Все думали, что незамужняя Молли оказалась в интересном положении и покинула Лондон, чтобы скрыть свой позор или чтобы найти себе мужа. На Боу-стрит выяснили, что она брала из банка деньги, полученные путем вымогательства, один или два раза в год, называя себя при этом миссис Молли Годфри. Но это были все, что они знали, потому что она перестала приходить за деньгами прежде, чем кто-либо понял, что она вообще существует. Молли, возможно, не принимала участия в заговоре, имевшем целью похищение ребенка, но была явно виновна в том, что извлекала выгоду из этого похищения, так что на Боу-стрит пришли к выводу, что эта женщина прячется. И что она знает, где находится Лотти.

Наконец, когда достаточное количество наличных перешло из рук Джека в руки театральных служащих и было выпито достаточное количество эля, кто-то из них вспомнил, что Молли когда-то упоминала о какой-то подруге в Манчестере.

Получив эту кроху сведений и средства, необходимые, чтобы послать человека на север, сыщики прошли по следам сестры наемного убийцы до маленького домика в Манчестере. Там Молли шила на дому веши для местной портнихи, которая некогда шила костюмы для оперного театра. Эта женщина уехала в Индию. Викарий церкви, где три года назад была похоронена Молли, умер. В приходе все помнили ребенка, тихую, вежливую девочку исключительной красоты, которая помогала матери шить. Никто не знал, что с нею сталось.

Судя по местным слухам, Молли переехала в этот промышленный город несколько лет назад, была вдовой солдата с маленькой робкой дочкой. Она купила скромный домик на городской окраине и сама себя содержала. У Молли не было знакомых, кроме портнихи, шившей манто, а девочка не ходила в местную школу. Соседка считала, что днем к ним приходит учительница, но возможно ли это было на заработки швеи? Манчестер не маленький городок, где все обо всех знают, не Лондон, где распространение сплетен – основное развлечение богатых бездельников. Жители Манчестера много работают и не лезут в чужие дела.

Молли Дэннис – таково было имя, под которым жила сестра похитителя; она вовремя платила по счетам, почти не разговаривала с торговцами и никуда не отпускала девочку одну. Когда девочка подросла, она не ходила на вечеринки и другие собрания и не имела поклонников. Кое-кто из сыновей фабрикантов попытался за ней ухаживать, но Молли строго следила за девушкой и не давала ей кокетничать с кем бы то ни было.

Несколько лет назад Молли умерла, унеся свои тайны с собой. Дом был продан, а дочь уехала, забрав с собой вещи, и никто не знал куда. Поверенный, занимавшийся продажей, умер.

Очень может быть, что теперь Молли пребывает в аду за кражу ребенка, но куда подевалась сама Лотти? Она не приехала в Лондон, чтобы получить деньги в банке, потому что деньги, полученные как выкуп, все еще лежали на счете.

На что же она жила? Где? С кем? Об этом на Боу-стрит понятия не имели, и Джеку негде было ее искать.

Но один ключ у него был. Сыщики доложили, что Молли всегда называла девочку Куиной – королевой.

Джек расклеил новые сообщения о награде. «Леди Шарлотта Эндикотт, – говорилось в объявлениях, – также известная как Лотти или Куина». Это непременно его сестра! И она жива.

Объявления кто-то постоянно срывал. И Джек расклеил новую партию.

Алекс Кард разволновался не меньше брата, получив донесение сыщиков, но сейчас он не мог приехать в Лондон и помогать Джеку. Жена вот-вот должна родить и плохо себя чувствовала. Лорд Кард очень волновался, он боялся потерять младенца или, не дай Бог, свою дорогую Нелл. Алекс писал, что послал за акушерками в Эдинбург и уповает на помощь свыше.

Алекс также написал Джеку, чтобы тот делал все возможное для поисков и для своей новой подопечной. Чтобы помочь и тому и другому, он приложил чек, присовокупив, что Джеку лучше сунуть в карман свою дурацкую гордость и воспользоваться деньгами. Конечно, согласился Алекс, дом на Гросвенор-стрит – самое подходящее место для девочки в отличие от «Красного и черного». Харриет может считать Кард-Хаус своим домом.

В заключение Алекс добавил, что совершенно уверен в своем младшем брате. Джек будет и в дальнейшем поступать как нужно в отношении сироты Хилдебранд и внучки Монтфорда.

Славный старина Туз, подумал Джек, утонченный, как кувалда.

Вот он и старался. Он возил несносную девчонку и эту Немезиду в цирк Эстли посмотреть цирковое представление. Обеим понравились дрессированные лошади, акробаты на трапеции и клоуны.


Элли не помнила, когда еще она так хорошо проводила время. Жизнь с отцом была приятной и удобной. За работу у миссис Семпл она получала деньги. Но ездить по Лондону с капитаном Эндикоттом? Это же мечта, ставшая явью! Она смогла увидеть места и произведения искусства, о которых раньше только читала, и видела она все это и глазами ребенка, и глазами искушенного светского человека. Джек был самым терпеливым гидом, и казалось, ему совершенно не было скучно в их компании. Он никогда не спешил перейти от одного шедевра к следующему, знал очень много обо всем, но и не стеснялся заглядывать в путеводитель, когда чего-то не знал. Он был щедр, любезен и умен. И он улыбался, чтобы показать, какое получает удовольствие от прогулок по Лондону.

У Элли было мало знакомых мужчин, и она никогда не видела, чтобы кто-то испытывал столько удовольствия от повседневных вещей. Возможно, подумала она, Джек, побывав на войне, понял, насколько в жизни все непрочно. Он наслаждался тем, что у него есть, и делился с ней. И конечно, с Харриет. Элли обожала своего ученого отца, но он никогда, в сущности, не играл с ней, не бегал, не лазил, не придумывал глупых историй и не заключал немыслимых пари так, как делали Джек и Харриет.

Харриет была в восторге от внимания, которое уделял ей опекун, от занятий, которые он придумывал, от развлечений, которые он ей устраивал. Поскольку у нее почти не оставалось времени на ничегонеделание, у нее не оставалось времени и на шалости. Она далеко опередила в знаниях своих сверстников, она с нетерпением училась всему, чему ее учила Элли, чтобы папа Джек мог ею гордиться.

Образование Элл и тоже расширялось. Теперь она знала, как работает паровая машина и как можно сбить с пути женщину – не флиртом и комплиментами, но добротой и здоровым смехом. Она узнала, кто похоронен в Вестминстерском соборе, научилась ориентироваться в Лондоне, узнала, что это город красивый и деловой, поняла, каких его районов следует избегать и в каких можно приятно проводить время. Она больше не боялась Лондона благодаря Джеку. И теперь ей нужно было бояться только собственных чувств.

Джек вернулся после их последней экскурсии более неудовлетворенным, чем обычно. И его недовольство имело более глубокие основания.

«Красное и черное» вдруг показалось Джеку маленьким и безвкусным. Сам воздух здесь казался спертым, как если бы им дышало слишком много людей. Он уже не предвкушал с нетерпением предстоящий вечер, который принесет ему новых постоянных членов или новые выигрыши. Джек осознал, что получает гораздо больше удовольствия, проводя время с Харриет и мисс Силвер, чем у столов, где ему приходилось шутить с джентльменами и флиртовать с дамами. Он проводил время в обществе Элли и Харриет не из деловых соображений; он испытывал от этого удовольствие.

Но Элли по-прежнему была далека. Она часто шла позади него и Харриет, как будто была всего лишь прислугой. Она по-прежнему оставалась немодно и некрасиво одетой женщиной, хотя уже не была такой худой, и лицо у нее округлилось. Элли смеялась, улыбалась, но не брала Джека за руку и не гуляла с ним по Гайд-парку в те часы, когда там, следуя моде, прохаживался высший свет.

– Это вызовет новые сплетни, – сказала она как-то.

И она была права, но Джеку не нравились ограничения, которые она накладывала на их дружбу.

Дружбу? Никогда раньше у Джека не было друга-женщины. Любовницы, служащие, флирты – да, но тех, кого он мог бы назвать другом, не было. Нелл приходилась ему невесткой, так что она не в счет. Й потом, она все еще держалась с ним настороженно из-за змей и пауков, которых он клал ей в кровать, когда они были детьми. Она любила его из-за Алекса, а не из-за него самого.

Джек решил, что ему нравится иметь женщину-друга. Женщинам, кажется, несвойствен дух соревнования, присущий мужчинам, которые постоянно заключают пари, пытаются перещеголять друг друга в картах или в кулачной драке, в быстроте своих лошадей, в великолепии женщин. Конечно, он никогда не представлял ни одного своего товарища-мужчину без одежды, даже если и видел их неодетыми. Об Элли без одежды он думал слишком часто.

Элли – превосходный товарищ и хороший слушатель, говорил о «себе, она заставляет его собрать воедино свои разбросанные мысли. Она была самой лучшей наставницей для Харриет, твердой, но любящей. Она была щедра и внимательна к своим ученикам, которых учила не за деньги, а по собственной инициативе. Она помогала рабочим в Кард-Хаусе, высказывая свое женское мнение об их работе, когда ее спрашивали, а когда не спрашивали, не мешала им. И чего ему не хватало, скажите на милость?

Джек слонялся по клубу. У него не было желания отправиться в контору поработать с бухгалтерскими книгами, не было желания пойти наверх переодеться к вечеру. Переходя от стола к столу, из пустого казино к кухням, где кипела бурная деятельность, к кладовой с хорошим запасом вин, он понял, что у него есть все нужное, чтобы довести до конца то, что он начал. Он доказал, что может сам заниматься прибыльным делом, не завися от титула брата или от своей воинской доблести. Он добился успеха. Но этого было недостаточно. Ему хотелось большего.

Даунз спас Джека от встречи с истиной, которую он не хотел назвать по имени.

– Вот вы где. Мне показалось, что я слышал, как вы вернулись, но я нигде не мог вас найти. В комнате для собеседований сидит молодая леди…

– Леди? Та, что уже приходила? Она пришла не наниматься на работу и не для того, чтобы стать моей любовницей? – Джек почувствовал, как пульс у него бешено забился. Именно этого ему недоставало – исполнить обещание, которое он дал отцу, найти Лотти. – Она блондинка? Хороша собой? Сколько ей лет?

– Да, она белокура и хороша собой, и да, она очень молодая, это видно, когда она поднимает вуаль, которую обычно носит, но…

Джека уже не было, он бежал по направлению к комнате за черной дверью.

В приемной не было никого, кроме модно одетой молодой женщины и ее горничной, потому что приемные часы уже закончились. Лицо у леди действительно было скрыто вуалью, но Джек отметил, что она хорошо одета и сидит на деревянной скамье в изящной позе. Он резко остановился перед ней, потом опустился на колени и взял ее за руки.

– Лотти? Это на самом деле ты?

Горничная вскрикнула, а молодая женщина вырвала руки и ударила Джека по щеке. Эндикотт встал и отошел.

– Прошу прощения. Я подумал, вы моя сестра.

– А вы повеса, как мне и рассказывали. – И леди откинула вуаль.

Джек никогда не видел эту девушку.

– Вряд ли вы пришли сюда искать место. А если вы ищете чего-то вроде приключений, идите в другое место. В «Красном и черном» не приветствуют хорошо воспитанных молодых леди. Я не желаю, чтобы в мои залы врывались разгневанные отцы или мужья и требовали моей крови либо лицензии на открытие игорного заведения.

Молодая леди вспыхнула в ответ на его насмешку, но не ушла.

– Я пришла, чтобы познакомиться со своей кузиной. Только и всего.

– А ваша кузина – это?.. – Только что кровь Джека быстро бежала по жилам, а теперь все в нем застыло. Он понял, каков будет ответ, прежде чем его нежданная посетительница раскрыла свой ротик, похожий на розовый бутон.

– Мисс Эллисон Силвер. Я леди Марджори Монтегю. Мой отец – граф Монджой, а мой дед…

– Маркиз Монтфорд, – закончил за нее Джек, после чего тяжело вздохнул. – Если ваш дед узнает, что вы здесь, он попытается закрыть мое заведение. У него на это хватит власти и влияния.

– Дед запрет меня на месяц в моей комнате, если узнает, что я в «Красном и черном». Но знать об этом ему ни к чему. Моя горничная верна и никогда меня не выдаст, а мой кучер – ее поклонник.

Джек с сомнением посмотрел на горничную – та встала и присела в реверансе. У него не было выбора, кроме как довериться ей и ее госпоже и поговорить с ней не более двух минут – остаться дольше он им не позволит. Господи, а что, если какой-то картежник увидит их, когда они будут уходить, и узнает ее карету или платье? Монтфорд от него мокрого места не оставит.

– Вашей кузины здесь нет.

– Я это знаю. Всем известно, что вы переселили ее и маленькую девочку в дом вашего брата. Но я обещала деду, что не войду в Кард-Хаус. Вам следует знать, что я держу свои обещания.

– Это очень благородно с вашей стороны, – сказал Джек, подумав, что у этой девушки аргументы совеем как у Харриет. Неужели у всех девиц в головах такая путаница? – Я не думаю, что это действительно тот дом, против которого стал бы возражать ваш дед. И я думаю, что ваш приход в игорный дом понравился бы ему гораздо меньше.