– Нет, – говорит Белинда.

– О, туда стоит съездить, – продолжает Палома. – Там здорово.

***

А возле стола Кайл не упускает своего шанса. Не говоря ни слова, он берет Мэри за руку и молча ведет ее через толпу, сквозь пелену жары и дыма. Он отводит ее за тент с кубками, находит там молодой дуб и прижимает ее к нему. Он начинает целовать ее. Словно умирающий от голода человек, он водит губами по всему ее лицу и пожирает ее рот, ее щеки и глаза, покрывая их голодными поцелуями. Его руки сомкнуты вокруг ее талии. Тонкие пальцы Кайла начинают скользить под ее майкой, задирая ее над грудью, к плечам. Он запускает руки под ее лифчик и сжимает ее грудь, зарывается головой между грудями и проводит там языком, стремясь попробовать на вкус каждый дюйм ее тела. Мэри едва дышит. Голова ее откинута назад и прижата к стволу дерева. Ее глаза закрыты, рот приоткрыт от наслаждения; она проводит кончиком языка по верхней губе.

– Кайл, – шепчет она.

– Мэри, – он снова целует ее пухлые губы, – я больше не могу без тебя. – Он прислоняется лбом к ее лбу, проводит по ее губам большим пальцем. – Уйдем со мной, – говорит он, сжимая обеими руками ее подбородок и пристально глядя ей в глаза.

– Я все для тебя сделаю, – отвечает она.

– Тогда давай уйдем, – говорит он, и его темные глаза блестят от возбуждения и дерзости. – Оставим их обеих, с их мелкими дрязгами и дурацкой местечковой борьбой за лидерство! Убежим вместе!

– Я не могу, – говорит Мэри, отталкивая его.

– Ты можешь. – Он снова целует ее. – Ты все можешь, если я рядом. – Он еще раз целует ее. – Все.

– Боже, Кайл, – она проводит рукой по его курчавым волосам, – я почти верю тебе.

– Ты должна мне верить, – заявляет он со всей уверенностью молодости. – Я люблю тебя. Это так просто. Я люблю тебя. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива.

– Что ты… – переспрашивает Мэри, рот ее пересох, губы полуоткрыты.

– Я люблю тебя, – снова говорит он, и широкая улыбка освещает его красивое лицо. Она улыбается. Ее лицо пылает. – Конечно, я люблю тебя, – повторяет он снова.

– Никто мне раньше этого не говорил. – Ее глаза наполняются слезами.

– Ну что ты, – говорит он, целуя ее веки. – Не грусти.

– Я не грущу, – отвечает она. – Ты делаешь меня самой счастливой на свете.

– Давай убежим. – Он хватает ее за руку.

– Я не могу.

– Ты можешь, – настаивает он.

– Мы не можем, – отвечает она. – Давай вернемся, пока никто не заметил нашего отсутствия. – Она поправляет майку и заправляет волосы за уши.

– Я никогда не отпущу тебя, ты знаешь это? – говорит Кайл. – Нам суждено быть вместе. Я знал это с первого раза, как увидел тебя, стоящую возле дома и машущую рукой, в одном белье. Я подумал тогда, что ты самое пленительное существо, которое я когда-либо видел.

– В длинной майке и белье, – поправляет она.

– О, я знаю, – ухмыляется он. – Я такой проказник.

– Да, ужасный проказник, – говорит она, грозя пальчиком.

– Хорошее замечание, – бормочет он, беря ее за руки и снова целуя. – Я правда люблю тебя, Мэри, никогда не забывай этого.

Мэри улыбается и целует его в ответ.

Они пробираются обратно к столу сквозь толпу, никуда не спеша. Их шаги медленны, они крепко держат друг друга за руки. И только подходя к красно-белой, похожей на шахматную доску скатерти, они разделяются и возвращаются к столу с разных сторон, причем Кайл выжидает пару минут, прежде чем приблизиться.

– А, вот она, Белинда, – говорит Барбара, завидев Мэри. – А мы уж собирались послать отряд на поиски тебя, Мэри!

– Прошу прощения. – Мэри садится рядом с матерью. – Я ходила в уборную, а там была жуткая очередь.

– Правда? – спрашивает Палома. – Все было нормально, когда я ходила туда пару минут назад. Вообще никого.

– Ну, ты, видимо, пропустила основную толкучку.

Мэри чувствует на своей коже запах лимонного лосьона после бритья – запах Кайла.

– Надеюсь, ты не разговаривала с Кайлом, – шипит Белинда одним углом рта. – Ты знаешь, как меня это злит. И по-моему, тебе не нравится, когда я в таком настроении.

– Нет, – отвечает Мэри, поигрывая ножом и вилкой.

– А! Кайл, – говорит Лорен. – Полагаю, ты тоже был в ванной комнате?

– Что ? – спрашивает Кайл, очень хорошо разыгрывая изумление. – Нет, я ходил осмотреться. Стол Бьянки – вон там. – Он указывает в нужном направлении. – Те ребята, что владеют супермаркетом, – за другим столом. Здесь вся деревня да еще сотня или около того людей, которых я никогда прежде не видел.

– Очень похоже на твою вечеринку, – смеется Белинда через стол.

– Я вижу, ты принесла с собой свою собственную еду для пикника, – говорит Лорен. – Боишься, что кто-нибудь отравит тебя после вчерашнего?

– Вообще-то нет, – улыбается Белинда. – Мне захотелось чего-нибудь настоящего, rustica и tuscano на этой festa, а, увидев все эти австралийские деликатесы… – квохчет она, пытаясь вызвать к себе симпатию на другом конце стола.

– Еда на столе! – объявляет Палома, с высоты опуская на стол два белых блюда. – Здесь ягненок, замаринованный на ночь с розмарином и чесноком и приготовленный в собственном соку, – указывает она, – а это – запеченные овощи. У нас еще готовится курица с лимоном и чили. Налетайте, пока горячее.

– Ага, – соглашается Джекви, стоящая возле барбекю; теперь видно, как она вспотела. – Ешьте!

– Ну, полагаю, я лучше достану мою rustica еду для пикника. – Белинда пытается удержать внезапный поток слюны во рту. Она нагибается, подбирает свою корзину и снимает белое полотенце. Каждое блюдо отдельно завернуто в серебряную фольгу. – Мм… – говорит Белинда, разворачивая шесть персиков. – Пальчики оближешь. – Затем на столе появляется большой серебристый сверток. – О-о! – говорит она с воодушевлением. – Бобы. – Она выкладывает горсть себе на тарелку и достает небольшую упаковку. Открывает. Там что-то белое, твердое и квадратное. – Интересно.

– О Боже! – говорит Кайл через стол. – Мне кажется, это lardo 130.

– Lardo? – повторяет Белинда.

– Да, знаете, копченый свиной жир. Не могу поверить, что вы это едите! Вы сами приготовили еду для пикника?

– Конечно, сама! – лжет Белинда, открывая еще один сверток с бутербродами. – Бутерброды, – говорит она. – С… – Она засовывает свой нос между ломтями чиабатты. – Гм…

– Lamperdotto, – определяет Кайл, вглядываясь. – С рубцом, – переводит он.

– М-м, очень rustico, – улыбается Лорен, отрезая тонкий ломтик ягнятины и отправляя его в рот. – Приятного аппетита.

– Спасибо. – Белинда откусывает от бутерброда с рубцом, запивая его большим количеством вина. Она прожевывает кусок и едва его проглатывает. – Смотрите, – добавляет она, и в глазах ее стоят слезы; она забывает, что не следует удивляться еде, которую сама приготовила. – Маленький кусочек сыра.

– Аппетитный, – отзывается Лорен.

– Хочешь немного мамочкиной еды? – спрашивает Белинда у Мэри с мольбой в глазах.

– Я попробую и того и другого, – говорит Мэри. – Но пожалуй, от рубца откажусь.

– Кто-то сказал «рубец»? – спрашивает Дерек, поднимая голову от тарелки; рот его полон мяса.

– Белинда ест бутерброды с рубцом, – сообщает Лорен, отрезая ломтик запеченного баклажана.

– Какая вкуснятина! Я сто лет такого не ел. Можно мне кусочек?

– Дерек, ну конечно, – говорит Белинда, передавая ему бутерброды с рубцом. – Я приготовила их специально для тебя.

– О, фантастика! – говорит он, отодвигая ягненка в сторону. – Как будто все вернулось. Мое детство в Манчестере. О, спасибо! – Он откусывает большой кусок. – Мм… – говорит он, глядя в тарелку Белинде. – А это сало?

– Да, – говорит Белинда.

– А можно мне?

– Конечно, Дерек, бери, дорогой.

– О, Контесса, – он расплывается в улыбке, – этой требухой ты меня прямо-таки избалуешь.

– Ты его завоевала, – объявляет Барбара. – Он любит жирное, этот мужчина. Такая еда напоминает ему о бутербродах с коровьими потрохами, которые готовила ему его мамочка.

– Мм! – Дерек сияет.

Покуда вкусовые бугорки на языке Дерека танцуют свой танец на Аллее Памяти, все остальные наслаждаются совсем иными блюдами, приготовленными австралийскими девушками. Все – кроме Мэри, которая не может есть, и Лорен, которая ест очень мало. Мэри слишком напряжена, чтобы думать о ягненке или о палочках из лосося с имбирем. Кайл сидит напротив нее. Он только что сказал, что любит ее. И предложил сбежать вместе с ним. Она едва сдерживается, чтобы не закричать от счастья. Пикник еще никогда не казался ей таким долгим, таким скучным, таким затянувшимся.

Проведя некоторое своеобразное расследование, Лорен выяснила одну из главных причин, почему Белинда приходила последней в соревнованиях по катанию сыра: она пила слишком много вина и слишком много ела перед гонкой. Чтобы повысить свои шансы на победу, Лорен воздерживается и от того и от другого.

Тем временем остальные не отказывают себе в удовольствии. Дерек поглощает второй бутерброд с рубцом. Хоуард, оправившись после Белиндиного едкого замечания насчет алкоголя, быстро расправляется с бутылкой вина. Палома пьет уже четвертый стакан, Дюран и Джэнет – по третьему. Джекви пытается остановиться, но безуспешно: ведь у нее совсем пересохло во рту, пока она готовила у костра. А Кайл так возбужден тем, что наконец признался Мэри в любви, что едва может сдержать улыбку и постоянно потягивает свое вино.

Как раз когда все готовы откинуться на спинки своих стульев и позволить еде перевариться, громкоговоритель объявляет о начале соревнований по катанию сыра. Лорен встает и начинает расправлять плечи и расслаблять ноги, разминая их.

Дерек под впечатлением.

– Браво!

– Давай, Лорен, давай, Лорен! – кричат австралийки.

Все встают и идут к линии финиша, расположенной непосредственно перед церковью. По краям шоссе уже выстроились толпы итальянцев, которые плотно забили места для зрителей в ожидании начала соревнований.

Первыми соревнуются дети. Шесть мальчиков встают в ряд на вершине холма, у каждого в ногах – круг сыра размером с его голову. Пожилой мужчина, владелец кафе на дороге в Серрано, проходит вдоль линии, проверяя каждый сыр. Он одет в черную куртку, черные брюки и белую рубашку, вокруг талии на манер кушака повязан итальянский флаг. Он очень серьезно относится к своей работе. И мальчики, кажется, тоже. Им от восьми до одиннадцати лет; на лицах написана решимость, темные глаза устремлены на дорогу. Их родители уже выкрикивают ободряющие слова. Пожилой мужчина что-то бормочет. Дети хватаются за свои круги сыра. Потом внезапно, без какого-либо знака, они бросаются бежать. Один немедленно закатывает свой сыр за край шоссе, и его дисквалифицируют. Лицо мальчика становится пунцовым: он пытается не зареветь. Другой падает, ударившись коленом о белый камень шоссе. Остальные четверо продолжают бежать вниз по склону холма. Еще один ребенок заходит за край дороги. Сыр падает набок. Наконец в гонке остаются только два мальчика. Техника ведения этого соревнования довольно сложна: нужно толкать сыр вперед так, чтобы он катился прямо и не снижал скорости. Вскоре все заканчивается: старший из двух мальчиков, более высокий и более опытный, первым пересекает линию финиша. Один сектор толпы взрывается приветственными криками. Семейство Бьянки присоединяется к воплям: это их родственник из соседней долины. Повсюду – радостные возгласы, аплодисменты и поздравления. Мальчика поднимают в воздух и передают с рук на руки.

Следующими соревнуются трое старых мужчин: их круги сыра вдвое больше, чем у детей. Все они одеты в черные брюки с раздутыми штанинами, напоминающими стволы оливковых деревьев, только рубашки разные: у одного – белая, у другого – темно-бордовая, у третьего – светло-фисташковая. Они начинают гонку медленным шагом, с достоинством. Сыры катятся ровно, а они трусят позади, держа их перпендикулярно дороге. Толпа громко кричит и неистовствует, подбадривая стариков. Те бегут «ноздря в ноздрю». Между ними трудно выбрать победителя. Потом вдруг мужчина в фисташковой рубашке теряет управление своим сыром, и тот катится в направлении мужчины в темно-бордовой рубашке. Сыр фисташкового сталкивается с сыром темно-бордового, и оба они укатываются за край шоссе, после чего следует немедленная дисквалификация. Пока мужчина в белой рубашке грациозно пересекает линию финиша, чтобы заявить о своем праве на победу, эти двое все стоят на склоне холма, злобно крича друг на друга и толкаясь.

Наконец настает очередь Лорен – приходит время главной гонки. Здесь больше участников, и ясно, что соревнование будет напряженным. Рядом с ней стоят Джанфранко и Марко Бьянки, натирая ладонями свои большие круги сыра, чтобы они катились более гладко и ровно. Другие мужчины, видимо, прибыли из окрестных деревень. Все они профессиональные кататели сыра: вокруг пояса у них повязаны разноцветные кушаки, а дома хранятся коллекции серебряных статуэток.