Агата Озолс - Требуется подкаблучник

- Пойдемте, - он протягивает мне руку. - Чашка кофе и десерт разгонят вашу печаль.

Он улыбается так искренне, что мне становится неудобно послать его к такой-то матери, что бы ни мешал оплакивать мои разбившиеся мечты.

- Я смогу зарядить у вас телефон?

- Конечно, - он продолжает улыбаться. - В нашем кафе есть розетки.

Это замечательно! Мне нужно зарядить телефон и найти место для ночлега. А завтра ... Я что-нибудь придумаю, наверное. Ведь я могу попытаться снова увидеть Лешку, поговорить с ним. Тут же вспоминаю его отстраненное: "Прощай" и становится совсем плохо. Может, стоит просто вернуться в Москву? Забыть? Плюнуть на Лешку и попробовать жить без него? Жила же я как-то, в конце концов. Рано или поздно, но в моей жизни появится шестой. Очередной красавец с могучей фигурой и страстным шепотом: "покричи для меня, детка". И ничего, покричу, не развалюсь. Ведь другие как-то живут, и я попробую. Без Лешки.

- Вам определенно не помешает чашечка капучино, - голос официанта вырывает меня из моих мрачных раздумий.- А потом, возможно, все и наладится.

Наладится у тех, кто налаживает, - думаю я. - У тех, кто плывет по течению, всегда все через зад.

Поднимаюсь с бортика.

- Я с удовольствием выпью кофе в вашем кафе.

- Прошу вас, - официант указывает мне на открытую террасу. - Я захвачу ваш чемодан.

Несколько столиков на террасе, кремовые скатерти, живые цветы в маленьких вазочках, плетеная мебель и оглушительный, ни с чем несравнимый запах капучино с корицей в огромной, почти бульонной чашке, которую поставил передо мной мой спаситель.

- Розетка под столиком, - он показывает мне розетку. - Попробуйте наши десерты, они того стоят.

Я благодарю его, ставлю телефон на зарядку и начинаю изучать меню. Конечно, этот мужчина прав: ничто так не лечит разбитое сердце, как правильно выбранный десерт. Странно только то, что я никак не могу выбрать. Шоколадный ганаш, воздушные меренги и творожно-ванильный мусс возвращают меня к воспоминаниям о Лешке, о наших ужинах на его или моей кухне, о нестерпимо жарких ночах и томительно-сладких утрах.

- Принесите, пожалуйста, сливочно-карамельный мусс, - прошу официанта.

Нет, Лешка, я так просто не сдамся. Я сейчас выпью кофе, съем десерт, найду отель. Высплюсь. А завтра... А что, собственно, я буду делать завтра? Звонить ему, просить о встрече, вымаливать прощение? Неужели я стану одной из тех женщин, которые бегают за мужиком, предлагая себя и свои ненужные чувства? Мне становится стыдно.

Приносят заказ. Нежный мусс тает на языке, и я, наконец, решаюсь. Переночую и полечу домой. Но перед вылетом позвоню Лешке. Вот просто позвоню и скажу, что люблю его. Пусть ему это и не нужно, но это очень нужно мне.

- Вы опять плачете, - официант подошел тихо, я и не заметила. - Возможно, что мужчина за соседним столиком сможет утешить вас.

- Спасибо, не стоит, - усмехаюсь невесело. - Мне сейчас совсем не до мужчин.

- Возможно, - возражает официант, - этот мужчина станет исключением. Он не сводит с вас глаз уже полчаса. Быть может, вы знакомы?

Да с кем я могу быть знакома на Кипре? Неожиданная догадка взрывает мозг. Осторожно, словно боясь вспугнуть удачу, поднимаю глаза от десерта и оглядываю террасу. За самым дальним столиком, в углу, практически в темноте, вижу мужскую фигуру. И глаза. Сердце падает куда-то вниз, в коленки. Хорошо, что я сижу, иначе бы ноги меня подвели, потому, что эти голубые глаза я не могу не узнать.

- Я могу пригласить его за ваш столик? - задает вопрос официант.

У меня нет сил что-либо отвечать, я просто киваю. Официант отходит от моего столика, что-то говорит Лешке, и уже через минуту ставит напротив меня маленькую чашку с эспрессо. А еще через несколько ударов моего бедного сердца Лешка осторожно садится за мой столик. Наверное, нужно что-то сказать. Но я не могу. Вот совершенно не могу говорить. Кажется, я забыла, как произносить звуки. Не сводя глаз с Лешки, доедаю свой десерт, совершенно не чувствуя вкуса. Какой он был? Сливочно-карамельный? Ложка скребет дно стеклянной креманки, противный звук приводит меня в чувство.

- Привет, - говорю я, чтобы хоть что-то сказать.

- Привет, - сглатывает Лешка.

- Здесь хороший кофе, - продолжаю я, - и вкусные десерты.

- Я знаю.

Мы замолкаем и просто смотрим друг на друга.

- Леш, - начинаю я.

- Настюш, - одновременно со мной произносит он.

И опять пауза.

- Решил выпить кофе? - как можно спокойнее спрашиваю я.

- Решила съесть десерт? - вопросом на вопрос отвечает Лешка.

Мы оба не знаем, как продолжить разговор. Неужели нам больше нечего сказать друг другу?

- Я сел в машину, - говорит Лешка, - а уехать не смог...

- Я вспомнила, что у меня разрядился телефон..

- Сидел и смотрел на тебя, - продолжает Лешка. - Видел, как ты плачешь...

- Без телефона я не могла забронировать номер, а ночевать на улице не хотела, - пробую объяснить свои слезы.

- Да, - соглашается Лешка.

- Но сейчас все в порядке, - говорю я. - Телефон зарядится, я найду, где переночевать и куплю билет в Москву.

- Конечно, - соглашается Лешка.

Я наконец, допиваю кофе. Кажется, наш разговор окончен.

- Еще что-нибудь закажем? - предлагает Лешка.

- Мне достаточно, - отвечаю ему.

Если ему нечего мне сказать, то зачем продлевать эту взаимную пытку? Лучше просто разойтись каждый по своим делам.

- Ты торопишься? - Лешка смотрит пытливо.

- Куда мне торопиться? - удивляюсь я. - Мне еще номер найти нужно. И билет купить.

- В Москву, - кивает Лешка.

- Леш, - кручу в руках свою большую чашку, - тебе, наверное, пора.

Я не хочу, что бы он уходил, но и терпеть у меня нет сил. Рвать нужно сразу, резко. Пусть будет больно, но потом ведь наверняка пройдет. Должно пройти.

- Наверное, - соглашается Лешка.

- Тогда иди, - предлагаю я.

- А ты?

- А я останусь.

- Да, я уйду, а ты останешься, - повторяет Лешка. - Ты думаешь, это правильно?

Я не знаю, что ему сказать и пожимаю плечами. Лешка подзывает официанта и просит принести еще кофе.

Знаешь, - говорит он, - я всегда знал, что ты меня бросишь. Я готовил себя к этому дню, когда ты скажешь, что между нами все кончено. Бред, конечно, как можно себя к такому подготовить? Но мне казалось, что расставание должно начаться как-то постепенно, что ли. У нас ведь все было хорошо. А потом вдруг, бац! Я сначала не понял даже. Просто приехал, а тебя нет. И на звонки ты не отвечаешь. А когда я до тебя дозвонился, у тебя был совершенно чужой голос. Но я и тогда ничего не понял. Ждал, как дурак. Месяц ждал. А потом меня осенило: ты же просто бросила меня. Вот просто так, без объяснений, без прости-прощай, без поцелуя и пожелания счастья. Просто исчезла из моей жизни.

- Я не хотела, - пытаюсь оправдаться.

- Но сделала, - возражает Лешка. - Когда я представлял себе, что ты меня бросаешь, я думал, что у меня будет шанс. Шанс уговорить тебя остаться со мной. Попробовать быть вместе. А ты мне даже этой малости не оставила.

- Прости, - шепчу я.

- Ты тоже прости меня за сегодняшнее, - говорит Лешка, - я не должен был так себя вести. Зачем ты приехала, Настя?

- Что бы быть с тобой.

- Со мной, - говорит он горько. - Настюш, я понимаю, что тебе от меня нужен только секс. И, знаешь, я ведь не смогу тебе отказать. У меня просто сил на это не хватит. Я влюбился в тебя с первого взгляда, как увидел в магазине. Я и заговорил с тобой тогда, потому что не мог не заговорить. И то, что ты ответила, это было для меня каким-то чудом, как и все остальное между нами. Я понимал, что тебе просто нужен мужик, просто секс, но я был согласен на все. Секс так секс, лишь бы ты была рядом. Но ведь в последнюю нашу неделю было что-то еще? Я ведь не мог ошибиться. Или мог?

Я слышу столько боли в его голосе, что слезы опять подступают к горлу. Не могу говорить, просто киваю.

- В любом случае, этого оказалось мало, - Лешка грустно улыбается. - Не мне, тебе мало. Недостаточно для того, что бы ты осталась. И весь этот месяц, пока я, как дурак, ждал твоего звонка, мне казалось, что с меня содрали кожу. Просто вывернули мясом наизнанку и оставили. Никогда не думал, что это может быть так больно. Поэтому прошу тебя, улетай. Сама. Давай я отвезу тебя в аэропорт. Если сегодня нет рейсов в Москву, я куплю тебе билет на любую стыковку, хоть через Париж, хоть через Пхукет. Только улетай, пожалуйста.

- Почему? - задаю вопрос, с трудом разжимая челюсти.

- Потому, что я сам не смогу отказаться от тебя. Потому, что если ты не улетишь, мы окажемся в одной постели, будем любить друг друга ночи напролет, так, что у меня сорвет башку от счастья. А потом ты опять исчезнешь. А я останусь умирать без тебя. Пожалей меня, Настя. Улетай, пожалуйста.

Лешка замолкает. Нам приносят кофе, и я вижу, как дрожат у него руки, когда он берет чашку.

- Я не хочу улетать, - смотрю ему в глаза.

- Ты как ребенок, Настюша. Нашла себе игрушку и не хочешь от нее отказываться.

- Ты не игрушка, - возражаю ему.

- Для тебя - игрушка.

Я протягиваю руку и кладу поверх его ладони.

- Пожалей меня, - глухо просит Лешка. - Улетай.

- Леша, - я переплетаю наши пальцы, - я такая дура, если бы ты только знал. Я погналась за каким-то ненужным мне фантомом. Зачем? Я даже себе не могу объяснить это. Бежала, бежала и прибежала. А тебя там нет. И я поняла, что не хочу быть там, где нет тебя. Эти семь дней, что мы были с тобой, они же самые лучшие в моей жизни. Самые правильные. Должно быть только так, только с тобой. Не гони меня, пожалуйста. Я люблю тебя.

Сказала и зажмурилась. Никогда и никому я не признавалась в любви. Никогда и никого не любила. Кроме Лешки.

- Настя? - Лешка тянет меня за руку.

- Я прилетела, что бы быть с тобой, - говорю решительно. - Я тебя люблю и хочу остаться с тобой. Если ты не против, конечно.

- Настя, что ты сказала? Повтори, пожалуйста.

- Леш, я тебя люблю. Понимаешь?

- Правда? - Лешка смотрит на меня безумными глазами.

Наверное, именно этот безумный взгляд встряхивает меня.

- Леш, заканчивай, - теперь я дергаю его за руку. - Я безумно по тебе соскучилась. Так что расплачивайся за кофе и поехали. А то я изнасилую тебя прямо за этим столом.

От моих слов Лешка вздрагивает и начинает смеяться.

- Ну, уж нет, - он машет рукой официанту, - этого ты от меня не дождешься. Я совершенно не готов к сопротивлению.

Он расплачивается по счету, одной рукой берет меня, другой мой чемодан и тащит к машине.

- Господи, - говорит, - почему у тебя такой тяжелый чемодан. Ты туда что, камней напихала?

- Там только самое необходимое.

Лешка закидывает чемодан в багажник, подходит ко мне и прижимает к машине.

- Я соскучился, - шепчет он. - Настюш, я совершенно нечеловечески по тебе соскучился.

Я открываю рот, что бы сказать, что я тоже соскучилась, но не успеваю. Лешка начинает целовать меня. Я отвечаю на его поцелуи, обнимаю, прижимаю к себе. Чувствую его всем телом, трусь об него, как кошка.

- Поехали, - Лешка отстраняется от меня, - иначе мы займемся сексом прямо здесь, на глазах у изумленной публики.

Отрываюсь от Лешки и озираюсь по сторонам. Действительно, нам удалось собрать немало публики. Все посетители окрестных кафе весело смотрят на нас. Кажется, пару водителей остановились специально полюбоваться нашим эротическим шоу.

Мы быстро садимся в машину и уезжаем. Вдогонку нам несется веселый свист и улюлюканье.

Мы снова расстаемся. Правда, на этот раз ненадолго. Я лечу в Москву, что бы получить окончательный расчет на работе, забрать документы и поговорить с родителями.

Лешка летит в Амстердам, там какая-то конференция, на которой ему непременно нужно присутствовать. А потом мы встречаемся, и уже вместе отправляемся на зимовку в теплые края. Лешка разработал целый маршрут, начиная с Таиланда и заканчивая Мадагаскаром. В Москву мы вернемся только весной.

За две недели, что мы провели на Кипре, Лешке удалось убедить меня в том, что при моей специальности я вполне смогу работать удаленно. Собственно, я уже начала это делать. Получила свои первые заказы, с блеском их выполнила и заработала первые деньги. Пока немного, но лиха беда начало.

Это были незабываемые дни на Кипре. Поначалу Лешка никак не мог поверить, что я прилетела к нему надолго, если не сказать, что насовсем. Наблюдал за мной, присматривался, разве что не принюхивался. Я не знала, как доказать ему, что приняла решение и менять его не собираюсь. Поэтому делала то, что у нас получалось лучше всего. Я его любила. Везде, где только можно. И где нельзя, тоже. Как сумасшедшая нимфоманка набрасывалась на него, как только он был на расстоянии вытянутой руки. В первые дни, после моего приезда, мы не вылезали из дома. Мы переломали половину мебели и своими криками не давали по ночам спать соседям. Мы перепробовали все известные позы и придумали парочку новых. Я разбила себе коленки, падая перед Лешкой, что бы сделать ему минет, а он сказал, что у него скоро появится мозоль на языке. Мы спали всего по паре часов в сутки. Но и этого было мало. Казалось, что как только мы оторвемся друг от друга, случится что-то страшное. Мы старались все время быть рядом. Видеть, чувствовать, слышать. Мы долюбили друг друга до того, что мне стало больно ходить, а Лешка признался, что у него болит член.