Тамара пробовала было отказаться, но подруга так настаивала на своей просьбе, что она поневоле должна была согласиться. Остроумная и наблюдательная молодая женщина в душе забавлялась страстной экзальтацией Наташи, только и говорившей об их любви, взаимной нежности и планах на будущее. Она спрашивала себя, разыгрывает ли ее подруга комедию или действительно заблуждается на счет чувств своего жениха?

В день свадьбы Тамара с раннего утра приехала к подруге, так как обещала присутствовать при ее туалете. Ее приняла бабушка Зарубиной, добрая и простая женщина, которую молодая баронесса любила и глубоко уважала. Невеста еще не начинала одеваться. Около нее хлопотали две горничные. Одна обувала, другая готовила подвенечное платье, лежавшее на диване. Наташа бросилась на шею баронессе и, крепко поцеловав ее, принялась, не умолкая, болтать с видом наивной пансионерки. Затем явился парикмахер, и все долго обсуждали прическу невесты.

За этой болтовней Тамара и не заметила, как четверть часа тому назад ушла из комнаты пожилая дама, вызванная зачем-то горничной. Вдруг появилась та же девушка и доложила баронессе, что Ольга Петровна просит немедленно пожаловать к ней в кабинет. Бледная и расстроенная Зарубина сидела в кресле. Губы и руки ее дрожали.

— Боже мой! Вы нездоровы, Ольга Петровна, или что-нибудь случилось? — спросила с участием молодая женщина.

— Да, случилось нечто совершенно непредвиденное, и я хочу попросить вашего совета, Тамара Николаевна, — сказала Зарубина прерывающимся от волнения голосом. — Ко мне явился Поленов и объявил, что он не поедет в церковь, если я не вручу ему до начала церемонии все приданое сполна. Я просто не знаю, что мне делать? Бумаги лежат в банке, и если мне не удастся сейчас же вынуть их оттуда, произойдет такой скандал в свете, что даже боюсь об этом и подумать. Если же мне удастся удовлетворить этого человека, то меня мучает мысль, что моя внучка будет с ним несчастна. Его поступок доказывает, что он не любит Наташу.

Зарубина закрыла лицо руками, и несколько слезинок скатились по ее морщинистым щекам.

Внезапная краска залила лицо Тамары.

— Откажите, Ольга Петровна, и выгоните вон этого бессовестного разбойника, позволившего себе явиться к вам с требованием: «Кошелек или скандал!» — решительно сказала она. — Надо открыто объяснить приглашенным мотивы, вынудившие вас прервать всякие сношения с женихом за несколько часов до бракосочетания. Таким образом, этот негодяй будет так хорошо охарактеризован, что перед ним закроют все двери.

— Говорите тише, дитя мое! Он в гостиной, а я знаю, что Наташа не захочет разойтись с ним.

— Как не захочет? Разве возможно венчаться после такого позора и унижения? Пойдемте сию минуту к ней и расскажем все. Я убеждена, что она пожелает сама бросить свой отказ в лицо этому бесчестному человеку!

— Пойдите, Тамара Николаевна, и попробуйте уговорить ее отказаться от этого недостойного жениха. Я не в состоянии этого сделать.

Молодая женщина быстро вернулась в спальню. Видя, что парикмахер окончил свою работу, она выслала из комнаты горничных и, сжав руку крайне удивленной Наташи, твердо сказала ей:

— Я должна сообщить тебе об очень важном и неприятном деле. Надеюсь, ты будешь мужественной в этот решительный момент, так как дело идет о твоей чести.

— Пощади!.. Ты меня пугаешь!.. Дело идет о моем женихе?

— Именно. Этот милейший господин отказывается ехать в церковь, если ему не будет немедленно же выдано 60 000 рублей, что составляет все твое приданое. Такая цена слишком высока для подобного негодяя, и я думаю, ты сама знаешь, как тебе надо поступить, чтобы сохранить собственное достоинство.

Наташа слушала подругу с раскрасневшимся лицом и широко открытыми глазами. Вдруг, обхватив обеими руками голову, она принялась кричать пронзительным, прерывающимся от слез голосом:

— Бабушка!.. Бабушка!..

В комнату вошла Зарубина и, дрожа от волнения, в изнеможении опустилась в кресло. Наташа подбежала к ней и бросилась на колени.

— Отдай ему, бабушка, не срами меня! — бормотала она, ломая руки. — Во имя всего святого, заклинаю тебя, не делай меня несчастной! Я не перенесу такого удара!

Как пораженная громом, смотрела Тамара на эту лишенную самолюбия девушку, со слезами умолявшую, чтобы заплатили негодяю за то, что он женится на ней.

Гордость молодой женщины возмутилась, и она едва сдерживалась. Схватив руку Наташи, она сказала дрожащим голосом:

— Стыдись говорить такие вещи! Неужели у тебя нет ни капли чувства собственного достоинства и уважения к самой себе и к бабушке, что ты хочешь уступить такому циничному требованию? Разве ты не чувствуешь, с каким презрением относится к тебе этот человек? Не говорит ли он прямо, что ему нужны одни твои деньги? И после такого страшного оскорбления ты хочешь выйти за него замуж и жить с ним, зная, что он с неудовольствием будет переносить твое общество? Опомнись!.. Вытри недостойные слезы и отплати ему оскорблением за оскорбление!

— Да, дорогая моя, он не даст тебе счастья! — пробормотала бабушка.

Но Наташа ничего не хотела слушать. Обезумев от мысли потерять мужа, найденного с таким трудом, она повторяла:

— Заплати ему, бабушка!.. Отдай ему то, чего он требует! Если свадьба не состоится, надо мной станут смеяться!.. Кроме того, мое подвенечное платье и мое приданое — все пропадет!

— Но ты можешь найти себе другого мужа, — робко заметила пожилая дама.

При этих словах с Наташей сделался нервный припадок. С рыданиями и конвульсивными взрывами смеха она каталась по ковру, повторяя как безумная:

— Нет, нет, мне не надо других… Я хочу его одного!

При виде такой сцены бедная бабушка в отчаянии встала.

— Успокойся! Прошу тебя, ради Бога, успокойся! Свадьба состоится. Я сейчас же еду в банк и сделаю все возможное, чтобы получить капитал. Маша! Дуня! Подайте мне шляпу и шубу и велите поскорей запрягать.

Тамара поддержала и проводила в соседнюю комнату Зарубину.

— Не волнуйтесь так, Ольга Петровна. Это совершенно бесполезно. Лучше скажите мне, в каком банке лежат ваши деньги.

Зарубина назвала.

— Какой счастливый случай! Директор этого банка — друг Магнуса. Я напишу ему записочку, в которой попрошу, чтобы он приказал как можно скорее выдать вам бумаги. Это очень милый и добрый человек. Он мигом устроит вам все дело. Чтобы не терять даром времени, возьмите мою карету, а мне позвольте воспользоваться вашей, если понадобится.

— Благодарю вас, Тамара Николаевна! Да благословит вас Господь за вашу энергию и присутствие духа.

Проводив Зарубину, Тамара вернулась в спальню, чтобы взять свою накидку, перчатки и веер. Она решила немедленно уехать отсюда. Ни за что на свете не согласилась бы она теперь быть посаженной матерью этой малодушной девушки. Пожать же руку бесстыдному спекулянту и выказывать притворную дружбу этой отвратительной парочке было выше ее сил. Наташа сидела на полу, и ее поддерживали две горничные, дававшие ей нюхать флакон с солями. Лицо ее было испещрено красными пятнами, и из опухших глаз текли крупные слезы.

Молодая женщина с минуту смотрела на нее с ужасом и отвращением. Она не чувствовала ни малейшей жалости к этому презренному созданию, предпочитавшему скорее смешать себя с грязью, чем лишиться мужа. Не отвечая ни слова, не обращая даже внимания на то, что говорила ей Наташа, она взяла свои вещи и вышла из комнаты. Чтоб попасть в прихожую, ей нужно было пройти через гостиную, где дожидался Поленов. Скрестив на груди руки, с выражением дерзкой уверенности на самодовольном лице, адъютант, одетый в полную парадную форму, большими шагами ходил по комнате.

«А! Уже готов к продаже!» — подумала Тамара, проходя через комнату, как будто она была пуста.

Заметив Тамару, молодой офицер быстро подошел к ней.

— Как? Разве вы уже уезжаете, баронесса! Ведь вы посаженная мать невесты, — сказал он, протягивая ей руку.

Тамара, казалось, не заметила этого жеста. Устремив на молодого человека взгляд ледяного презрения, она ответила ему:

— Да, я уезжаю. К тому же еще не решено, состоится ли свадьба.

С минуту лицо Поленова выражало нерешительность и разочарование, но, быстро овладев собой, он самодовольно сказал:

— Будьте покойны, состоится!

Гордая кровь Тамары взволновалась. С присущей ей в подобные минуты ядовитой жесткостью она ответила ему дрожащим голосом:

— Вы правы, милостивый государь, вам заплатят! И поистине, из-за громадной цены, даваемой Наташей за вашу уважаемую особу, вы были необыкновенно скромны, не запросив вдвое! Пораженная Ольга Петровна, может быть, и согласилась бы. Что же касается меня — я уезжаю! Мне противно присутствовать при этой позорной комедии. Кроме того, я не хочу быть посаженной матерью женщины, не уважающей себя даже настолько, чтобы выбросить вас за дверь.

Каким медным лбом ни обладал Поленов, он покраснел и взволновался от такого оскорбления. Тамара видела это и почувствовала внутреннее удовлетворение. Повернувшись к офицеру спиной, она вышла из комнаты и приказала отвезти себя к Кулибиной, которой и рассказала все происшедшее.

— Прошу тебя, Надюша, поезжай туда и замени меня. Не мешай свершиться великому счастью. У тебя нервы крепче, я же вынести это не могу. Они оба до такой степени противны мне, что я не в состоянии соблюсти по отношению к ним даже простой вежливости!

Надя рассмеялась до слез.

— Ах, Тамара! Ты неисправима. Самые обыкновенные вещи, совершающиеся ежедневно у всех на глазах, выводят тебя из терпения. Но успокойся, я поеду. Нельзя оставлять Наташу в таком затруднительном положении.

Магнус был сильно удивлен, увидев необыкновенное волнение жены, но, узнав причину столь раннего возвращения, с улыбкой сказал:

— Надя права. Ты напрасно волнуешься так, дорогая моя, и шумишь из-за пустяков. Ни для кого не новость, что женщины всегда спешат прикрыться чьим-нибудь именем, благодаря чему, при некоторой осторожности, могут пользоваться полной свободой. Мужчины же, как известно, очень дорого продают свою свободу… номинальную, конечно. На самом же деле они, женившись, нисколько не меняют своего образа жизни. Относительно Поленова я могу сообщить тебе причины, заставившие поступить так неделикатно. У него есть любовница, живущая с ним уже несколько лет. Эта особа, узнав о свадьбе, потребовала десять тысяч рублей, грозя в противном случае устроить публичный скандал. Что было делать Поленову, запутавшемуся кругом в долгах? Зная хорошо Наташу и будучи уверен, что она ни за что на свете не откажется от него, он настойчиво потребовал выдачи приданого. Таким способом он может устроить дело со своей любовницей и, кроме того, у него останется еще довольно солидная сумма, которая позволит расплатиться с долгами.

— Но откуда ты все это знаешь? — спросила удивленная Тамара.

— Мне это рассказал Арсений. Он знает всю скандальную хронику города! Ему даже случайно пришлось быть свидетелем бурной стычки между Поленовым и его красавицей, какой-то портнихой. Но забудем про этих людей. Переоденься скорее, дорогая моя, и приходи сюда. Я прочту тебе интересную статью в Revue des Deux-Mondes.

Впечатлительная натура Тамары испытала слишком сильное потрясение, чтобы к ней скоро вернулось хладнокровие. Целый день она думала и говорила только об утреннем инциденте и даже вечером, когда ложилась спать, мысль о Наташе и Поленове преследовала ее как тяжелый кошмар.

Находясь в неспокойном настроении и не будучи в состоянии заснуть, молодая женщина приказала подать себе книгу, присланную накануне графом Ружемоном. Когда она перевертывала страницы, из книги выпал листок бумаги. Думая, что это просто чья-нибудь закладка, Тамара хотела опять положить ее на место, как вдруг узнала знакомый почерк. Пробежав машинально письмо, она страшно покраснела. Это была записка Нади, подписанная полным именем. Тон этого послания не оставлял никакого сомнения в характере отношений, существовавших между Кулибиной и молодым дипломатом.

Раньше уже было упомянуто, каким образом граф Ружемон сделался постоянным посетителем дома Лилиенштернов. Тамара скоро заметила, что она лично служила приманкой для молодого человека. Непроницаемая преграда, которую она умела ставить между собой и окружавшими ее мужчинами, заставляла графа удерживаться от рискованного шага. Утомленный обществом неразвитых и нравственно распущенных женщин, Ружемон с жадностью искал общества Тамары, остроумный разговор которой часто заставлял его забывать время. В свою очередь, баронесса тоже любила беседовать с графом, считая его хорошо воспитанным и любезным человеком. Уверенная в самой себе, она забавлялась чувством, внушаемым ему. Небрежность, с которою он бросил такое компрометирующее женщину письмо, очень не понравилась ей, и она решила дать ему небольшой урок скромности. Как только ей удалось остаться наедине с графом в кабинете, Тамара подала ему книгу и сказала с многозначительной улыбкой: