– Значит, так! – гаркнул Гена, не дослушав, чем именно должна заниматься ее Алевтина. – Слушайте меня внимательно! Если вы не хотите, чтобы я приехал и разобрался там с вами обеими, то немедленно дадите трубку своей дочери! И мало того, втолкуете ей, что она должна нормально со мной поговорить! Нормально – это значит адекватно! Это в ее же интересах, иначе я пишу заявление в милицию, и вашу Алечку посадят в тюрьму!

– В какую тюрьму? – ахнула Инна. – Вы что, обалдели?

– Это не я, это вы там обе обалдели, суки ненормальные! Статья такая уголовного кодекса нашей страны есть: оставление ребенка в заведомой опасности! А к ней и жестокое обращение с ребенком. У меня пол-общежития женщин жаждут под этим заявлением подписаться и морду вашей дочери попутно начистить! К тому же она сбежала из военного городка, проигнорировав процедуру официального оформления выезда из закрытого военного объекта. Тоже статья, между прочим, военного трибунала. Она все еще жена военнослужащего. Так что тюрьму я ей обеспечу! – и как гаркнет в конце: – Поняла?!

Теща поняла все даже очень хорошо и тут же позвала дочь к телефону, что-то там ей наговорив громким нервным шепотом возле трубки.

– Ты что, совсем с ума сошел, какая тюрьма?! – наехала на мужа с беспредельным возмущением Аля.

– Заткнись! – отрезал Варсавин и четко спросил: – Теперь объясни мне причины своего побега.

Она повторила практически дословно текст оставленной ему записки и прибавила еще кое-чего минут на пять разговора про свое отношение лично к нему и к Степаниде.

– Стоп! – оборвал ее муж и предупредил: – Если ты еще хоть раз скажешь или даже подумаешь гадость про Стешу, приеду и вобью тебе в рот все твои слова! А про тюрьму тебе мамочка объяснит подробно! – и снова гаркнул: – Так! Отвечать четко и коротко! Разводиться немедленно и по моим условиям согласна?

На предложение развода Алевтина согласилась сразу же, пообещав подписать любые бумаги, что он пришлет.

И Геннадий отправился в местный суд узнать, что необходимо сделать, чтобы развестись как можно скорей.

Когда секретарь, принимавшая его заявление и помогавшая заполнить бланки, узнала, почему именно он разводится, и прочитала записку Алевтины, она настолько прониклась к молодому лейтенантику сочувствием и состраданием, что посоветовала вытребовать с бывшей жены отказ от материнских прав или подать самому заявление на это лишение, тем более у него достаточно свидетелей ее жестокого поведения.

– Зачем? – не понял Геннадий. – А вдруг она одумается когда-нибудь и захочет видеться с ребенком?

– Вот именно! – кивнула секретарь с деловым видом и объяснила: – Вы знаете, что по закону дети обязаны содержать и помогать престарелым родителям, и если ваша эта жена подаст заявление на содержание лет через двадцать, то ничего сделать уже будет невозможно: она законная мать, и присудят алименты ребенку. Я таких, как ваша жена, знаю, эти своего нигде не упустят.

Подобная информация явилась открытием для Варсавина, и он принялся выяснять все, что только возможно, по поводу развода и вот этого самого закона про материальную заботу о родителях. В результате проведенного исследования собрал пакет документов с помощью адвоката, которого присоветовала все та же секретарь, и отправил в Рязань на подпись жене.

Алевтина подписала все. В том числе и отказ от своих родительских прав.

Честно говоря, Степаниде невероятно повезло, что именно бабушка Лиза воспитывала ее и учила жизни. Поскольку тех невероятных и обширных знаний, которыми обладала она о быте, хозяйских домашних делах и кулинарии, не имел, наверное, ни один человек в стране.

Может, и есть такие, но Стешка всегда считала и до сих пор глубоко уверена в том, что бабушка Лиза – это гений, гуру ведения домашнего хозяйства.

И еще – то, что Стеша не жила со своей матерью, – это самое большое везение в ее жизни после того, что у нее был такой папа, а за ними следовали другие, не менее значимые везения – бабушка Лиза, бабушка и дед Варсавины и Крым, разумеется.

Пока не приехала бабушка, Геннадий переставил кроватку дочери вплотную к своей кровати, просовывал руку через прутья и всю ночь держал Стешу осторожненько за ручку и гладил по спинке, когда она переворачивалась во сне, и снова брал малюсенькие пальчики дочки осторожно в руку, чтобы она знала и чувствовала, что он всегда рядом, здесь, с ней и никуда не денется. Никогда!

Бабушка приехала триумфально!

Во-первых, ее ждало достаточно много людей – естественно, внук, пять его соседок, взявших временно заботу о нем и Стешке на себя, и его начальство, вошедшее в непростое положение подчиненного и дававшее ему временные небольшие послабления и поблажки по службе.

Высокая, стройная, подтянутая, невероятно энергичная и в то же время улыбчивая Елизавета Архиповна покорила всех и сразу! Первым делом, когда внук встретил ее и привез в общежитие, она попросила собрать всех замечательных женщин, что помогали его семье все это время. И каждую поблагодарила лично, обняла, расцеловала и каждой вручила презенты: баночки инжирного варенья, сушеную хурму, что-то еще крымское, домашнее.

Во-вторых, она распорядилась, чтобы внук нашел помощников, чтобы вынести все из комнаты. Гена, зная свою бабушку, лишних вопросов задавать не стал, быстро договорился с парочкой мужиков, и они все вместе освободили комнату от вещей.

Бабулька же наполнила ведро горячей водой, добавила туда какого-то секретного отвара и вымыла этим раствором сначала оба окна и подоконники, дверь и наличники, а потом и полы. Пока все это дело сохло, она закрыла двери и что-то там одна колдовала, говорят, со свечой всю комнату обошла. А после разыскала коменданта, познакомилась с ним, вручила ему тех же крымских даров, высказала свое пожелание, и ровно через двадцать минут к вынесенной из комнаты мебели прибавилась новенькая добротная тахта и ширма.

Затем начался процесс расстановки по-новому мебели и вещей. Бабуля оформила что-то вроде перегородки из большого трехстворчатого шкафа, поделившего комнату на две, в одной из которых, той, что поменьше, расположилась большая двухспальная семейная кровать, тумбочка рядом с лампой на ней, полки с книгами над кроватью и стоячая вешалка для одежды – спальная комнатка для Гены. А в большой части разместила тахту, детскую кроватку, рядом круглый обеденный стол и хозяйско-кухонный закуток у окна. У самой двери втиснулись полки для обуви и вешалка.

Весь день к ним шли потоком общежитские бабоньки посмотреть и поучиться, как из двадцатипятиметровой комнаты умудриться сделать двухкомнатную квартиру с прихожей и кухней, да еще вполне просторную и продуманную до сантиметра. А вскоре там появился и текстиль: штора между комнат и плотные шторы на окнах из той же ткани, подушечки, пледы, покрывала – все стильно и с большим вкусом. Да и вся жизнь Стешеньки с папой благодаря бабуле отныне преобразилась.

А в тот длинный-длинный день, когда людской поток закончился и они остались втроем, уложив Стешку спать, бабуля накрыла стол для чая, выставив варенье в вазочках и печенье, что пекла еще дома и везла через всю страну, посадила за стол напротив себя внучка и сделала важное и судьбоносное заявление.

– Давай договоримся раз и навсегда, Гена, – начала строгим тоном бабуля. – Ты никогда не будешь держать обиду на Алевтину и в чем-то ее обвинять, говорить и думать о ней плохо.

– Как так? – обалдел внучок от столь сильного заявления. – Она же…

Но тут бабушка подняла ладонь, останавливая поток его возмущения, и пояснила свою мысль:

– Тебя никто не гнал в загс и не держал пистолета у виска, заставляя жениться. Ты сам выбрал себе эту женщину. Я понимаю, что, видимо, тебе с ней так необыкновенно хорошо было в интимных отношениях, что на все остальное ты просто не обращал внимания и даже не видел, что она за человек. Но тут тебе винить себя не в чем, все молодые люди поступают именно так и ведут себя подобным образом, когда влюбляются. И только потом жизнь расставляет все по полкам: кому-то повезет и рядом окажется замечательный и родной человек, а кому-то не повезет. Лотерея. Тебе вот не повезло. Но самое главное в твоей ситуации, что мы все, вся семья и ты в первую очередь, должны благодарить Алевтину и чуть ли не в ножки ей кланяться.

– Не понял… – все больше обалдевал он.

– А что тут сложного? – улыбнулась бабушка Лиза. – Она дана была тебе лишь для одного: родить нашу замечательную Стешеньку, родить тебе твою доченьку. Ты посмотри, у нее же нет ничего от матери, ни одной черточки, она же копия Ритули, мамы твоей, и внешне, и миниатюрная в ее породу. Наша родненькая. За что бывшей твоей жене великий поклон до земли. И огромное ей спасибо, что сама сбежала и нас в покое оставила, и еще спасибо, что все документы подписала. Ведь могла эта твоя жизнь так называемая семейная тянуться незнамо сколько, пока Алевтина своими истериками и претензиями из тебя бы всю душу не вытянула и искалечила бы психику ребенку. Так что ее есть за что благодарить. А ты навсегда забудь обиду на нее держать и никогда не смей дочери про нее гадости говорить. Как зарок.

– Ну а когда Стешка спросит, где ее мама и кто она вообще? – не соглашался с таким предложением Гена.

– А чего ей спрашивать? – пожала плечами бабуля. – Через годок-другой, а то и раньше женишься, и станет жена твоя ей матерью. Главное, чтобы ты в душе был свободен от обид и претензий к этой женщине. Ведь таким образом ты отвергаешь и половину своего ребенка. Понимаешь? Нет ее больше в нашей жизни, и все. А благодарность иметь все же надо, – и подмигнула вдруг ему, хитро улыбнувшись. – Дело великое для нас сделала и слиняла по-тихому без скандалов и без проблем!

Вот так бабушка Лиза вошла в их жизнь.

Первый раз Стешку повезли на лето в Крым, когда ей исполнилось два годика, и именно тогда девочка впервые увидела дедушку с бабушкой.

Лето в поселке! Какое же это невероятное, необъятное, великое счастье!

Обожающие ее люди, природная непередаваемая, волшебная красота вокруг, солнце, море, фрукты-овощи со своих огородов – и все это ей!

Первый раз папа отпустил бабушку Лизу со Стешкой в Крым с середины мая аж по средину сентября. Больше так надолго он ребенка от себя не отпускал – скучал ужасно, хоть и сам приезжал в отпуск и проводил все время с ней, но, уезжая, чувствовал себя так, словно половину сердца вместе с дитем своим вдали оставил. Подискутировав эмоционально с родителями, сошлись на том, что ребенок будет проводить у них три летних месяца.

Стешеньке было пять лет, когда она познакомилась со своим вторым дедушкой.

Про то, что у него родилась внучка, отцу сообщила Аля, когда приехала снова поступать в театральное училище и просила разрешить ей остановиться у него. Алексей Саввович в доме дочери отказал, тем более мама его была в тот момент уже лежачая, но, как обычно, оплатил ее проживание в гостинице до поступления.

А она поступила в этот раз – не зря Инна оплачивала репетиторов. Но это не важно, а важно то, что Аля рассказала отцу про ребенка, правда, «забыв» упомянуть, что отказалась от своих материнских прав на него. Алексей Саввович вытащил из нее посредством угрозы не дать денег полную информацию, с кем и где живет его внучка и какие у нее родственники.

И через знакомых добыл себе путевку в тот самый санаторий, где работала Маргарита Антоновна. На следующий день после приезда и заселения, наведя справки за денежное вознаграждение у горничной о том, по какому адресу проживает Варсавина, он отправился вместо пляжа на прогулку по поселку.

Думал присмотреться, может, порасспрашивать соседей о девочке, но получилось так, что у калитки искомого дома он встретил высокого, статного, с военной выправкой мужчину, несущего на руках забавную симпатичную девчушку, что-то вдохновенно ему рассказывающую.

Они возвращались с моря, судя по мокрому полотенцу на плече мужчины и мокрым волосам девчушки, и были явно счастливы вдвоем. Отец улыбался совершенно довольной улыбкой, слушая дочку. А у Алексея Саввовича что-то захолодило в груди от такой очевидной взаимной любви этих двоих, так недоступной ему.

– Здравствуйте, – решился неожиданно он и шагнул им навстречу.

– Здравствуйте, – поздоровался чуть настороженно мужчина.

– Я отец Алевтины, – представился Золотов.

У мужчины резко изменилось выражение лица, став немедленно закрытым и отстраненным, и он холодно отрезал:

– Мы не имеем никакого отношения к семье моей бывшей жены.

– Я тоже, – кивнул ему понимающе Алексей Саввович.

Варсавин посмотрел на него долгим изучающим взглядом и уже хотел что-то сказать резкое, но тут девочка звонким голосочком спросила:

– Это кто?

– Это твой дедушка, – подумав, все же признал его родство Геннадий.

– У меня же есть дедушка Андрей, папа? – удивилась девочка.

– Ну, это еще один дедушка, – улыбнулся ей отец.

– Да? – посмотрела на Золотова девочка и вдруг улыбнулась совершенно очаровательной улыбкой и засмеялась. – Два дедушки – это в два раза лучше, чем один, как два персика всегда лучше одного!