливал великолепие синевы его глаз. Когда я приблизилась к нему, напуганная тем, что могу прочитать по выражению его лица, мое сердце провалилось в желудок. Но Дилан встретил меня с мягкой уверенной улыбкой на лице, а затем поприветствовал мою мать.

— Миссис Макманн, — поздоровался он, пожимая её руку. — Я так рад, что Вам удалось прийти и поддержать нас. Мои родители, если бы жили ближе, тоже бы приехали.

— А как же иначе, — сказала мама. — Хотя предупреждаю: не могу обещать, что пойму, о чем вы говорите.

— Просто похлопайте, когда мы скажем «Спасибо», — рассмеялся парень.

Мама нашла свое место, а Дилан продолжил пристально сканировать толпу. Должно быть, здесь собралось свыше ста человек, плюс все студенты, ожидающие своего выступления.

Я перетасовала карточки с заметками и прочистила горло.

— Всё готово?

— Смотрю, твой отец не удосужился прийти сюда и поглядеть на твою победу.

Я повернулась к нему, но он по-прежнему не смотрел на меня.

— Это, должно быть, какая-то шутка?

Дилан повернулся ко мне, и я заметила, что под его спокойной внешностью проглядывалось волнение, скрывающееся в глазах.

— Нет, Тесс, обещаю тебе, что я никогда не позволю себе подобные шуточки.

Прежде чем я смогла придумать адекватный ответ, начались выступления участников. Я внимательно за всеми следила, сравнивая их работы с нашим проектом. Стиль изложения материала охватывал широкий диапазон представления, начиная с уровня научной ярмарки средней школы, включая любительские плакаты, и заканчивая новомодными остроумными гиф-анимациями. Мы с Диланом решили использовать для презентации PowerPoint. И когда подошла наша очередь выступать, мы поднялись на сцену с заметками и указателями.

Я первая взяла слово: представила нас, объявила тему и суть нашего эксперимента. Для продолжения этой части нашей презентации мы собрали ряд коротких видеороликов и фотографий проведенных подобного рода экспериментов и возможностей их применения в области возобновляемых источников энергии. В частности, в нашем опыте исследовался потенциал для небольших изменений микроструктуры потока жидкости30 и его применение для повышения эффективности производства биотоплива из водорослей.

Когда Дилан взял на себя дальнейшую часть и приступил к обсуждению показателей, я покосилась на экран позади нас. От изумления у меня открылся рот.

На месте простейших линейчатых диаграмм, которые мы условились использовать для отображения динамики изменений данных на протяжении всего эксперимента, на экране демонстрировались подробнейшие трехмерные изображения в виде волнистых линий водорослей, вытягивающихся вверх и вниз вдоль числовой оси одновременно с произносимыми Диланом словами.

Он бросил на меня взгляд и продолжил говорить. Наша модернизированная презентация изменялась во время его рассказа о прорывах и неудачах, постигших нас на протяжении многих недель работы. Дилан сообщил, что данный проект основан на испытаниях, проведенных нами в Корнелле.

Снова наступила моя очередь выступать, и, проглотив удивление, я принялась рассказывать присутствующим об областях, где наши результаты соответствовали или отклонялись от ожидаемых результатов. Я быстро бросила взгляд на экран, на котором демонстрировались анимированные изображения, соответствующие моим объяснениям. Взгляд слушателей скорее был прикован не к столь супер-увлекательному миру развития водорослей, сколько к трехмерной графике, которую мы использовали.

— И в заключении нашей презентации, — наконец произнес Дилан, — я бы хотел поблагодарить всех за внимание.

Где-то в зале мама, услышав последнюю реплику, принялась аплодировать. Но и остальные зрители тоже хлопали. Я не смогла сдержать улыбку, радуясь, что всё наконец закончилось.

Когда мы спустились по ступенькам со сцены, я покачала головой.

— Что это было?

Дилан же просто пожал плечами и, игнорируя мои тычки локтем, вышел из зала поговорить, в то время как симпозиум продолжился дальше.

Я думала, у нас появится возможность поговорить после завершения формальной части, но нас окружили профессоры и другие слушатели, чтобы задать свои вопросы. Следующие полчаса мы подробно обсуждали и отстаивали нашу работу, особенно перед группой специалистов из «Кантон Хем», выразивших большое удивление выбору темы, которая не относилась к области биомедицины.

— Рискованно, — скептически произнес один из них.

— Напористо, — поправил другой.

Нам так и не удалось улучить минутку для беседы наедине до тех пор, пока судьи не удалились для того, чтобы обсудить результаты и перекусить. Я миновала подносы с канапе и пластиковыми стаканчиками с вином, разыскивая своего партнера. Он был погружен в разговор с Кэтлин Гамильтон, вице-президентом «Кантон Хем», которую однажды приводил в «Верде». Мы проболтали добрых пятнадцать минут, прежде чем мне удалось оторвать от нее Дилана.

— Кажется, пришла пора поболтать, — заметил он, пока я тащила его в тихий угол.

— Откуда взялись эти графики? — надавила я на него. — Считаешь, что теперь имеешь полное право что-либо скрывать от меня? Из-за тебя я чуть там не напортачила.

— Графики появились благодаря огромной милости моей сестры, — со вздохом ответил Дилан. — У нее степень магистра в анимации, и большую часть прошедших полутора дней она провела со мной, по Скайпу помогая мне успеть вовремя их подготовить.

— Но зачем? — спросила я. — У нас были прекрасные диаграммы.

— Прекрасные не обеспечат тебе выигрыш в пять тысяч долларов, Тесс. — Он посмотрел на меня. — В прошлый раз, когда у тебя не было денег, ты не смогла учиться в Кантоне, и я потерял два года. Не хочу снова рисковать.

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Я думала, он ненавидит меня за мою ложь. Думала, он избегает меня, чувствуя себя обманутым. Но как выясняется, каждую свободную секунду Дилан посвящал нашему проекту, стараясь заработать нам победу. У меня не было слов. Я протянула руку и положила ее поверх его руки.

— Ты бы не потерял меня, — произнесла я. — Только не сейчас.

Но Дилан продолжал говорить, словно не слышал мои слова.

— И мы точно не должны позволять твоему отцу победить.

— Что?

— Всё это время я считал, что твой отец просто не платит алименты, и поэтому ты вынуждена учиться за счет стипендии. Но оказалось, что он куда хуже, чем просто мужчина, который не платит алименты.

В изумлении я уставилась на Дилана.

— Я думала, ты сердишься.

— Ты шутишь? Да я в ярости. — Его рука под моей ладонью сжалась в кулак. — Если бы моему отцу не пришлось брать выходные на работе, чтобы приехать сюда, он сейчас сидел бы здесь в зале.

— Я не это имела в виду.

— Я знаю, что ты имела в виду. И теперь я понимаю, почему каждый раз, когда у нас случаются глупые ссоры, ты продолжаешь сомневаться в наших отношениях. Ведь ты не можешь положиться даже на своего отца.

— Это не…

— Твой отец живет в городе, здесь присутствует масса людей, он выпускник и спонсор Кантона, на его появление здесь никто даже глазом не моргнул бы, но ты и я, мы оба, знаем, что он никогда бы сюда не пришел.

— Он попал в аварию... — Я замолчала. Голос прозвучал глухо. Почему я продолжаю искать оправдания для него?

— Ты ожидала, что он объявится?

— Нет, — призналась я.

— У него столько денег, и он не может выделить немного на твое образование. Ты каждый вечер работаешь, пытаясь заработать дополнительные деньги, помимо имеющейся у тебя стипендии, на учебу, ты живешь с мамой, хотя это вовсе необязательно. Я был в доме твоего отца. Ему удалось найти пять тысяч долларов на диванные подушки.

— Да, — согласилась я, — но я могу получить от него деньги, только если буду следовать его правилам. Именно поэтому два года я проучилась в государственном университете.

— Так вот оно что, — прошипел Дилан. — Я так и подумал. Почему он не хочет, чтобы ты училась в Кантоне?

— Слишком дорого.

— Ложь.

Я кивнула. Да, так оно и было. Я знала об этом и в восемнадцать лет.

— Ты знаешь причины.

Дилан некоторое время ничего не говорил, а затем произнес:

— Ты же понимаешь, что продолжаешь соблюдать его правила даже после того, как вернулась сюда.

Я почувствовала себя так, словно у меня весь воздух выкачали из легких. Нет, захотелось крикнуть мне. Я нарушила правила, встречаясь с тобой, я нарушила их, отняв парня у Ханны, нарушила их, когда в тот вечер поехала в больницу.

— Это другое. Кантон – это для меня. Он то, что я хочу для своей жизни. Разоблачение же затронет жизнь отца.

— Чушь, — фыркнул Дилан. — Он всю твою жизнь заставлял тебя лгать, чтобы уберечь свои деньги, которыми он даже не делится. Он использует тебя, твою мать, Ханну и ее мать... — Парень сжал челюсти. — Он лжец, Тесс. И из-за него мы оба превратились в лжецов. Речь идет и о наших жизнях тоже.

Судьи вернулись на сцену. Вспыхнул свет, подавая знак, что судьи готовы объявить результаты.

— Скажи мне, — прошептал Дилан мне на ухо, когда шум начал стихать, — что плохого случится с тобой, если все узнают ваш секрет?

— Я потеряю его. — Вот она, правда. Единственная правда за всю мою прожитую жизнь во лжи. — Я понимаю, что ты не считаешь его хорошим отцом, но он единственный, который у меня есть. — Я заметила маму, приближающуюся к нам с бокалом вина в руке. Она улыбалась мне. Моя мать так гордится мной. Моя такая слабовольная мама. — И она тоже потеряет его.

Дилан проследил за моим взглядом.

— Справедливо, — ответил он. — Ты можешь принимать решения только за себя, а не за маму. Но, возможно, пришло время и для твоей матери определиться с выбором.

По залу пронесся металлический скрежет из микрофона, который настраивала доктор Кавел. Вокруг наступила тишина.

— Я хочу поблагодарить всех вас за участие в этом вечере.

Моя мама встала рядом со мной и, наклонившись, спросила:

— Это один из твоих профессоров? Она очень красивая.

— Да, мама, — ответила я, закатывая глаза. — Плюс ко всему, у нее степень доктора философии,31 и она является обладателем стипендии фонда Альфреда Слоуна.

Уголком глаза я заметила застывшую фигуру Дилана. Я практически слышала, как кусочки мозаики в его голове встают на свои места. В конце концов, он понял, почему его мнение о моей внешности льстило мне, но я не считала его важным.

Я думала о том, что мама будет делать без помощи отца. Ей придется серьезнее относится к своему искусству или к работе, за которую она возьмется. Я вспомнила о том времени, когда встал вопрос о поступлении в государственный университет, а не в Кантон. Тогда мама приняла сторону отца... Я вспомнила о том, что она сказала после того, как отца, который всё еще злился на мой визит к нему, выписали из больницы. Мы с твоим отцом не пришли к взаимному согласию по этому вопросу. Может быть, действительно пришло время перемен?

— Как вы знаете, — начала доктор Кавел, — симпозиум научных проектов в первом семестре является одним из самых престижных конкурсов для студентов факультета биоинженерии Кантона, и я очень рада, что в этом году урожай работ был одним из самых конкурентоспособных и впечатляющих. Каждый студент, который представил сегодня свой проект, может чрезвычайно гордится проделанной работой и вкладом в эту развивающуюся область. Я с нетерпением ожидаю увидеть, какие проекты вы нам продемонстрируете в новом году.