«Ладно, спи»
Заказываю такси и стою у вокзала, покачивая чемодан на ноге. Может, остановиться в гостинице, всё обдумать, а потом уже нагрянуть к ним? Или лучше сначала позвонить и сообщить, что я приехала? Да, точно, так и сделаю. Остановлюсь в гостинице и сообщу Максу, что я в Анапе. Проездом. И посмотрю, что он скажет.
Забираюсь в такси и вымученным голосом называю адрес дома Людмилы Михайловны.
Не позволяю себе струсить.
— Вам плохо? — спрашивает таксист, заметив страдальческое выражение моего лица.
— Нет. Наоборот, мне хорошо. Но бывает так, что «хорошо» пугает тебя намного больше, чем «плохо».
— Эээ, — таксист непонимающе хмурится и включает радио погромче, чтобы я не стала развивать излишне философскую тему.
Останавливаю такси посередине их улицы, не доезжая до дома 65, расплачиваюсь и сажусь на чемодан в ожидании вдохновения. Нужно собраться с силами и просто войти в их дом. Постучаться, поздороваться — и всё.
Сказать: «Макс, я приехала к тебе. Если я всё ещё тебе нужна, то хочу, чтобы ты знал, что…»
Нет, это слишком витиевато и многословно. Слишком много воды — если, то, чтобы, что… плохо.
«Макс, я хочу за тебя держаться».
Нет, этого мало, он захочет больше.
«Можно я останусь у тебя?»
Слишком завуалированно.
Не говорить же что-то примитивное и книжно-романтичное типа «Я не могу без тебя» или «Я люблю тебя больше жизни».
Взвыв от отчаяния, я вцепилась в волосы, и тут завибрировал мой телефон.
«Я проснулся тебе что скучно чтоли»
«Ага»
«Купи игровую приставку»
«Ты позавтракал?»
«Бабушка заставила»
Господи, как я умудрилась забыть, что Людмила Михайловна вернулась домой?! Думала, что меня встретят Дима с Максом, а ведь это — дом чужой мне женщины.
Встаю, судорожно хватаю чемодан и волоку его за собой прочь от их дома. С какой стати я заявлюсь к ним без приглашения, да ещё и не предупредив Макса?
Захотелось обернуться невидимкой или хотя бы спрятаться в кустах в ожидании такси. Надо было поехать в гостиницу, так нет же, я решила испытать себя, чтобы доказать, что могу решиться. Хватаю телефон, чтобы снова вызвать такси, и вижу ещё с десяток сообщений от Димы. Что-то про хлопья и кефир, а потом неожиданное:
«Чай будешь?»
Смотрю на телефон, и мне кажется, что из него исходит детская улыбка.
Колеблюсь ровно три секунды.
«Буду»
«Тогда хватит бегать по улице нафиг заходи на кухню я на улицу не понесу»
«Откуда ты знаешь что я здесь»
От смущения я и сама забыла про пунктуацию.
«Соседка бабушке позвонила ты перед её домом бегаешь с чемоданом и она тебя узнала»
Открываю калитку и иду к дому. Тело, как сжатая пружина, — того и гляди выстрелит. Вот-вот сорвусь и уеду неизвестно куда. Боюсь счастья. Нормальным людям этого не понять, но поверьте на слово.
Если Макс дома, я не знаю, что сказать. Если его нет — ещё хуже. Если Дима с бабушкой начнут расспрашивать меня, что и как, и звонить Максу на работу, я не выдержу. Сбегу.
Получается, что я сбегу в любом случае, так может, лучше сразу?..
Запретив себе паниковать, я подняла чемодан и стала на первую ступеньку. Людмила Михайловна открыла дверь и, улыбнувшись, пригласила меня в дом.
— Вы уж простите, Лара, что Дима вас не встречает, но я запретила ему выходить из-за стола, пока он не допьёт кефир. Он при вас что пил?
— Эээ… — мысли не успевали перестроиться с паники на бытовую тему, — молоко, воду и лимонад.
— То был июль, а теперь скоро осень, и нужно пить кефир. Лара, вы пьёте кефир?
— Ммм… иногда.
Заходим на кухню, и я вижу обиженное лицо Димы с кефирными усами.
— Кефир — гадостная гадость, — говорит он. — Привет, Лара.
— Вы завтракали? — интересуется Людмила Михайловна, заваривает чай и ставит передо мной кружку. Я замечаю, что она выбрала именно ту, которой я пользовалась, пока жила в их доме. Предчувствую панику, но меня захлёстывает неожиданное тепло.
— Да. Нет. Немного.
— Заставь её пить кефир, — коварно хихикает Дима, и я изучаю его, не скрывая удивления. Я ожидала, что он завизжит, повиснет на моей шее, а он ведёт себя так, словно мы видимся каждый день. — На самокате поедем? — спрашивает он, болтая ногами. Будто мы расстались вчера вечером.
— Никуда вы не поедете! — Людмила Михайловна ставит передо мной тарелку со свежими рогаликами. — Ларе нужно отдохнуть с дороги, а ты так и будешь нянчиться с кефиром до полудня.
Димка залпом допивает кефир и, вытерев ладонью губы, выдаёт капризное «бееееееее».
— Молодец! — говорит Людмила Михайловна голосом опытной учительницы. — А вы, Лара, кушайте скорее, не давайте рогаликам остыть.
Я послушно откусываю хрустящую булочку, от волнения не ощущая вкуса. Дима радостно хихикает и хлопает меня по плечу.
— Тебе хана, бабуля занялась твоим воспитанием!
— Следи за своей речью, Дмитрий! — Строгий взгляд поверх очков — и Дима прижимается ко мне боком и закатывает глаза.
— Как вы себя чувствуете, Людмила Михайловна? — Этот вопрос — мой первый весомый вклад в нашу беседу.
— Отменно! Честное слово, отменно. Этот инфаркт прошёл намного легче прошлых. Сплошное везение. Чувствую себя бодрее, чем в пятьдесят лет. Но не станем больше говорить о здоровье, Лара, эту тему в нашем доме не любят. Ваша комната убрана, так что можете отдохнуть после завтрака. Не позволяйте этому хулигану вытащить вас на улицу.
— Позволяйте-позволяйте-позволяйте, — тараторит Дима.
— В одиннадцать утра мне нужно к врачу, и я собиралась оставить Диму одного. Если вы за ним проследите, мне будет намного спокойнее. — Взгляд поверх очков, теперь уже на меня — и я поневоле вытягиваюсь по струнке.
— Я… да, конечно, я останусь с Димой.
— Самокат-самокат-самокат, — всё ещё тараторит тот, весело барабаня ногами по ножке стола.
— Вы не возражаете, если мы с Димой покатаемся на самокате? — на всякий случай проверила я.
— Как вам будет угодно, Лара. Чувствуйте себя, как дома.
Дима шикнул на бабушку и замолчал, бросив на меня затравленный взгляд.
Людмила Михайловна обернулась, комкая в руках клетчатое синее полотенце. Очки сползли на кончик носа, и, казалось, расфокусированный взгляд испытывал меня. Знать бы, что здесь происходит.
— Не мучай Лару, Дмитрий. Она только что приехала, ей нужно отдохнуть.
— Извини, Лара, — насупившись, сказал мой приятель, царапая стол. — Не буду тебе надоедать.
Я не стала распаковывать вещи. Приняла душ и села на кровать, пытаясь переварить происходящее. Макса дома нет. и никто его даже не упомянул. Меня приняли обратно, как будто я не уезжала, как будто Людмила Михайловна знает меня уже много лет. Дима, который до этого ни разу не извинялся, нервничает, словно боится наказания. И шикает на бабушку, предложившую мне чувствовать себя, как дома.
В дверь поскреблись. Прислонившись к косяку, Дима посмотрел на меня исподлобья. Семейный взгляд Островских, не иначе.
— Ты не обиделась, что я заставляю тебя кататься на самокате?
— Нет, конечно. Сейчас найду кеды и поедем.
— А отдохнуть не хочешь?
— Я уже отдохнула. Дима, что происходит? С чего ты вдруг такой вежливый? Отступив в коридор, он поскрёб ногтем зажившую ссадину на коленке.
— Никакой я не вежливый. Если ты готова, то поехали.
— Слушай, а где Макс?
— На работе.
Хочу спросить многое, но не знаю, как. Не станешь ведь допытываться у ребёнка, помнит ли меня его дядя и будет ли рад моему приезду.
Мы сделали пару кругов по парку, перекусили, потом сели в тени, глядя на море. За прошедшие недели оно потемнело, волны отяжелели, как будто носили в себе память оживлённого лета.
— Бабушка зря сказала, чтобы ты чувствовала себя как дома, — сказал Дима, избегая моего взгляда.
Эти слова ошпарили.
— Если хочешь, я перееду в гостиницу. — Онемевшие губы растянулись в улыбку, не выдавая истинных эмоций.
Дима дёрнул головой, удивлённо хлопая глазами.
— Ты что, нет, зачем тебе в гостиницу? Просто я не хочу, чтобы ты… ну, сама знаешь… испугалась.
— Чего испугалась?
Что бы ни происходило в этой семье, я совершенно ничего не понимаю.
— Не знаю, чего. Всего, — вздохнул Дима. — Ты трусиха. Максик сказал, чтобы мы тебя не спугнули, а бабушка сразу ляпнула, чтобы ты чувствовала себя, как дома. Да ещё и я к тебе приставал.
Так. Минуточку. Макс сказал ЧТО?
— Мы не хотим тебя спугнуть, Лара.
— Спугнуть?? Я что, бабочка?
Дима фыркнул в ладошку и прикрыл глаза.
— Твоя дядя знал, что я приеду?
Дима кивнул и уткнулся взглядом в землю, ковыряясь в ней пальцем.
— Да. Максик сказал, что ты к нам вернёшься, но тебе будет непросто, и чтобы мы постарались тебя не спугнуть. А теперь мне влетит за то, что я проболтался.
— Не влетит, я тебя не выдам. — Осторожно прикоснувшись к его плечу, я подвигала кончиками пальцев, предлагая крохотную ласку. Дима подался ближе, усиливая контакт, но всё ещё глядя в землю. — С чего Макс решил, что меня можно спугнуть?
Дима пожал плечами и шмыгнул носом.
— Счастье легко спугнуть, — пробормотал он себе под нос.
Откуда ребёнку известны такие откровения?
— Нет, Дима, это не так. Счастье спугнуть нельзя. Если оно твоё, то обязательно вернётся.
— Это не мои слова, а Макса. Он имел в виду тебя.
Макс назвал меня счастьем.
Меня. Счастьем.
Он знал, что я вернусь.
Он всё обо мне знает, он чувствует меня издалека.
— Дыши, Лара! — засмеялся Дима, бросив в меня комочком земли.
— Макс меня ждал? — не выдержала я.
— А ты как думаешь? — Повернувшись ко мне, Дима убрал чёлку со лба, оставляя над бровью грязный след. — Пар, ты ведь не обидишь его, а? Максу было очень плохо, когда ты уехала. Раз уж вернулась, то останешься?
Я боялась, что разговор с Максом покажется мне сложным. Забыла, что объясняться с Димой в сотни раз труднее.
— Это зависит от твоего дяди. — Морщусь, так как понимаю, что этим ответом задала ему очередной вопрос. Надеюсь, что Дима не подумает, что я пытаюсь выпытать у него информацию о планах Макса.
Не подумал.
— Я видел твой чемодан, ты привезла очень мало вещей. — Дима обиженно отвернулся, заподозрив, что я его обманываю.
— Остальное выбросила или отдала в благотворительный магазин.
Как сказала, так и пожалела. Лицо Димы тут же просветлело, и он вскочил на ноги, словно собираясь бежать домой и сообщить Максу радостную новость.
— Совсем всё выбросила? А квартира как?
— Я её снимала.
— А работа?
— Уволилась.
Морщусь всё сильнее, ибо, сама того не желая, раздаю обещания, даже не поговорив с Максом.
— Не бойся, я Максу не скажу. Клянусь! — торжественно восклицает Дима, приложив руку к груди. — Пусть помучается, а то он заставляет меня готовиться к школе. Как придёт домой, увидит твой чемодан и пусть гадает, надолго ли ты приехала.
Довольно потирая руки, Дима подмигнул, и я постаралась улыбнуться в ответ, хотя настроение у меня было отнюдь не светлое.
Мы вернулись в час дня, и к тому времени Макс уже сидел на кухне и выслушивал нотацию Людмилы Михайловны. О кефире, конечно, о чём же ещё. Когда мы зашли на кухню, разговор затих. Оборвался на полуслове. Макс смотрел на меня, сжимая в руке стакан.
— А я уж, было, начала гадать, куда вы заехали, — жизнерадостно сообщила Людмила Михайловна. — Дмитрий, тебе следует привести себя в порядок. Пойдём!
— Но я…
— Ты похож на поросёнка!
На разделочной доске осталась нарезанная морковка, а значит, нам с Максом предоставили возможность поговорить наедине.
Иногда мне по привычке хочется его ненавидеть. Например, сейчас, когда он молчит и сосредоточенно смотрит в окно, ожидая от меня слов. СЛОВ. Больших, значительных, которые всё исправят и объяснят. Которые пообещают будущее, которое ему нужно.
Если он действительно меня любит, то не должен ожидать от меня невозможного. Само появление в его доме стоило мне…
Я не успела накрутить эмоции на пружину моего страха. Макс распустил их одной фразой.
— Ты и сама похожа на поросёнка.
Похожа, соглашусь. Взмокшая, с грязными коленями и ладонями.
— Мы с Димой заигрались на детской площадке.
Мазнув по мне взглядом, Макс поднялся и стянул с доски пару кружочков морковки. Почему он избегает моего взгляда?
"Тот, кто меня разрушил" отзывы
Отзывы читателей о книге "Тот, кто меня разрушил". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Тот, кто меня разрушил" друзьям в соцсетях.