Барбара Мецгер - Трефовый валет

Элли лгала. Но ее кузине незачем знать правду. Кажется, мечты никогда не выцветают, как бы ты ни хотела от них избавиться. Возможно, когда она состарится и поседеет, она сможет забыть смеющиеся карие глаза. А возможно, и не сможет.

– Харриет, перестань бросать собаке палку. Он не станет за ней бегать, а ты можешь нечаянно попасть в кого-нибудь.

– Значит… значит, вы отказываетесь стать ей подругой?

Дрожащие губы, глаза, полные слез. Элли видела все это, слышала жалобные дрожащие нотки в голосе Марджори. Что ей оставалось делать? Марджори почти ребенок, и потом, у нее, у Элли, впервые за долгие годы появилась настоящая родственница.

– Конечно, я стану вашей подругой. Но не на ваших условиях. Мы будем видеться с вами время от времени, во время экскурсий с Харриет или здесь, в сквере. Вы поймете, что так будет лучше. У меня нет опыта пребывания в высшем обществе и нет гардероба, подходящего, чтобы занять в нем место.

Но опыта можно набраться, а туалеты можно купить. И леди Марджори пошла к Гарольду, который достал бы для нее луну с неба, если бы мог.

Гарольд поговорил с капитаном Эндикоттом, который обучал юношу прекрасному искусству кулачного боя, а заодно наставлял, как не дать себя обобрать в азартных играх.

Джек поговорил с Мэри Крандалл, предполагаемой компаньонкой Элли, которая в свою очередь посетила мистера Берквиста, предполагаемого поверенного Харриет. Чем скорее будет устроено будущее мисс Силвер, подумал старый мистер Берквист – впрочем, не так уж он и стар, – тем скорее можно будет подумать о том, как самому устроить комфортную жизнь с уютной вдовушкой.

Каким-то образом он нашел некую оговорку в завещании лорда Хилдебранда. Каким-то образом он убедил доверенных лиц леди Хилдебранд, проживающей в Бате, что они отчасти ответственны за содержание ее внучки. Гораздо легче выслать несколько фунтов, чем постоянно смотреть за ребенком. Для этого у нее имелся вполне подходящий приемный отец. И потом, никто не хочет, чтобы ее дядя-убийца унаследовал большую часть состояния Хилдебрандов.

Джек был опекуном Харриет, а теперь получил права опекунства и над ее наследством.

В результате Харриет получала недурное приданое.

– Мне бы хотелось иметь голубятню, – заявила девочка, узнав об этом. – Мы заведем голубей, и вы сможете посылать письма своему брату.

Джек не обратил внимания на ее слова и вложил всю сумму в ценные бумаги, поручив заботиться о них мистеру Берквисту.

Теперь у него были деньги на содержание Харриет.

– А можно я построю приют для муравьев? А то куда им деваться зимой?

Эти деньги предназначались на ее книги и одежду, и еще немного оставалось на сладости и тому подобное. Теперь у Харриет было материальное обеспечение, и ежеквартальный доход тратился на ее образование.

Джек снова взялся за поводья коляски.

– Нет, ты не можешь держать поводья.

– Тогда мне бы хотелось иметь лягушку…

В конце концов, Джек купил девочке лягушку и был очень доволен тем, что разочаровал голодного французского графа-эмигранта. Теперь, когда услуги гувернантки Харриет и ее горничной Пэтси оплачивались из состояния Хилдебранда, Джек мог вкладывать свою прибыль в банк. Больше не имея неприятностей в клубе, он мог отослать своих наемных сторожей к брату, работать в поместье Кардингтон.

Джек оставил в лондонском особняке Хокинса и Ланди, чтобы те прислуживали Харриет и женщинам, но их жалованье, включающее в себя помещение и стол, было невысоким. И кто-то должен был помогать ухаживать за зверинцем Харриет, который имел образовательное значение. Услуги этих людей также оплачивались из ее наследства.

Джек был доволен, жил в ладу с миром, будущее казалось ему теперь гораздо более радужным. А мисс Силвер подняли жалованье.

– Харриет нужна новая одежда, – начал Джек.

Элли это знала. После пожара в школе у Харриет осталось очень мало платьев. Поскольку в «Красном и черном» и в Кард-Хаусе питание было хорошее, девочка быстро выросла из своих нарядов. А те, что она порвала и привела в негодность, не считались.

– Мне не хотелось просить вас, поскольку вы в таких стесненных обстоятельствах, а нам нужно много прислуги, пока мы живем в доме графа. – Элли собиралась купить ткани из собственных сбережений, чтобы сшить Харриет новые платья.

– Ах, но ведь у нас сейчас есть деньги. Поверенные Хилдебранда решили, что Харриет должна получить то, что унаследовал отец Харриет, иметь хорошее образование и…

– Значит, вы пошлете ее в школу? – У Элли перехватило дыхание.

Джек отвел на мгновение глаза от лошадей.

– А разве она не может обучиться всему, что нужно, здесь? Мне показалось, что у нас все очень хорошо получается – вы даете уроки, я вожу ее на экскурсии.

Элли снова обрела способность дышать. Он не отошлет ее. То есть Джек не отошлет Харриет из дома, сказала она себе.

– Нет. То есть да, мы можем научить ее всему, что полагается знать воспитанной молодой особе, и даже большему. Я знаю французский и итальянский, немного греческий и испанский, а также механику небесных тел, естественные науки, основы рисунка, рукоделие и немного музыку. И конечно, могу научить ее держаться.

– Конечно. Я никогда не сомневался, что вы умеете прекрасно себя вести в любых обстоятельствах.

Джек пустил пару гнедых шагом, чтобы привести в порядок мысли и видеть при этом свою пассажирку или хотя бы то, что можно видеть под ее мерзкой шляпкой.

– Я не подвергал сомнению ваши знания. Я уверен, что вы – самая образованная женщина из всех, кого я знаю.

Приятно слышать, что ты образованная женщина. Но Элли предпочла бы сотню других определений в свой адрес. Например, красивая, привлекательная, волнующая. Вроде тех женщин, которых Джек видел каждый вечер. Она так сжала поручень, что пальцы у нее онемели.

Она виделась с Джеком во второй половине дня, в обществе Харриет, на той или иной выставке или в Кард-Хаусе, где он вместе с Харриет проверял, как продвигается ремонт. Капитан брал свою подопечную на уроки верховой езды в закрытом манеже, принадлежавшем соседней платной конюшне, играл с ней в оловянных солдатиков, которые нашел в детской. Он учил ее стрелять излука, играть в крикет и крокет в саду позади графского особняка; он оказался таким прекрасным опекуном, что Элли и представить себе не могла. Теперь он заметил, что девочка выросла из своих платьев. Конечно. Замечал же он низкие вырезы у женщин, которых нанимал на работу. Он даже бросил взгляд на декольте леди Марджори в том проклятом музее.

– Элли! Мисс Силвер!

– Ах, простите. Я задумалась.

Она повернулась, чтобы показать Джеку, что слушает его, и тут же пожалела об этом. Он был так хорош собой! Он правил повозкой, сняв шляпу, пелерина его плаща развевалась вокруг широких плеч, и Элли огорчилась, что она плохо рисует, иначе можно было бы нарисовать его портрет, чтобы всегда любоваться им. Джек на фоне неба, с довольной улыбкой на губах, высоко сидящий над землей, воплощал силу, гордость и мужскую уверенность в себе. Акварель никак не годится для передачи этой телесной силы, силы целеустремленности.

– Только масло, – сказала она, к несчастью, вслух.

– Что?

– Ничего. Я хочу сказать, что Харриет еще не готова изучать живопись. Я не настолько опытна в этом, как хотелось бы. Если она покажет свои способности, вам, наверное, стоит подумать о том, чтобы нанять…

– Харриет не требуется другой наставник. Но как я сказал, теперь Хилдебранд будет платить вам жалованье больше того, которое мог платить я.

– Правда? – Элли так обрадовалась, что чуть было не поцеловала его.

Теперь она сможет откладывать побольше на то время, когда закончится ее работа у Джека. Она уже отчасти ревнует к Харриет! Подумать только! Девушки из клуба вызывали у нее приступы дурноты, а при виде женщин, которые приходили в клуб играть или которые бросали на него двусмысленные улыбки, рассматривая статуи в музеях, все внутри у нее каменело. Она не сможет жить так вечно, она не проживет так даже десять лет или около того, пока Харриет вырастет.

А ведь капитан вправе жениться раньше этого срока, у него может появиться своя детская. Элли казалось, что она скорее умрет, чем станет обучать малышей, у которых нос и глаза Джека, а в жилах течет кровь другой женщины.

Он выберет леди вроде ее кузины, решила Элли. Поумнее, чем леди Марджори, но разбирающуюся в моде и с хорошим приданым. Поскольку он все же запятнал себя, став владельцем игорного дома, в большинство разборчивых светских семей ему хода нет, но Джек мог бы найти невесту среди богатых коммерсантов. Элл и предпочла бы в этот момент быть подальше от него.

– И деньги на туалеты.

– Прошу прощения. Я не слышала.

Джек нахмурился.

– Вы хорошо себя чувствуете? Может быть, вернемся домой?

– Как! Огорчить Харриет!

Харриет впервые выехала верхом на своем пони за пределы манежа в сопровождении Сэмюела из конюшен Кард-Хауса. Он сидел на крепкой лошадке, по одну сторону от нее, а по другую сторону шел грум. Врач объявил, что Харриет разрешается ехать осторожно, поскольку девочка часто снимала повязку со своей руки и привязывала ею котенка к спине Джокера, чтобы киска тоже научилась ездить верхом. Теперь Сэмюел укорял озорницу за то, что Харриет махала Джеку, в то время как ей требовалось сосредоточить все внимание на лошадке.

Элли понимала, как будет огорчена девочка.

– Со мной все в порядке. Я постараюсь больше не отвлекаться. Вы сказали, что у Харриет есть личный доход? Ах нет, ведь она заполнит весь дом летучими мышами, барсуками и волнистыми попугайчиками.

– У нее есть теперь свои карманные деньги на мелкие расходы. Каждый квартал она будет получать определенную сумму на книги и одежду. Именно это я пытался сообщить вам. Теперь она может одеваться, как подобает офицерской дочери. Я хочу, чтобы вы занялись ее гардеробом.

– С удовольствием. Леди Марджори скажет, где можно заказать для нее платья и где купить самые хорошие ткани. Кажется, больше всего в Лондоне моей кузине доставляет удовольствие беготня по лавкам – конечно, если не считать того, что она может видеться с Гарольдом.

– Так же, как и вам.

– Мне? Нет, я не люблю ходить по лавкам. Я столько времени потратила впустую, пытаясь найти лучшие перчатки за лучшую цену.

– Я говорю о вашем гардеробе. Я хочу, чтобы вы тоже были одеты как дочь джентльмена.

– Вы же не думаете, что я позволю вам оплачивать мои туалеты? – Свободной рукой Элли схватилась за шляпку, потому что Джек пустил гнедых рысью, обогнав Харриет и остальных.

– Я не могу позволить, чтобы моя служащая ходила по Лондону, одетая хуже поденщицы.

Он хочет, чтобы она потратила свои деньги на модные платья, а не хранила их на черный день или на жизнь после его свадьбы.

– Значит, я должна сшить себе форменное платье, выдержанное в ваших цветах? Красное и черное, чтобы все знали, где я на самом деле работаю?

Она не могла удержаться от горького сарказма. Одеться в его цвета – значит объявить всему Лондону, что она именно та женщина, за которую все ее принимают. Ехать наедине с ним в его спортивном экипаже – и так достаточно вызывающий поступок, пусть даже в парке и нет модной гуляющей публики. Через час-другой здесь соберется множество сплетников и бездельников, хотя по большей части высшее общество разъехалось на рождественские праздники по своим загородным домам.

– Я отказываюсь.

Джек свирепо сжал губы и направил лошадей с дорожки, усыпанной древесной корой, на травянистый холмик, где можно было бы поговорить с Элли без помех.

– Вы работаете в Кард-Хаусе, а не в «Красном и черном», и конечно, я не хочу, чтобы вы были одеты как лакей или горничная. Более того, я теперь не плачу вам жалованье – вам платит Хилдебранд. Я просто хочу, чтобы вы выглядели как компаньонка благородной барышни.

– Я выгляжу как ее гувернантка, каковой и являюсь.

Джек натянул поводья, потом обмотал их вокруг поручня и повернулся к Элли.

– Ваша кузина хочет предложить вам с Харриет наносить с ней визиты. Это важно для Харриет; бывая в гостях, она сможет познакомиться с другими девочками, она освоится в обществе, в котором ее будут принимать, когда она вырастет. Теперь у нее есть приличное приданое, так что ее обстоятельства не так плачевны; ока уже не бедная сиротка, находящаяся под опекой… э-э-э… неподходящего опекуна, чтобы не сказать большего.

– Вы имеете в виду некоего холостяка, владельца игорного дома?

Джек кашлянул.

– Я имею в виду, что возможные женихи могут на многое закрыть глаза, если у девушки хорошее приданое, особенно если ее одобрят их мамаши.

– Вы уже думаете о ее свадьбе?

– Хороший солдат наблюдает за происходящей битвой и думает о будущей кампании.