Она судорожно прижимала пальцы к его шее, пытаясь уловить хоть какое-то биение сердца, и, ничего не нащупав, кинулась расстегивать доисторический брезентовый плащ и плотную кожаную безрукавку с овечьим мехом внутри, подвинула его поудобней, запрокинув голову назад, и принялась делать искусственное дыхание.

Пять нажатий на грудину – вдох рот в рот!

Давай! Заводись! Раз-два-три-четыре-пять! Вдох!

Еще раз! Раз-два-три-четыре-пять! Вдох! Заводись!!

Следы, что она оставила, и читать не требовалось – прямо красная ковровая дорожка с пояснениями всех действий дамочки.

Тимофей поразился: шла она в очень хорошем темпе и преодолевала препятствия практически без остановки – спортсменка, что ли? Что за тетка-то вообще? Вот тебе и преподаватель университета! Он как-то совершенно забыл спросить, а сколько лет этой руководительнице. Ну, то, что она легкая и небольшая – это он по следам еще там, у Бараньего Лба, прочитал, а вот какого женщина возраста, не поинтересовался.

Да уж, упущение. Вот что значит почувствовал себя в отпуске. Расслабился.

Он потратил минут пятнадцать, внимательно рассматривая то место на берегу и в воде, где она копошилась то с одной стороны валуна, то со второй. Видимо, вот тут прибило тело бывшего егеря, и женщина старалась до него дотянуться. Но его сорвало и опять понесло вниз.

И чем дольше он шел, тем все больше поражался этой женщине, проникаясь настоящим уважением – видно же, что уже еле двигается, да и любой другой неподготовленный человек выдохся бы и сломался уже давно, а она упорная – прет и прет вперед, не останавливается, хоть еле ноги переставляет, да еще и рюкзак на себе тащит, не бросает.

А ближе к вечеру Тим увидел пляжик у красивейшего заливчика и какие-то разложенные на камнях на берегу вещи.

Подойдя ближе, он встал за деревом, присматриваясь к обстановке. В левой части пляжа лежал мощный комель с частью корня некогда большого дерева, неизвестно как оказавшийся здесь, скорее всего, занесенный во время большого половодья. Возле него, сидя на корточках спиной к Тиму, копошилась с чем-то женщина, одетая только в белое белье и короткую майку до трусиков.

Тимофей сделал несколько бесшумных шагов к ней, пытаясь разобрать детали в стремительно опускающихся сумерках, присмотрелся, подумал и сделал еще один шаг, намеренно прогремев галькой, выдавая таким образом свое присутствие.

Услышав шум, незнакомка резко поднялась и развернулась к нему лицом, и Саргин обалдел! Он вобрал, оценил и принял мгновенно всю информацию, что увидел в пару секунд, – как она поднимается, одновременно разворачиваясь на пятке, по пути этого движения подхватывает лежавший рядом на гальке пистолет и, уже заканчивая разворот, доводит руку и сразу же занимает позицию профессионального стрелка – корпус чуть повернут плечом вперед, в правой руке оружие, левая ладонь поддерживает ее снизу, голова немного набок. И, встав в стойку готовности к стрельбе, без размышлений и сомнений она сняла оружие с предохранителя.

И только после этого переместилась, сделав шаг вправо и прикрывая таким образом собой лежавшее темной бесформенной кучей тело человека.

А еще он успел заметить, что белье у нее грамотное – хорошей спортивной фирмы, хлопок с эластиком, никаких стрингов и кружев неуместных, без швов и застежек, сплошное, как раз для длительных переходов, чтобы не терло, не жало и держало нужную температуру.

И вот только теперь Саргин обратил внимание, что перед ним совсем молоденькая девушка. И очень симпатичная. Так! И с хорошей фигурой. Та-а-ак! И с длинными темными волосами, небрежно закрепленными узлом на затылке. Несколько прядей, выбившись из прически, свисали по бокам ее лица. Еще больше. Та-а-ак! А еще это чертово белое белье слишком ладно на ней сидело, особенно в районе ее высокой потрясающей груди, и просто слепило глаза во все сгущающихся сумерках.

– Вы кто? – напористо-предупреждающе спросила она. – Что вам надо?

– Тимофей Саргин, – тут же отрапортовал он. – Друг Василия Трофимовича, он наверняка вам про меня говорил.

– Я вас не знаю, а представиться можно как угодно! – не меняя позы, отметила очевидный факт девушка.

Он смотрел ей в лицо и отчетливо понимал, что эта выстрелит, что у нее хватит и силы духа, и характера, и решимости, чтобы выстрелить не задумываясь, если она почувствует настоящую угрозу.

«Ни фига себе дамочка!» – вообще-то восхитился он.

– И как доказать вам, что я – это я? – без всяких интонаций очень ровно спросил Тимофей, чтобы не раздражать напряженную женщину.

– Как называли вашего интенданта, когда вы служили вместе? – подумав, спросила девушка.

– Это закрытая информация, – быстро ответил Тимофей.

– Считайте, что у меня есть допуск, – без тени намека на шутку сказала она, слегка покачав дулом пистолета.

– Знаете, – спокойно заметил Саргин, чуть улыбнувшись, – разговаривать с человеком, направляющим на вас пистолет, сложно, такое ощущение, что он может не дослушать.

– Если вы действительно тот, кем представились, то, думаю, вам это известно лучше всех, – отрезала она и более нервно напомнила: – Вы отнимаете у меня драгоценное время!

– Карась, – назвал Тим кличку интенданта. – Его звали Карась.

– Дата второго рождения Славина? – быстро задала она следующий вопрос.

– Двадцать пятое декабря, – так же быстро ответил он.

– Хорошо. – Девушка перевела пальцем предохранитель назад и опустила руки. – Как вы здесь оказались?

– Искал, – пожал плечами Саргин, медленно направляясь к ней, и утвердил, заглянув через плечо за ее спину: – Вы его вытащили.

– Да, – устало кивнула девушка и вдруг сосредоточилась вся, словно собралась непонятно откуда взявшимся остатком сил. – Там моих ребят захватили. Им помощь нужна.

– Все в порядке, Степанида, – ровным, успокаивающим тоном уверил Тимофей. – Бандитов повязали, ребят освободили.

– Хорошо. – Она словно сдулась вся на этом одном слове, как проткнутый надувной шарик.

– Как вы его сюда-то от реки дотащили? – искренне поразился Тимофей.

– Не знаю, не помню, – покрутила она головой, продолжая стоять в той же позе с опущенными бессильно руками. – Сознание теряла.

И тут он понял и наконец разглядел, что она смертельно измотана и ни на каких уже пределах и адреналинах и вторых-третьих дыханиях – все эти резервы уже давно ею пройдены и вычерпаны, и как она еще умудряется держаться и разговаривать, непонятно! Откуда у нее взялись силы подскочить, развернуться стремительно и держать его на мушке – вообще невозможный запредел какой-то!

Саргин осторожно забрал из руки девушки пистолет и засунул его себе за пояс брюк, быстро скинул свой рюкзак, опустил на землю, присел на одно колено, открыл, покопался в нем, достал специальное термоодеяло, с виду напоминавшее большущий кусок позолоченной фольги, такие используют спасатели для обогрева пострадавших, поднялся, закутал ее, совершенно безвольную, и, поддерживая под локоток, усадил на свой рюкзак.

– Он жив? – спросил Тимофей.

– Да, – кивнула она и улыбнулась измученной, но счастливой улыбкой.


Она все делала и делала массаж сердца и искусственное дыхание, отказываясь сдаваться и принимать мысль, что все это уже бесполезно и поздно и ничего уже не исправить, когда почувствовала, что больше просто не в силах и сейчас ляжет рядом и умрет вместе с ним, и ее накрыло такой волной ярости, что, разозлившись ужасно, от полного отчаяния и безысходности, Степанида с силой ударила кулаком в грудину Михаила Евгеньевича, как учили на курсах спасения…

И он завелся!!

Закашлявшись надсадно, так, что плюхнула вода из горла, дядя Миша захрипел совершенно страшно, и она подскочила, перевернула его на бок, надавив на живот, помогая избавиться от воды в легких.

А потом Стеша почему-то решила, что надо непременно оттащить его от воды – когда принимала это решение, еще отдавала себе отчет почему, а когда принялась осуществлять, уже ничего не знала, думать не могла и не понимала, что делает.

В прострации какой-то находилась.

Стеша присмотрела огромный корень дерева с частью ствола и наметила его местом их стоянки, взялась за воротник плаща дяди Миши, уперлась пятками в гальку и принялась тащить на себя. Он даже помогал какое-то время, отталкивался левой ногой и локтем правой руки. Видимо, от перегруза Степанида впадала временами в помутнение разума, потому что и на самом деле не помнила, как дотащила его и умудрилась уложить под деревом.

Очнулась она от того, что ужасно замерзла и ее колотило крупной дрожью. И обнаружила, что сидит скорчившись в три погибели, уткнувшись лбом в бок Михаила Евгеньевича, и сообразила, что уже близится вечер, Куликов без сознания, и они оба в абсолютно промокших вещах. Если не предпринять что-то, то можно просто тихо умереть от переохлаждения.

Как она смогла подняться и раздеться до белья, Стеша не помнила, периодически проваливаясь в беспамятство, но смогла. И вещи разложила на теплых, еще прогретых солнцем за день больших камнях, разбросанных среди гальки, чтобы хоть немного просушились. А когда раскладывала, подумала, что вообще-то к ним сюда выйти может любое животное и человек с неизвестными намерениями, и достала из рюкзака пистолет.

Эти мысли и действия она еще помнила, а потом взялась раздевать Михаила Евгеньевича, расстегнула байковую рубашку и рукава на ней и одновременно с плащом, тяжеленной, напитавшейся воды безрукавкой все вместе стянула с него, перекатывая тяжелое бесчувственное тело с боку на бок.

И теперь надо было срочно снять майку, сапоги и брюки и, наконец, обследовать и понять, какие у него травмы и переломы.

И в это момент появился Саргин.

– Я так и не успела его обследовать, – медленно выговаривала Стеша слова, справляясь с безмерной усталостью.

– Я посмотрю, вы не волнуйтесь, Степанида, – ответил он таким тоном, каким обычно разговаривают с тяжелобольными или дебиловатыми людьми, и спросил, как у ребенка: – Посидите здесь чуть-чуть? Я сейчас костер сделаю и чаю согрею. Хорошо? Вам обязательно чаю надо выпить горячего.

Она кивнула и поплотнее укуталась «фольговым» одеялом.

– Вот и хорошо, – порадовался Саргин и осторожно погладил ее по голове, тоже как малое дитя.

И в следующую секунду развил невероятно бурную деятельность. Но Степанида практически ничего этого не видела и не понимала, что происходит, она, словно исчерпав все возможные и невозможные резервы, впала в некое полусознательное состояние, переложив всю ответственность на этого незнакомого мужчину. Она сидела, просто стараясь не заснуть и не упасть.

Он собрал сухой плавник по берегу, очень быстро и умело развел костер, соорудил над ним палку на рогатках, сразу же пристроив туда котелок, который достал из ее рюкзака. Пока вода закипала, Тимофей, разобрав все содержимое Стешеного рюкзака, вытащил оттуда легкую, практически невесомую современную палатку на двоих, тут же установил ее, кинул на пол обнаруженный там же спальник, включил и установил внутри безопасный прибор обогрева.

Чай нашел в ее запасах, заварил, добавил что-то из своей походной аптечки и сунул кружку в руки девушке, практически разбудив ее.

– Пейте, Стеша! – строго приказал Саргин.

Она кивнула и, не открывая глаз, принялась дуть в чашку, затем осторожно сделала первый маленький глоток, а потом и второй.

Тимофею же было некогда, он снова порылся в содержимом ее рюкзака и извлек из него сухое белье и сменную одежду, положил их в палатке и вернулся к Степаниде.

– Ну, во-о-от, – порадовался он, обнаружив, что она выпила половину кружки и, удерживая ее двумя руками, практически спит над ней. – И молодец, а сейчас вам надо переодеться.

И, подхватив девушку под локоток, помог ей встать, снял с нее одеяло и проводил в палатку.

– Вам помочь или сами справитесь? – спросил он.

– Наверное, справлюсь, – медленно произнося слова, смотрела она на кучу одежды, лежавшей стопкой.

– Стеша, – с сочувствием вздохнул он, – переодеться надо обязательно и носки теплые надеть, вы понимаете?

Она кивнула. Он выполз из палатки и застегнул молнию на первом клапане входа. Вернулся к костру, допил остывающий чай из ее чашки, заварил свежий, снова что-то в него накапал из загадочного лечебного спецназовского арсенала, подхватил золотистое термоодеяло и направился к Куликову.

Тиму удалось влить в дядю Мишу две трети чая. Это хорошо, очень хорошо.

– Ну, потерпи еще немного, дядя Миш, – тихо попросил у него Саргин, укутав Лешего одеялом. – Сейчас все организую и займусь тобой.

Он вернулся в палатку проверить, как там девушка, и нашел ее спящей. Вот надевала спортивные брюки, да так и заснула, не натянув их до конца, – просто отключилась, упав на бок и все еще держа в руках пояс штанов. Он даже не улыбнулся комичности такой ситуации, до сих пор поражаясь, как она вообще смогла сделать то, что сделала.