– Тогда пишите заявление, а потом… можете погулять минут двадцать.

– Хорошо, – прошептала и осторожно села за стол, начиная заполнять форму. Руки дрожали, но я писала, и уже когда ставила дату и свою подпись, позволила себе расслабиться и улыбнуться. Вот и все… Столько счастья!

Приятная женщина посмотрела на меня, а потом на коллегу за соседним столом напротив открытого окна, которая усердно что-то печатала, не обращая ни на кого внимания, и покачала головой. Возможно, порицают мои счастливые эмоции? Пусть думают, что хотят, для меня это неважно, ведь я счастлива. Испытывала настоящую радость с огромной буквы. Еще немного и я буду СВОБОДНА. Внимательно все прочитав, я подала ей бланк.

Женщина кивнула и с искусственной улыбкой проговорила:

– Теперь примерно пятнадцать-двадцать минут, и я вас приглашу за свидетельством.

Улыбку не могла скрыть. Поспешно ретировалась, удивляясь, как еще не воскликнула: «Наконец-то! Поторопитесь!». Только вышла и сразу же встретилась с напряженным взглядом мужчины, стоявшего у двери.

Дорвонцев, сделал шаг ко мне и спросил:

– Все нормально?

Секунду изучала его: такой красивый, высокий, прекрасно сложен… и МОЙ, пусть на время. Этот замечательный, отзывчивый, невероятно упрямый мужчина дал шанс на то, на что уже не осмелилась, предпочитая прятаться где-нибудь в глуши, лишь бы только не видеться с Александром. А сейчас я здесь и жду своего свидетельства.

Сделала шаг к нему, улыбаясь и кивая.

– Сколько ждать?

– Пятнадцать минут.

– Отлично, тогда, может, в кафе? Приглядел поблизости.

– Нет, я не смогу ничего в себя запихнуть, – проговорила, тут же слыша:

– Тогда присядь. Успокоишься.

Ничего не ответила, а он обнял и повел по коридору в зал, где на стенах были огромные зеркала, а на потолке висела громадная люстра в несколько ярусов с хрустальными сосульками. Присев на кожаный диванчик, прижалась к Толику, слыша быстрый стук его сердца.

Мы сегодня прилетели сюда, чтобы уже к обеду решить важный вопрос. Толик взял выходной по семейным обстоятельствам, как он мне заявил. Притом мужчина сам предложил, у меня такой мысли не возникало.

Эта неделя прошла тихо и спокойно без Лутрикова, но я все равно переживала, зная, что он не может по-другому. Больной человек.

– А где твоя бабушка живет? – вдруг спросил он, поглаживая сильной рукой по спине, по волосам.

– В маленькой деревушке… – прошептала, желая поделиться: – В чудесном селении, где так тихо… и спокойно, что хочется молчать, позволяя себе лишь слушать пение птиц, шорох травы, запах выпечки родной женщины. Когда я там, то словно возвращаюсь в то время, когда была маленькой. Так хорошо, невероятно тепло и радостно. Там удивительные места: чудесное озеро, милые сердцу березы… бескрайние поля. Дед у меня был комбайнером, закинет меня в лесной околок по грибы да ягоды, а сам работать. Как хвостик бегала за дедом и бабой, чувствуя себя счастливой. Потом бабушка осталась одна… Она у меня волшебная: родная и самая ласковая.

– Нужно навестить добрую старушку, – с восторгом проговорил Дорвонцев.

– Евгения Родионовна – женщина строгих правил, к ней только с мужем, что я никогда не захочу, – устало произнесла, честно высказывая мысли. Действительно, этот брак хоть бы расторгнуть и забыть как страшный сон, не то что думать о другом.

Мужчина замолчал, и пусть я чувствовала напряжение его тела, но больше ничего не говорила, чтобы не развивать ненужную тему. Зачем? Ни к чему…

Ровно через пятнадцать минут мы уже стояли у двери. Не успели подойти, как к нам вышла женщина, и, отметив, что я не одна, понимающе улыбнулась, вежливо предложив:

– Проходите.

После моей подписи в журнале на получение свидетельства, мне вручили самый желанный документ на свете. Я так диплом не хотела, как эту бумажку. Сказав «огромное спасибо», я спрятала важный документ в папку и вышла, сдерживая себя от порыва, чтобы выбежать.

Толик как раз разговаривал с кем-то по телефону, увидев мое довольное лицо, он улыбнулся и выдал в трубку: «Ну давайте… не скучайте. Береги жену.

Не успел убрать сотовый, как прижал к своей мощной груди и спросил:

– Так что, я могу наконец-то поцеловать красивую и свободную женщину?

– Можешь, – довольно ответила, тут же чувствуя его губы на своих. Такие нежные, в то же время настойчивые, покоряющее медленно, но сильно, давая ощутить всю прелесть сладостных соприкосновений.

– Невероятно вкусно, – выдал Дорвонцев и тут же ворвался языком в рот, сладко бесчинствуя, даруя настоящее удовольствие, отчего прижималась к нему сильнее, желая полностью раствориться в этом мужчине.

Толик оторвался от губ, с нежностью смотря на меня, а потом с ухмылкой предложил:

– Наташ, один раз предлагаю, потом уже не смогу. Значит, сейчас идем в ресторан, а потом в гостиницу, откуда не выходим все выходные, пока не нужно будет собираться на самолет.

Счастливо засмеялась, и проговорила:

– Согласна, если все так категорично! А то… потом ведь не дождешься еды!

Он прижал к себе, не оставляя расстояния между нами, и в лицо ворчливо уточнил:

– Значит, я вот такой безжалостный по отношению к самой желанной женщине на свете?

Прикусила губу и поспешно добавила:

– Нет! Ты невероятный и добрый мужчина, потому что один раз все же предлагаешь перекусить…

Рассмеялись и пошли из здания, не обращая внимания ни на кого, счастливые в своем маленьком, но таком значимом счастье.

В уютном ресторанчике я задумчиво смотрела на мужчину, с которым мне было невероятно хорошо. Улыбалась, иногда не слушая, сосредотачиваясь только на нем. Обед из морепродуктов был восхитителен. Светлый, выполненный в белых и бежевых тонах зал, где мы сидели, удивлял изяществом, романтизмом и невероятной аурой, пусть даже было светло. Просто я была так счастлива, что хотелось летать.

Дожидались десерта, который долго выбирали, смеясь над названиями, когда я вдруг сказала:

– Хочу в гостиницу… сейчас.

Не знаю, о чем мне говорил мужчина до моей фразы, но тут же изменился в лице. Не теряя времени на ненужные вопросы и уточнения, он подозвал официанта и, расплатившись, повел за собой. Анатолий, что удивительно, совсем не улыбался, когда еще пару минут назад рассказывал веселую историю про рыбалку с родителями. Был сосредоточен и напряжен, сдерживая себя от эмоций.

В такси он ко мне не прикасался, смотрел на дорогу. Но стоило только войти в номер-люкс, что он снял для нас, то я сразу же оказалась прижата к двери.

– Надеюсь, спать не собралась? – выдохнул он мне в лицо и накинулся на губы, жадно поглощая, как будто не прикасался ко мне много дней, а ведь такого у нас еще не бывало. Толик невероятный любовник, увлекающий в страстную игру за несколько сладких мгновений, и у меня никогда не возникало мысли быть против.

Поцелуй поражал дикостью, свирепостью, вызывая восторг. В эту секунду хотелось быть львицей, соответствовать темпераментному льву.

Стоило только оторваться друг от друга, то я как можно резче попросила:

– Не шевелись!

Мужчина с недовольством посмотрел на меня, считая слова неприемлемыми, но когда мои руки ловко принялись за его ремень, рассчитывая расстегнуть, выдохнул:

– Наташа…

Я лишь улыбнулась, опуская брюки, с удовольствием отмечая, как он стянул с себя мужскую сорочку, откинув в сторону, показывая мощную мускулатуру. Провела рукой несколько раз вверх и вниз, а потом прижалась губами к его идеальному животу, ощущая, как он напрягся.

Мне ужасно нравилась мое доминирующее настроение. Я дразнила губами, пока не поняла, что ужасно хочу ощутить во рту его член. Спустив левой рукой боксеры, обхватила правой внушительных размеров эрегированный ствол, слегка сжимая, поглаживая по всей длине, как никогда чувствуя твердость. Провела пальчиком по середине и размазала каплю по головке, чувствуя, как сжимаются мышцы влагалища.

На секунду посмотрела на Дорвонцева, отмечая ошалевший затуманенный взгляд мужчины, до ужаса желающего, чтобы я ласкала его, обещая страсть и сумасшествие.

Очень медленно и нежно провела языком по головке, а потом продолжила путь по стволу, слыша его стон, возможно, с ноткой разочарования. Но он меня похлеще мучает…

Вновь и вновь губами и языком ласкала чувствительную плоть, оставляя на мгновение, уделяя внимание яичкам, лаская член.

Когда Толик положил свои ладони на мои волосы, зарываясь в них пальцами, неосознанно направляя, вобрала в себя член, отчего услышала звук, похожий на рычание. Мужчина был похож на раненого зверя, такого свирепого и одновременно чувствительного, что я наслаждалась этой картиной.

Ласкала уверенно, с удовольствием отмечая настроение любовника, когда его особенно заводили мои ласки, и он сжимал руки в кулаки, прижимая их к стене.

Когда поняла, что он на пределе, еще немного и наполнит мой рот спермой, он заставил меня подняться, и я прекратила свои ласки. Мужчина с восхищением в глазах накинулся на мои губы, резко поднимая, разворачиваясь, и вдалбливая в стену, задирая платье до груди. Толик отодвинул шелковые трусики в сторону и мгновенно погрузил палец во влажное лоно.

Вскрикнула и в следующую секунду ощутила его член, проникающий глубоко и мощно. Сцепила ногами его талию, надеясь туфлями не поцарапать кожу, и тут же выгнулась дугой, когда он резко вышел и мощным движением вошел в меня.

Вцепилась в его плечи, полностью подстраиваясь под дикого мужчину, временно потерявшего способность к нежности. Он с таким желанием, страстью врывался в меня, желая пронзить, заклеймить, свести с ума, что я с восторгом принимала все, не желая в это мгновение ничего другого.

Сильные руки до синяков сжимали мои бедра, когда мужчина врывался, погружался, жадно поглощая рот, пока не излился, заполняя полностью. Громко вскрикнула и задрожала, получая свою дозу экстаза, мощную как никогда.

Медленно приходила в себя, выкарабкиваясь из сладкого омута наслаждения. Вспотевшая и довольная посмотрела на дикого мужчину, смотрящего мне в глаза, и выдохнула:

– Боже!

Толик чуть ослабил хватку и серьезно проговорил:

– Прости, озверел.

Улыбнулась и мягко его поцеловала, получая в ответ такую нежность и теплоту, что потерялась. Он погладил по щеке и сообщил хриплым голосом:

– Знаешь, заниматься со своей женщиной любовью… это невероятно.

– Час назад была свободной, – напомнила ему, мгновенно отмечая, как меня несут к огромной кровати.

– Тебе показалось, – выдал Дорвонцев, укладывая на чистые шелковые простыни, нависая надо мной, с довольной улыбкой заявляя: – Если не веришь, с радостью продемонстрирую.

Счастливо улыбнулась и, проведя пальцами по мускулистой груди, серьезно попросила:

– С нетерпение жду демонстрации.

Дальше слов не требовалось. Мужчина наклонился и поцеловал, отчего мгновенно забыла обо всем, позволяя себе только чувствовать и наслаждаться.

Глава 14

Спустя две недели



Сидела в удобном кресле и смотрела в окно, слушая, как моросит дождь. Стучит и стучит по подоконнику, как будто ему было также одиноко, как и мне. Балкон открыт, впрочем, как и окна, поэтому вдыхала чистый воздух, пребывая в полнейшей тишине.

Грустила без своего мужчины. Все дела переделала еще до обеда: уборка да готовка, а теперь читала книгу, не зная, чем занять себя до прихода Анатолия.

В пять утра Дорвонцева вызвали на работу, и он, убегая, страстно меня поцеловал, не забыв упомянуть, чтобы никуда не уходила. Он будет поздно, так как скорее всего будет находиться за пределами города в лесу. Услышав, «приказала» стоять, и, переложив в огромный контейнер пирог с семгой и картофелем, который пекла вечером, желая удивить, но мужчина посчитал, что соскучился гораздо сильнее и наглым образом утащил меня в спальню, откуда не выходили до звонка. Поэтому не ждала его раньше десяти вечера. Главное, чтобы не позже.

Неделю назад на обед Толик неожиданно приехал с товарищем по работе. Мы пообедали в веселой компании, где Вирушин Захар Иннокентьевич постоянно делал мне комплименты и пообещал украсть, как только Дорвонцев зазевается. Если первые пятнадцать минут Толик еще спокойно принимал пищу, потом уже хмурился, загадочно посматривая на меня и убивая взглядом друга. Вечером мой мужчина приехал домой раньше времени, и, после быстрого душа и вкусного ужина, весь вечер и ночь посвятил тому, чтобы свести меня с ума своими ласками, погружая в настоящее наслаждение, которое мог подарить только он. Столько страсти, желания, огня, что загоралась моментально, смело встречая все, что он хотел со мной сотворить и, демонстрируя то, что желала сама.