Алессандро снова наклонился над ней с полураскрытым ртом и томным взглядом, нацеленным на ее пухлые губы.

— Можешь себе представить, какие ощущения у тебя появятся, когда я прикоснусь своим языком к твоему теплому клитору?

Линдсей громко вскрикнула, и этот крик мгновенно привел ее в чувство, вернул к ужасающей реальности, настолько ужасающей, что хотелось любой ценой избавиться от нее. Но это было невозможно. Она быстро перекатилась на другой край кровати и вскочила на ноги.

Алессандро мило ухмыльнулся, обошел вокруг кровати и протянул к ней руки.

— Почему ты боишься меня? Это же я, Линдсей. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что любишь меня с момента нашей первой встречи? Ты должна признать это.

— Нет, нет, не подходи ко мне! — испуганно пролепетала она. — О Господи, ты совсем не такой, каким я тебя представляла!

Линдсей попыталась проскользнуть мимо него, но он схватил ее за руку и потащил к кровати.

— Не думай, что меня испугает твое сопротивление. Ничуть. Это возбуждает меня. — Он продолжал повторять эти слова, осыпая ее лицо поцелуями. — Даже если тебе это не понравится, я получу огромное наслаждение. Господи Иисусе, это будет прекрасно. — Он все еще ухмылялся, причем настолько широко, что она могла видеть золотую коронку на одном из дальних зубов.

— Нет, черт бы тебя побрал, нет! — кричала она, но это на него совершенно не действовало. Все ее слова пролетали мимо его ушей, не вызывая никаких последствий. Теперь она уже точно знала, что он решил во что бы то ни стало изнасиловать ее. В ее затуманенном сознании проносились мысли одна хуже другой. А он тем временем уже срывал с нее ночную рубашку. Линдсей почувствовала обнаженной грудью ночную прохладу и решила, что будет сопротивляться до конца. Собравшись с силами, она что есть мочи ударила его коленкой в пах. Удар оказался достаточно сильным: сказалось ее давнее увлечение футболом. Князь застонал от боли, а потом схватил ее за руки и сильно прижал к постели, пытаясь раздвинуть ноги. Из его рта вырывался глухой хрип, и ему с большим трудом удавалось удерживать ее под собой. Он с удивлением обнаружил, что эта девушка не просто рослая, но еще и сильная, в прекрасной физической форме.

— Ты ведешь себя как гнусная американская сучка, — хрипел он ей в лицо, пытаясь удержать ее. — Прекрати сопротивляться, черт бы тебя побрал! Успокойся и лежи тихо! Не бери пример со своей глупой сестры!

Сейчас она видела перед собой настоящего Алессандро, того самого человека, о котором она так долго мечтала и который стал мужем Сидни по ее доброй воле. Он специально задумал это дурацкое путешествие, выманил ее в Париж и вот сейчас собирается изнасиловать самым беспардонным образом. Господи, в это просто невозможно поверить! Линдсей продолжала брыкаться изо всех сил, стараясь освободить ноги и руки от его захвата. Она сильная девушка и не позволит этому негодяю грубо надругаться над собой. Нет, она не намерена спокойно лежать под ним как бессловесная и покорная жертва. Чему там ее учили на уроках по самозащите? Нужно кричать. Громко кричать, вопить во весь голос. Это самое первое, что нужно сделать. Интересно, проделывал ли он что-либо подобное с итальянскими девушками? Она заорала изо всей силы, обрызгав его слюной, и резко оттолкнула руками и ногами. Он чуть было не слетел с кровати от неожиданности.

На какое-то мгновение он освободил ее левую руку, и она тут же вцепилась ногтями в его перекошенное лицо. Алессандро взвизгнул, а потом сильно ударил ее кулаком в челюсть. Линдсей пронзила острая боль, что-то ярко вспыхнуло, а потом перед глазами поплыли темные круги. В ту же секунду последовал еще один, гораздо более сильный удар.

В течение нескольких секунд она находилась на грани обморока, и этого времени ему оказалось вполне достаточно, чтобы полностью сорвать с нее ночную рубашку.

Распахнув полы халата, он уселся на ее ноги, крепко прижал их к кровати и злорадно ухмыльнулся, глядя ей в глаза. На его лице проступило самодовольное выражение триумфатора. Обеими руками он прижал ее руки к животу, не отпуская ни на секунду.

— Никогда не думал, что у тебя такая большая грудь и такие крупные соски, — тихо прорычал он, переводя дыхание. В его голосе, в котором на этот раз не было ни малейшего признака былой нежности, чувствовалось некоторое разочарование. — Большинство молоденьких девушек твоего возраста не могут похвастаться такими пышными формами, но на самом деле это не имеет сейчас никакого значения. Я сам сделал этот выбор, долго ждал удобного случая и поэтому должен винить только себя самого.

Поскольку его попытка удержать обе ее руки своей одной не увенчалась успехом, он решил прижать их к кровати, чтобы свободной рукой прикоснуться к ее груди.

Линдсей громко вскрикнула, когда почувствовала на себе его холодные пальцы.

Не долго думая, он размахнулся и сильно ударил ее кулаком в подбородок, не переставая при этом мерзко ухмыляться.

Она почти не почувствовала боли и снова закричала хриплым голосом, рискуя подавиться собственной слюной.

Это еще больше разозлило князя. Зарычав от гнева, он быстро прижался к ее губам и так сильно впился в них зубами, что она почувствовала языком привкус крови. Если бы он просунул язык в ее рот, она не задумываясь откусила бы его. Но он этого не сделал.

На этот раз удар по лицу последовал без всякого предупреждения.

Ее голова откинулась назад, и какое-то время Линдсей пребывала в бессознательном состоянии. А когда вновь открыла глаза, то с ужасом почувствовала, что он находится между ее ног, всеми силами пытаясь войти в нее. Ей не стоило большого труда догадаться, что он уже был готов к этому и только ждал, когда она придет в себя. Увидев, что она открыла глаза, он слегка приподнялся над ней, а потом одним резким толчком вонзился в нее.

Ее пронзила настолько резкая боль, что она даже подпрыгнула на кровати, не переставая кричать во всю глотку. Князь долбил ее, как отбойный молоток, все глубже и глубже проникая в ее измученную плоть. Линдсей громко вскрикивала, но он не обращал на нее никакого внимания, продолжая ожесточенно терзать ее тело.

Слезы заливали ее лицо, но она продолжала кричать, уже не надеясь на помощь.

— Заткнись, черт бы тебя побрал!

Очередной удар в челюсть откинул ее голову на подушку, и она на какое-то мгновение умолкла. Алессандро напирал все больше и больше, доставляя ей невыносимую боль. Линдсей смутно понимала, что он получает удовольствие не столько от самого физиологического акта, сколько от того, что причиняет ей боль. Именно это нравилось ему больше всего, и именно это он делал с величайшим наслаждением. Похоже, что только это и было нужно ему от женщин. Она издала приглушенный стон, ощущая привкус крови на разбитой нижней губе. Вскоре ей удалось освободить свою правую руку, и она со всего размаху хлестнула его по губам. Алессандро злобно зарычал и стал методично наносить ей удары, не переставая синхронно двигаться всем телом. Через некоторое время он застонал, изогнулся дугой и на мгновение застыл, а затем рухнул на нее. Линдсей почувствовала внутри себя теплую струю его семени и готова была умереть от стыда.

— Боже мой! Господи, нет!

Линдсей резко повернулась на неожиданно прозвучавший голос у двери и, не веря своим глазам, увидела там Сидни. Та остановилась как вкопанная на пороге комнаты и с открытым ртом наблюдала за происходящим.

— Помоги мне, Сидни! — что есть мочи заорала Линдсей. — Пожалуйста, помоги мне!

Князь лежал на ней с закрытыми глазами и, казалось, совершенно не слышал голоса жены. Все его тело продолжало содрогаться от затухающего оргазма, а изо рта вырывался глухой стон.

— Помоги же мне, Сидни!

Алессандро наконец-то опомнился, злобно засмеялся и ударил ее кулаком в подбородок. Затем он снова занес руку для удара и немного задержал ее над головой, упиваясь своей неограниченной властью над скрючившимся под ним телом несчастной девушки.

В этот момент в комнате прозвучал оглушительный выстрел. Князь неожиданно замер, удивленно посмотрел на Линдсей, затем медленно повернулся к двери и увидел стоявшую примерно в десяти футах от него жену с пистолетом 32-го калибра в дрожащей руке.

— Сидни? Это ты? Что ты здесь делаешь? Ты же должна быть дома и присматривать за моей мамой! Зачем ты выстрелила в меня? Почему?

— Боже правый! — закричала белая как мел Сидни. — Господи, это же моя сестра! — С этими словами она подняла руку с пистолетом, прицелилась и снова нажала на спусковой крючок.

Алессандро вздрогнул, когда пуля вонзилась в его тело, а потом стал медленно сползать на пол, освобождая окровавленное тело Линдсей.

Та молча таращила глаза то на своего обидчика, то на Сидни, все еще не понимая, что произошло. Они видела дымящийся пистолет в руке сестры, видела кровавое пятно на груди Алессандро и бурые пятна на простыне, видела даже собственную кровь между ногами, которая вперемешку с какой-то белой жидкостью стекала по простыне, но никак не могла оценить происходящее, оглушенная болью и грохотом выстрела. Ее начала бить дрожь.

Она смутно осознавала, что ей холодно, что дрожит от страха, что совершенно ничего не понимает, но ничего не могла с собой поделать. Все ее тело ныло и болело. А у двери стояла бледная как смерть Сидни с округлившимися от страха глазами и пыталась что-то сказать.

— Линдсей, с тобой все нормально? — спросила она наконец едва слышным голосом.

— Нет…

— Господи Иисусе, я опоздала. Извини, Линдсей, что я не успела помочь тебе. Я отправилась сюда сразу же, как только сообразила, что он задумал. Этот подонок на сей раз очень хитро заметал следы, и я не сразу догадалась, что он в Париже. Именно поэтому я не смогла сразу же приехать сюда. Знаешь, когда я догадалась, что он решил заманить тебя в ловушку, я чуть с ума не сошла. Сперва я вообще не могла поверить, что это возможно. Это же чистое безумие даже для такого испорченного типа, как он. Боже мой, что же нам теперь делать?

— Он мертв?

— Мертв? Вероятнее всего. Ведь я всадила в него две пули. — Она подошла поближе и посмотрела на распростертое на полу обнаженное тело мужа. — Я застрелила его, — прошептала она снова. — Я дважды выстрелила в этого негодяя.

Неожиданно она закрыла руками лицо, опустилась на колени перед кроватью и стала раскачиваться взад и вперед, издавая при этом какие-то странные звуки. Пистолет выпал из ее руки и с громким стуком грохнулся на пол.

Безумный вид ее сестры — прекрасной, очаровательной и умной Сидни — заставил Линдсей взять себя в руки и сосредоточиться на происшедшем. Неужели Сидни сошла с ума? Этот вопрос окончательно вернул ее к реальности, к тому положению, в котором они так неожиданно оказались.

Линдсей медленно сползла с кровати и примостилась рядом с сестрой на полу. Она не смотрела на князя, так как он мало ее интересовал сейчас, не замечала, что ее рубашка была разорвана и не прикрывала тело. Все внимание было сосредоточено на сестре. Линдсей обняла ее за плечи и сильно встряхнула.

— Нам нужно что-то предпринять! Сидни, перестань, ради Бога, прекрати истерику и возьми себя в руки! Надо что-то делать!

— Я убила его. Ничего теперь не сделаешь. Убила, и все теперь кончено. — Она подняла голову и посмотрела на Линдсей ничего не видящими глазами. — Наш отец судья. Ты понимаешь это, Линдсей? Он судья, черт возьми!

— Нет, нет, послушай, ты спасла меня. Это была вынужденная мера. Он изнасиловал меня, а ты пришла на помощь! Это была всего лишь самозащита. Все будет нормально, клянусь тебе, Сидни.

Та молча смотрела на нее, как-то странно покачивая головой. Она была такой бледной, что Линдсей опасалась, как бы она не потеряла сознание. Но все обошлось.

— Ты ненормальная идиотка, — тихо проронила она, не переставая раскачиваться из стороны в сторону. Ее голос вдруг стал необыкновенно твердым и властным, а глаза потемнели от гнева и злости. — Дура набитая. Ты дала ему повод думать, что не прочь поразвлечься с ним. Он же ненормальный, неужели ты не поняла этого? Он воспринял твою глупую восторженность за сексуальную распущенность. Ты позволила ему в течение двух лет готовиться к этому событию. Как он реагировал на твою дурацкую влюбленность? Писал идиотские открытки с такими же идиотскими откровениями. Всячески убеждал тебя в том, что испытывает к тебе нежные чувства, что ценит твою обаятельность и все такое прочее. Нет, не надо отпираться. Сейчас уже слишком поздно для дискуссий. Я хорошо знаю, что он никогда не изменял своим укоренившимся привычкам, тем более что для этого не было никаких оснований, так как я позволяла ему делать то, что ему хочется. У меня просто не было другого выбора, в особенности после того, как я узнала о его хитроумных планах. Разве ты не знаешь, Линдсей, почему он женился на мне? Господи, ну конечно, откуда же тебе знать? Он женился на мне только затем, чтобы в будущем заполучить мое наследство. А проценты с моего вклада в трастовый фонд уже давно перестали удовлетворять его. А тут ты со своими идиотскими воздыханиями. Ему не могло не нравится, что ты преклоняешься перед ним, как перед божеством. Ведь ты же сама прибежала к нему, разве не так? Он обожает молоденьких девочек и сходит с ума от них. Неужели ты этого не видела? Он считает меня слишком старой, причем считал так даже тогда, когда мы венчались в церкви. Он не выносит девушек старше восемнадцати лет и именно поэтому старался обольстить тебя до наступления этой возрастной черты. Готова держать пари, что, даже умирая, он думал только о том, что лишил тебя девственности раньше, чем какой-нибудь американский парень. Ну да ладно, сейчас это уже не имеет никакого значения. Я бы все равно убила его, вне зависимости от того, изнасиловал он тебя или нет. Линдсей, какая же ты дура, безнадежная и наивная дура!