Князь медленно повернулся к двери, и Линдсей с любопытством стала ждать, что же произойдет дальше. В какую-то минуту она даже пожалела, что Тэйлор прервал их задушевный разговор. Ей так хотелось сказать этому мерзавцу, что она уже полностью освободилась от его чар, а заодно и от того прошлого, которое преследовало ее в последние годы. Другими словами, ей просто хотелось проверить на прочность свое новое качество и удостовериться в том, что отныне это останется с ней навсегда. Кроме того, он должен был признать ее силу и каким-то образом отреагировать на нее.

— Привет, Тэйлор, — с веселой беззаботностью встретила она мужа. — Это мой зять, князь ди Контини. Не правда ли, он довольно любопытный тип? Впервые с тех пор, как я видела его в последний раз, я поняла, что он весьма смазлив. Знаешь, он вдруг почувствовал себя в долгу передо мной и предлагает свою заботу и внимание. Говорит, что я его самая дорогая сестра. Представляешь? Просто сестра, и не более того. Что ты думаешь по этому поводу? Правда, я уже старовата для него. Он всех женщин, которые перешагнули рубеж восемнадцати лет, считает безнадежно древними. Кажется, он утратил ко мне всякое уважение после того, как изнасиловал, но сейчас, когда я вдруг стала очень богатой, он решил, что может проглотить мой старческий возраст и все прочие недостатки. Как ты думаешь, может быть, мне действительно поехать с ним в Италию, чтобы я могла там тратить свои деньги на его сопливых девочек?

Тэйлор окинул князя придирчивым взглядом с ног до головы, задержал внимание на его великолепно сшитом костюме из чистой шерсти, а потом взглянул на начищенные до блеска фирменные башмаки.

— Думаю, ты права, дорогая. Это действительно нечто. Но мне кажется, что слово «смазлив» не очень подходит к нему. Оно не раскрывает всех его достоинств.

— Тогда, может быть, подойдет слово «развращен»? — игриво полюбопытствовала Линдсей, сделав это нарочито громко, чтоб слышали за дверью. Похоже, что ей это удалось, так как Мисси натужно охнула, а офицер Фогел ехидно захихикал.

Тэйлор повернулся к ним и показал рукой, чтобы они оставили их в покое.

— Представление окончено. — Затем он плотно прикрыл за ними дверь и вернулся к гостю. — Значит, дорогой князь, вы решили побеседовать с моей женой?

— Да, я хочу попросить ее, чтобы она послала вас ко всем чертям. Мне очень не хочется, чтобы вы издевались над ней, а это неизбежно произойдет, так как вы человек девственный в отношении морали и к тому же совершенно необразованный. А уж о приличном воспитании и говорить не приходится. Другими словами, вы грубый и неотесанный мужлан, и я хочу, чтобы она оставила вас и уехала со мной в… Простите, что вы сказали?

— Да-да, с моей женой. Вы не ослышались. Она является моей женой со вчерашнего дня. Теперь ее зовут Линдсей Фокс Тэйлор, к вашему сведению. Прошу любить и жаловать. Не хотите ли взглянуть на обручальное колечко? Оно очень милое. — Тэйлор обогнул оторопевшего князя и, остановившись рядом с женой, приподнял ее руку. На свету ярко блеснул небольшой бриллиант, убивший в душе князя всякую надежду на досадное недоразумение.

— О нет! Этого не может быть! Ты не можешь быть его женой, просто не можешь, и все! Боже всемилостивый, этого не может быть…

Князь неожиданно умолк, потрясенный этой новостью, раздавленный и уничтоженный. Какое-то время в его глазах все еще сверкал огонек надежды, но потом он угас. Больше всего на свете Линдсей сейчас хотелось узнать, о чем он думает. Неужели только о деньгах, которые с этой минуты навсегда выскользнули из его рук? Не мог ли он быть одним из тех, кто желал ей смерти?

Для полного завершения этой драмы здесь не хватало только Сидни, но она не заставила себя долго ждать, ворвавшись в палату через несколько минут. Ее встретила гнетущая тишина больничной палаты. Она посмотрела на мужа и с отвращением поморщилась.

— Я так и думала, что ты заявишься сюда, старый осел, — резанула она без всяких предисловий. — А я искала тебя по всем злачным местам. Ты просто не можешь держаться от нее на почтительном расстоянии, не так ли?

Князь взглянул на жену без всякого интереса и тоже скорчил брезгливую мину.

— Я же предупреждала, чтобы ты оставил ее в покое, черт бы тебя побрал! Почему ты никогда не слушаешь меня? Господи Иисусе, какого черта ты приехал в Нью-Йорк? Я же запретила тебе приближаться к ней! Она не поверит ни единому твоему слову! Неужели ты не понимаешь этого?

— А я очень рада, Сидни, что он приехал, — спокойно вставила Линдсей. — В самом деле. Теперь все мне кажется намного проще и понятней.

Сидни зыркнула на сестру и снисходительно улыбнулась:

— Разве твой пульс не участился, когда ты увидела его на пороге? Не правда ли, он красив? А его тело будет получше, чем у любой модели.

— О нет, никакого сердцебиения. Вообще говоря, он хотел, чтобы я поехала с ним в Милан. Он обещал всячески заботиться обо мне, и я почти поверила ему, так как мне уже двадцать шесть лет, а это для него старческий возраст. Хочу напомнить, что именно в таком возрасте ты, дорогая сестричка, вышла за него замуж, и поэтому должна неплохо знать, что это такое. Но это еще не все. Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось, что он страстно желает наложить свои грязные лапы на мои деньги.

— Это уже не имеет абсолютно никакого значения, Сидни, — подчеркнуто спокойным тоном промолвил князь.

— Что именно?

В какой-то момент Тэйлору даже стало немного жалко этого человека, который, по всей видимости, довольно часто испытывает на себе убийственный сарказм жены. Но только в какой-то момент, не более того.

— Она уже успела выйти за него замуж, — продолжал тот с растерянным видом. — Ты можешь поверить в это? Она уже вышла замуж за этого человека!

Тэйлор взглянул на оцепеневшую от неожиданности Сидни, которая вдруг стала как-то странно раскачивать головой взад-вперед.

— Да, это чистая правда. Мы не пригласили тебя только потому, что твои вопли, крики, стоны и проклятия могли бы нарушить покой пациентов больницы. Я уж не говорю про священника, перед которым нам было бы просто стыдно.

— Она вышла за него замуж, — рассеянно повторил князь.

— Итак, — продолжал наступать Тэйлор, — мы приблизились к последнему пределу. Если кто-либо из вас или вы все вместе хотели убить Линдсей из-за ее денег, то теперь можете забыть об этом. В случае ее смерти мне достанется все ее состояние, а вы, естественно, не получите ни цента. Я уж не говорю про доллар или тем более итальянскую лиру. Ничего. Вы поняли меня? Вы оба?

— Она вышла за него замуж, и он причинит ей боль, — снова пробормотал князь. — Ты только посмотри на него! Он же груб, как провинциальный крестьянин. Как ты могла выйти замуж за такого человека, Линдсей?

— Ты отвратителен! — взбеленилась Сидни и, схватив мужа за руку, грубо потащила его к двери. — Заткнись и помолчи. Я не верю ей! — Возле двери Сидни неожиданно остановилась и повернулась к сестре. — Ну хорошо, моя маленькая сестричка, желаю всего наилучшего. Непременно позвоню Валери и попрошу, чтобы она поделилась с тобой некоторыми соображениями насчет мужа. Она многое может тебе посоветовать. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в происходящем и знаешь, что делаешь.

— Думаю, что знаю, Сидни. Я сама попросила его жениться на мне, что он и сделал.

— Не думаю, что он заставил себя долго ждать с ответом.

— Вот именно, — вмешался Тэйлор. — Я так спешил, что чуть было не сорвал бинты с ее головы.

— Она вышла за него замуж, — в очередной раз повторил князь и сокрушенно покачал головой. — За него!

— Да заткнись же ты наконец! — что есть мочи заорала Сидни и вытолкала его в коридор. Князь продолжал что-то невнятно бормотать, а Сидни, бледная как смерть, толкала его вперед к лифтам.

Несколько минут Тэйлор не мог произнести ни слова и только пристально изучал Линдсей.

— Прости, что испортил такое замечательное шоу, — сказал он наконец. — Я просто не мог предположить, что ты справишься с ситуацией. Рад за тебя. Надеюсь, на этот раз он потерпел полное фиаско, не так ли? Тебе представилась прекрасная возможность увидеть его во всей той мерзости, которой он в избытке наделен природой.

Она удивленно посмотрела на него:

— Как тебе удалось так быстро раскусить его? Да, ты прав. Он нисколечко не напугал меня. Я даже пожалела, что ты пришел сюда и прервал наш разговор, но это мелочи, не обращай внимания. Он жалок, не правда ли, Тэйлор?

— Да, очень.

Тэйлор поцеловал кончики ее пальцев, затем губы и нос.

— Знаешь, мне очень нравится, что я наконец-то могу контролировать свои чувства. Контроль — это прекрасная вещь. Да, я действительно овладела искусством контроля. Знаешь, что я тебе еще скажу? Мне удалось не только контролировать себя, но и использовать сарказм в качестве оружия. Я вела себя с ним очень жестко и даже зло. Это было просто замечательно.

А Тэйлор тем временем продолжал осыпать ее поцелуями.

— У тебя сейчас болит что-нибудь? — неожиданно спросил он.

— Я ощущаю легкое головокружение, но боли никакой нет.

— А Мисси, случайно, не досаждает тебе?

— Нет, но она сводит с ума офицера Фогела.

— Ничего, он заслужил это, сладострастный негодник. Они еще немного поболтали, а потом Тэйлор посмотрел на часы.

— Мне нужно идти. Хочу повидаться с доктором Граской. Барри тоже пойдет со мной. А Мисси и Фогел останутся здесь. Я им устрою взбучку за то, что они впустили сюда этого идиота князя. А ты отдыхай, дорогая, и ни о чем не думай. Договорились?

— Будь осторожен, Тэйлор.



В здании психологического факультета было довольно прохладно. Старые радиаторы, прикрепленные к стене вдоль коридора, излучали скудное тепло, а покрытый линолеумом пол поскрипывал под ногами.

— Вот его кабинет, — сказал Тэйлор, показывая на дверь с номером 223. Она была закрыта, но изнутри пробивалась тоненькая полоска света. Они остановились и прислушались. Из кабинета доносились приглушенные голоса.

— У него там, наверное, какая-то студентка, — тихо сказал Барри и поднял руку, чтобы постучать.

Тэйлор успел перехватить ее.

— Подожди минутку, — шепнул он, приблизив голову к двери. Они замерли, пытаясь хоть что-нибудь разобрать. Вновь послышался тоненький женский голосок, принадлежащий, судя по интонациям, девушке не старше двадцати лет. Она говорила мягко, вкрадчиво и даже слегка наклонилась вперед, насколько позволяло это видеть полупрозрачное дверное стекло.

— Я действительно верю вам, — говорила она. — Вы в самом деле считаете, что можете помочь мне, доктор Граска?

— Ах, Беттина, разумеется, могу. Ты такая юная, красивая и к тому же умная. Тобой управляют подавленные в детстве чувства, моя дорогая. А твой отец не может помочь тебе, так как не обращает на тебя внимания и никак не хочет понять, что ты уже почти взрослая женщина. А я могу освободить тебя от этих гнетущих чувств. Их надо просто-напросто выпустить на свободу. И мы сделаем это вместе. Я помогу тебе, не волнуйся. Я научу тебя расслабляться, избавляться от подавленных чувств, отдаваться всей душой и телом, отдавать себя всю без остатка, чтобы у тебя не осталось ничего лишнего. Ничего постороннего.

— Не верю своим ушам, — возмущенно прошептал Барри. — Он говорит это вполне серьезно?

— Даже слишком серьезно, к сожалению. Он ведет себя так, словно у него есть еще одна жизнь.

— Может быть, стоит выручить эту бедняжку?

— Да, конечно.

Доктор Граска поначалу не узнал человека, который так неожиданно ворвался в его кабинет. Да еще не один, а в сопровождении другого, с таким же угрюмым и жестким лицом. В его глазах блеснули искорки неподдельной тревоги. Затем он пристально вгляделся в первого гостя и наконец-то узнал его.

— Вы приходили ко мне некоторое время назад. Минуточку… Доктор Уинстон из Омахи, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно, но только не доктор Уинстон и не из Омахи, — поправил его Тэйлор. — Я тогда соврал вам. Меня зовут Тэйлор, а это сержант Барри Кинсли из нью-йоркского департамента полиции.

Если этот Граска решит, что он тоже полицейский, тем лучше. Он повернулся и посмотрел на девушку, которая стояла неподалеку и испуганно смотрела то на профессора, то на его нежданных гостей. Она была маленького роста, стройная, с длинными белокурыми волосами, рассыпавшимися по спине, и большими глазами. Очень симпатичное создание, и к тому же совершенно невинное. Интересно, как выглядела Линдсей в таком возрасте? Тэйлор холодно кивнул ей и повернулся к доктору Граске:

— Нам бы хотелось поговорить с вами, профессор, о Линдсей Фокс.

Граска вскочил из-за стола как ошпаренный, опрокинув стопку каких-то книг в голубых переплетах. В этот момент он напрочь забыл о своей студентке.