«Да, доктор Триволи, я отдавала вам 18 штук и столько же получила обратно». Медсестра не могла отойти от шока из-за столь злобного выпада в ее сторону. Она достаточно давно работала операционной сестрой и не привыкла к такому отношению.

«Отлично! А теперь давайте заштопаем его и посмотрим, как он будет восстанавливаться», - Триволи оказала честь старшему ординатору, позволив ему зашить пациента.

Роб Крегер отлично почувствовал этот жест. Перед ним стоял хирург, который во всем стремился к совершенству, и который разрешил ему поставить финальную точку в операции. Как правило, накладывать швы пациентам давали ординаторам уже на первом году практики, но сейчас молодой хирург чувствовал себя совершенно счастливым, ведь ему доверила сама Гаррет Триволи. И не важно, насколько мала была его задача, ординатор знал, что женщина заметит все, даже самую мельчайшую деталь этой процедуры. Все эти мысли беспорядочно крутились в голове Кригера, пока он аккуратно сшивал мышцы.

Операция была закончена, и Гаррет обратилась ко всем ее участникам: «Хочу поблагодарить вас всех за участие и за ваш опыт, который вы применили сегодня, и я жду от вас всего этого в будущем. Буду надеяться на наше успешное во всех смыслах сотрудничество». С этими словами она ушла от людей, столпившихся вокруг хирургического стола.


* * *

- Я, пожалуй, откажусь от всех ее операций в этот год, - тихо сказала одна из медсестер, а вторая кивнула в знак согласия.

- Роб, пришли мне сообщение, если кто-то из семьи Счастливчика будет здесь.

Крегер кивнул головой, снимая свои перчатки и халат.

- Я останусь с пациентом на некоторое время.

Сняв одной рукой хирургическую маску и махнув другой, Триволи вышла из операционной. На стене возле кабинета часы показывали время четырнадцать пятьдесят восемь. Операция длиной в семь с половиной часов, не так уж плохо для первого дня. «И будет еще лучше, если я буду идти в правильном направлении». Гаррет подумала о своем пустом желудке и вспомнила, что слишком долго ничего не ела. Но душ сначала будет в самый раз!

Но на первом месте после всех операций у Триволи всегда стояло общение с семьей пострадавших. Это был ее обычный ритуал, то самое, чем хирург мог помочь людям, переживающим один из самых тяжелых моментов в жизни. Гаррет подошла к стойке администратора и стала ждать, когда она освободится.

- Здравствуйте, я доктор Триволи. Не подскажете, вы уже смогли идентифицировать пациента, известного под именем Счастливчик Доу?

- Сожалею, док, - покачала головой пожилая женщина, - но у меня есть для вас сообщение от доктора Маккормика, он просил вас позвонить, когда освободитесь.

- Спасибо! – Гаррет показала рукой на телефон на стойке.

- Да, конечно, местный номер 2744.

Хирург набрала номер и стала ждать ответа.

- Это доктор Триволи, я перезваниваю по просьбе доктора Маккормика.

После этого женщина замолчала на несколько секунд и сказала:

- Попросите его набрать номер 1048, когда у него появится возможность поговорить со мной.

Хирург положила трубку телефона и слегка кивнула женщине за стойкой.

- Я уверена, что с завтрашнего дня вы не будете звонить в операционную, чтобы спросить мое имя, не так ли?

- Но, док! Это же первый день нового года программы. Как я могу знать имя каждого новичка? – с большим недовольством администратор посмотрела на высокого хирурга.

- Тогда я рискну предположить, что с завтрашнего дня и до конца года ни у кого не будет проблем с моим именем, - это был вызов.

Глаза администратора сузились, превратившись в две узкие щелки.

- Поверьте, док, я сделаю все, чтобы люди узнали вас как можно лучше. - Она фыркнула вслед уходящему хирургу.- Чертова высокомерная сука!


* * *

Теплые струи душа снимали усталость с мышц женщины. Гаррет всегда чувствовала, что с начала и до самого конца операции каждый ее мускул, каждая мышца была в напряжении, готовая молниеносно среагировать, если что-то пойдет не так. Это была небольшая плата за стремление к совершенству. Когда человек знает из первых рук о мучительной боли, которую испытывает пациент или о страданиях, которые испытывают близкие, совершенство необходимо во всем. Она не была бы Гаррет Триволи, если бы выронила этот мяч.

Она повысила немного температуру воды. Успокаивающий ритм падающих струй и тепло начали расслаблять затекшие мышцы плеч и спины. Это была действительно роскошь для нее. На борту корабля зачастую была только прохладная или даже холодная вода. Но даже тогда Триволи не изменяла своей привычке принимать душ после операции. Для нее это было больше, чем помыть тело. Потоки воды смешивались со слезами, слезами, которые все еще чувствовались внутри, слезами тоски и потери.


* * *

Сквозь шум воды женщина услышала, как зажужжал пейджер. Она быстро выскочила из душа и вытерлась полотенцем. Пейджер снова сработал. Триволи схватила его со столика рядом и поднесла к глазам. Узнав номер на экране пейджера, она быстро одела форму и пошла искать ближайший телефон, чтобы перезвонить.

- Это доктор Триволи, вы только что меня набрали.

- Доктор Триволи, это доктор Маккормик, я – лечащий врач скорой помощи, - ответил глубокий голос. – Как дела у Счастливчика?

- Мы закончили операцию где-то тридцать минут назад. Дела у него идут даже лучше, чем мы могли ожидать. У него несколько пулевых ранений в области живота, и одно в правой верхней доле легкого. Команда торакальных хирургов ввела туда трубку и очистила рану. Пули в животе задели одну почку, которую спасти не представлялось возможным, и пробили толстую кишку. Была проведена нефрэктомия{5} и резекция{6} в четырех сантиметрах от поперечно-ободочной кишки. Также был найдено небольшое отверстие в стенке кишечного тракта размером в 1 мм, которое было ликвидировано. Счастливчик находится теперь в реанимации, ему нужно время для восстановления.

Гаррет была горда проделанной работой и не скрывала этого. Операция прошла почти совершенно, особенно с учетом того, что в ней не участвовало ни одного медика, который бы соответствовал ее ожиданиям. Ну, разумеется, кроме нее самой.

Йен был впечатлен кратким, но таким содержательным отчетом.

- Я слышал, что это было ужасное зрелище. Вся команда … все вместе. Но я не знаю всего из первых рук, я был не настолько быстр, чтобы успеть к пациенту.

- Ну, сэр, я…, - она замялась, так как не совсем поняла, что он имел в виду.

- Я имею в виду, что в следующий раз буду намного быстрее, когда буду знать, что из травмы звоните именно вы, - усмехнулся Маккормик. – Никогда не видел, что команда травмы действовала так быстро. Но ходят слухи, что вы тренировались для этого в течение нескольких лет.

- Каждый день является репетицией следующего дня. И если вы об этом, то да, я много тренировалась.

- Ну что ж, звучит все правильно, и вы сделали все верно, за исключением того, что не дали мне осмотреть пациента. Это все еще мое отделение, а вы работаете в программе. И в следующий раз, когда будете работать в МОЕЙ скорой помощи, будьте добры представиться сотрудникам. – серьезным тоном произнес врач. – вряд ли кому-либо понравится, когда им начинают раздавать приказы голосом подобным тоном. Вы, конечно, уже приобрели фан - клуб из двух медбратьев, но это - незначительная популярность.

Это последнее заявление шокировало хирурга:

- Но, сэр, не понимаю, о чем вы ... И что вы подразумеваете под фан - клубом?

Йен моментально нашел брешь в ее броне. Ей абсолютно не хотелось никому нравиться. Возможно, она видела в это признак слабости. Он задумался на минуту, а затем вновь начал подначивать женщину.

- Не беспокойтесь, док. Вы все сделали правильно, в их глазах вы – герой дня. Но в другой день вы будете для них настоящей занозой в заднице. Ситуации бывают разные. – Он предупредил женщину. – Увидимся.

- Хм! - фыркнула Гаррет с отвращением, после того, как в трубке раздались короткие гудки. Она была здесь не для того, чтобы угодить прихотям младшего медицинского персонала. Во всяком случае, не медбратьям, которые обслуживали ее.

- Не могу дождаться, чтобы увидеть, насколько популярна я стану среди ночной смены, - размышляла Гаррет, глядя на телефон. Медсестры и медбратья всегда были загадкой для Триволи, касалось это гражданского сектора или службы на флоте. Один из них может воспринимать вас как сильную личность, а другой будет каждый раз смотреть на вас как на нарушителя своего личного пространства. Забавно, что вы никогда не знаете, как к вам отнесутся, пока не окажетесь в эпицентре какого-нибудь события. Надеюсь, что вечером все будет так же хорошо, как и днем. В конце концов, они здесь по одной причине. Для нее приоритетом номер один всегда были пациенты. Она беспокоилась лишь о том, хватит ли ее навыков для того, чтобы помочь им. По-другому они и думать не могла.


* * *

Основной принцип хирургии – всегда ставить пациента на первое место. Сегодняшний день не стал исключением из этого правила, и доктор Триволи вначале проверила состояние Счастливчика, прежде чем нашла кафетерий. Цвет лица больного был значительно лучше, чем раньше, особенно, когда оно было вымазано кровью. Проверив диаграмму, она отметила, что главный ординатор подписался в карте несколько минут назад. Гаррет было приятно, что ее замечание о том, как надо следить за пациентом, было воспринято должным образом. Возможно, это был самый правильный ход. Удовлетворенная, женщина пошла в кафе.

«Может быть, еда сделает меня более любезной для следующей смены медсестер», - размышляла женщина. – «По крайней мере, я перед ними в долгу. Иначе они будут думать обо мне как о злобном средневековом военачальнике. Ночь закончится не скоро, а голодный хирург – не самый терпимый человек в этом мире.»

Было уже около шести вечера, когда Гаррет дошла до кафе. Она была крайне удивлена увидеть главу своего отделения, идущего к ней и все еще одетого в рабочий халат. Хирург была уверена, что он уже ушел. Шеф поднял глаза и удивленно уставился на ее стройную фигуру. Потом к нему пришло понимание. Он быстро маневрировал по коридору, ловко обходя человеческие препятствия, пока не оказался лицом к лицу с высоким хирургом.

- А, вот вы где, доктор Триволи. Мне надо поговорить с вами, – его голос был спокойным и уверенным. – Пойдемте в мой кабинет.

Кивнув, женщина последовала за ним. В голове хирурга роились мысли. Она была уверена, что это было связано с сегодняшним пациентом травмы. Что же она сделала не правильно? Она вновь проанализировала все свои предыдущие действия, быстро шагая вслед за шефом. Дерьмо всегда падает вниз, и, похоже, я получу сейчас достаточно с самого верха. Она подумала о службе на флоте и о приказах, с помощью которых поддерживалась дисциплина. Шеф должен приказывать врачам и хирургам, те в свою очередь – главному ординатору, он – остальным ординаторам, а те уже должны разбираться с интернами и медсестрами..

- Доктор МакМюррей, я …., - начала она, чтобы тут же быть прерванной.

- Садитесь, доктор Триволи, - он показал ей на стул с другой стороны от его рабочего стола.

Офис был достаточно большой, что придавало ему еще больше значимости в условиях больницы. На стенках висели фотографии, сделанные врачом в его путешествиях, множество книжных полок. Почти на всех фотографиях рядом с шефом справа стояла женщина с красивой улыбкой. Заметив интерес Гаррет к фотографии на столе, он произнес:

- Мы провели две недели в Новой Гвинее, я и моя жена.

- Она очень красивая, сэр. Должно быть, вы провели замечательное время там, - она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть фотографию.

- Да, это правда, провели. И до сих пор еще проводим, - пальцем он нежно провел по фотографии.

- Это лучшее, что я когда-либо сделал. И сделал бы это снова, - он с сожалением отставил фото, на мгновение задержавшись на нем взглядом.

- Ну, да хватит обо мне, давайте о вас, - его голос тут же приобрел деловой тон.

Женщина почувствовала, что ее разбирают на части, его пронзительный взгляд буравил ее насквозь. Она вся напряглась и сжалась. Триволи всегда была достаточно толстокожей, это придавало ей уверенности, что никто не сможет ее достать. Это была ее тактика выживания. В конце концов, никто больше не ранит ее.

Ее глаза приобрели стальной оттенок, встретившись со взглядом глубоких карих глаз шефа.

- Так что на счет меня? – она наклонилась вперед, бросая вызов.

Они могли бы оставаться вечность в таком положении, если бы мужчина не моргнул и не втянул затем воздух сквозь зубы. Он присел в глубокое кожаное кресло и отвернулся от Триволи, поражаясь ее смелости. «Она, может, и женщина, но яйца у нее гораздо больше, чем у многих мужчин, которых я знаю». Он вспомнил свой первый день в программе и увидел в ней столько себя, что стало даже страшно. Ее навыки и хирургический опыт намного превосходили возможности остальных участников программы. Он мог только научить ее еще лучше применять эти навыки, не говоря уже о всех тех жизнях, которые она сможет спасти. Но мужчина все же решил занять по отношению к ней жесткую позицию, и когда он начал говорить, его тон был ледяным.