– Посиди здесь. Мне нужно полчаса на все про все.

– А у тебя здесь есть женская одежда? – крикнул Иван закрывшейся двери в спальню.

– Есть, – отозвался оттуда Андре, – я же знал, что полечу отсюда  в Нью-Йорк, а там я не ношу кепок и очков, там я такой, какой есть на самом деле.

– Ты хочешь сказать, что на самом деле ты носишь женскую одежду? – Иван поудобнее уселся на диване, радуясь, что так удачно прошло напряжение в общении и можно задавать любые вопросы, не глядя в глаза. За дверью послышалась возня, шорох, что-то упало, вжикнула «молния», и Андре наконец ответил:

– Само собой. Я же тебе говорил, я андрогин. Фрик. Мое амплуа – эпатаж. Никому не будет интересно смотреть на обычного парня Андре, если он будет ходить в костюмах-тройках и шляпах. И так удачно совпало, что я на самом деле люблю эпатаж.  Так что мне даже не приходится себя заставлять.  Черт, да где же она!.... а, вот, нашел. Конечно, на эту вечеринку глупо надевать платье от Шанель, поэтому я наряжусь по-простому, ладно? Вот блин, заело… Ваня, там на столе нет косметички? Большой такой, черной?

Иван осмотрелся:

– Нет.

– А клатч бежевый на диване лежит?

– Лежит.

– Подай мне его в дверь. Только не заглядывай, я тут в неглиже.

Ивану показалось, что с того момента, как за Андре закрылась дверь, там, в закрытой комнате, появилась девушка Андреа. Она болтала про клатчи и платья, вела себя, как настоящая девушка, спрашивая про косметичку, и мужчина потряс головой, пытаясь проснуться.

Так не бывает ведь, говорил он себе. Не бывает, чтобы парень, который десять минут назад вел себя как парень, вдруг по щелчку преобразовался в девушку. С женскими мыслями, с женской болтовней и поведением… Может быть, именно это и имел в виду Андре, называя себя андрогином? Может быть, это чисто психологический феномен, не имеющий отношения к внешним физическим проявлениям? Две половинки сознания – женская и мужская. Надеваешь платье – включается женская. Надеваешь брюки – мужская. Но тогда… черт побери, это же тогда уникальное явление!

Дверь открылась, и голос Андреа пропел:

– Я готова.

Иван обернулся – и перестал дышать.

В дверях стояла она, Андреа. Высокая худенькая девушка в джинсовой короткой юбке и бежевых замшевых сапогах с приспущенным голенищем.  Бесконечно длинные стройные ноги. Платиновые волосы, красивые, подчеркнутые легким макияжем, русалочьи глаза под широкими бровями. Пухлые губы слегка тронуты блеском и улыбаются. Тонкие, правильные черты лица окончательно перестали быть мужскими, и ни одной линией не напоминают о мужском начале. Светлая футболка небрежно открывает одно плечико с трогательно торчащей ключицей. Джинсовые цветы-аппликация на футболке очень удачно маскируют отсутствие груди. Да, это была она – девушка его мечты. Даже лучше, чем он мог себе представить! Он влюбился в нее днем, еще без макияжа – но как же хороша она была сейчас…

– Вань… ау.

Девушка грациозно подошла к дивану, села рядом, закурила, заглянула в клатч, проверила там что-то, переложила туда из кармана телефон – а Иван все сидел, вытаращив на нее глаза, и не мог обратно научиться дышать. Он ощущал сейчас себя одним огромным сердцем, которое судорожно колотилось в ушах и горле.

– Ва-аня!

Андре помахал перед носом Вани рукой, озабоченно заглянул в глаза.

–Ваня, ты живой? Какой-то ты очень уж впечатлительный… Вот так застынешь где-нибудь на показе – и провалишь к черту съемку!  Привыкай, привыкай – это самый скромный мой наряд, а на показе Джерматти и макияжа будет гораздо больше, и платья гораздо фантастичнее.

– Я не смогу, – выдавил из себя Иван, не отводя глаз, – у меня полная потеря сознания.

– Да брось, – знакомый жест, – вернется твое сознание, никуда не денется. Привыкнешь. Что ты так смотришь? Ну да, да, у меня ноги голые. Но мы же возьмем такси, правда? Ты же не поведешь меня в такой холод в одной футболке пешком?

– Не поведу, – сглотнул Иван, изучая гладкие длиннющие ноги, – я, кажется, с ума сейчас сойду.

– С чего бы это? – фыркнул Андре, доставая зеркало и подкрашивая губы, – ты что, никогда не видел голых ног?

– Таких – нет, – честно ответил Иван.

– Ой-ой-ой, Ваня, хватит льстить. Обычные мужские ноги, – Андре поправил футболку и захлопнул клатч. Разумеется, он лукавил: ноги у него мужскими, и уж тем более обыкновенными, не были. Таким ногам позавидовала бы даже Наоми Кемпбелл. Вероятно, она и завидовала, просто Ваня об этом не знал. Юбка, ноги, макияж – нет, Иван определенно сходил с ума. Вот именно в этот  момент он искренне и честно был готов взять эту девушку в охапку и потащить в ЗАГС, чтобы она от него уже никогда больше и никуда не сбежала. Привязать к себе, если надо. Заковать в наручники. Закрыть в клетку. Чтобы – только для него.

– Выходи за меня замуж, – вырвалось у него помимо воли.

Андре выронил клатч.

– Что-что?

– Извини.

– Ваня, ты… правда в порядке? Может, тебе лучше домой? Ну, выспаться, отдохнуть…

– Не нужно. Я просто в шоке от тебя.

– Я не думал, что это так серьезно, – растерянно пробормотал Андре, – я, наверное, сейчас переоденусь обратно и смою всю эту чепуху…

– Нет! – Иван схватил Андреа за руку, и тут же, смутившись, отпустил.

Андре смотрел на него немножко испуганно и встревожено.

– Ты… ты заставляешь меня нервничать, Вань.

– Прости. Я не хотел. Но ты должна… должен… знать. То, что ты сейчас есть… тьфу… как это сказать-то… в общем, вот эта девушка, в которую ты превратился – я по ней с ума схожу. У меня в мозгах все едет, когда я ее вижу. Что мне делать?

Андре немножко отодвинулся и сглотнул.

– Ну, я думаю, мне действительно лучше переодеться. Потому что мне не улыбается разгуливать с сумасшедшим. Когда ты на меня так смотришь, как сейчас, я тебя боюсь.

– Я безопасный, – заверил Иван, – я просто влюбленный.

– Но это ведь я, – напомнил Андре и хмыкнул, –  если я буду в брюках, ты точно так же будешь влюблен?

– Думаю, да. Я весь день об этом думал. Ты же был в брюках, и все равно я это сделал. Просто я не умею об этом говорить и не знаю, что делать.

Андре молчал, забросив ногу на ногу. Иван смотрел на его потрясающие ноги и ни о чем не мог думать, кроме созерцания этих самых ног. Ему казалось, что он действительно сошел с ума и находится в некоем гипнотическом трансе, когда в голове стучит только одна мысль: какая ты красивая. Какая ты красивая. Какая ты красивая.

– Какая ты красивая, – вслух сказал он, и Андре повел на него своей потрясающей бровью.

– Не, Вань, сейчас-то, для вечеринки, это даже хорошо, что я для тебя – девочка-девочка-девочка. Но вообще, откровенно говоря, ты меня начинаешь пугать. Ты выглядишь, как сумасшедший.

– Ладно, извини. Я просто действительно впал в ступор при виде тебя. Точнее… ну… женской стороны тебя.

Иван с силой потер лицо руками и откинулся на спинку дивана. Нет, он решительно не понимал, как себя вести, что говорить и как вообще быть с этим чувством внутри себя – его распирало от влюбленности. И он сам не мог понять, в кого – во внешность девушки-Андреа или в парня-Андре, который своими странными откровениями, своей легкостью в общении, своим желанием протянуть руку и помочь сумел настолько Ивана заинтересовать, что тот теперь уже и сам не понимал, что с ним происходит. И происходит ли. Или это – наваждение от бесконечного сегодняшнего дня?

Андре смотрел на него выжидательно, и Иван сделал над собой усилие – будто отыграл три акта из самого сложного и выматывающего спектакля, а теперь надо было выходить на поклоны, изображать радость и отсутствие усталости – улыбнулся ободряюще и мотнул головой:

– Все в порядке, честно. Я сейчас соберусь с мыслями, постараюсь к тебе привыкнуть – и все будет нормально.

– Ну, как скажешь… – с опаской улыбнулся Андре, – если что – можно и не ходить.

– Я не упущу случая похвастаться такой… таким спутником.

– Нет уж, раз я в женском, то и называй меня спутницей, – поправил Андре, – а то глупо будет звучать, если ты к девушке будешь обращаться в мужском роде. Твои друзья тебя не поймут.

– Мои друзья тебя, наверное, знают прекрасно. Это я – человек темный и не знаком с соверменной фэшн-индустрией, а они следят за новинками, в том числе и дома Арьен.

Андре легкомысленно пожал плечами и встал.

– Ну и отлично. Если меня там узнают, ты получишь возможность потом хвастаться, что покоряешь не только женские, но и мужские сердца. Итак, легенда такова: я – твоя девушка Андреа. Узнают или нет – неважно. И, да, Ваня… сразу предупреждаю… я БУДУ девушкой Андреа. И это будет не игра, я хочу, чтобы за мной ухаживали, были галантны, ну, то есть, были джентльменом. Я думаю, ты это прекрасно умеешь делать… Ну что, пошли? Ты обещал такси.

Иван с готовностью вызвал такси, открыл перед девушкой своей мечты – а он называл Андреа именно так внутри себя – дверь, и они спустились по лестнице вниз, в холл. Правила игры, предложенные Андре, ему подходили, как нельзя лучше: ему и в самом деле хотелось обращаться к Андре, как к девушке, подавать ей руку на лестнице, нежно придерживать за плечи, согревать, если замерзнет… он автоматически поддержал Андре за талию, когда тот поскользнулся на мраморном полу холла, и парень с очаровательной небрежностью оперся о его руку, словно такое происходит ежедневно.

– И да, еще, Ваня… – словно вспомнив, добавил Андре, когда они выходили из отеля к ждущему у ступенек такси, – то, о чем мы с тобой договаривались днем – оно продолжает действовать.

– О чем это ты? – притворился непонимающим Иван, хотя внутри у него стало тоскливо – ему действительно хотелось сейчас флирта с Андреа, настоящего флирта, с обжигающими прикосновениями, с мимолетными поцелуями и горячими взглядами… а если девушка-Андреа будет соблюдать все те же правила, что и Андре-мужчина, разумеется, никакого флирта не произойдет. Андреа его просто не допустит. Иван будет для него просто другом.

– О том, что я не буду тебя соблазнять, – пояснил парень, элегантно скользя на заднее сиденье. Иван опустился рядом, назвал адрес, захлопнул дверцу и слегка приобнял Андреа за плечи:

– А что, если тебя буду соблазнять я? – тихонько на ухо произнес он. Андре замер, глядя перед собой, и, почти не шевеля губами, ответил:

– Лучше не надо, Ваня. Во-первых, я не люблю, когда меня жалеют – а после того, что я тебе в кафе рассказывал, ты меня совершенно очевидно пожалел, – а во-вторых, я ведь могу тебе и ответить. И ответ этот будет вовсе не от девушки Андреа, не забывай об этом.

Иван честно подумал пару минут, не снимая руки с плеча Андреа. Думал он вовсе не о том, о чем сказал  Андре – нет. Здесь он все давно для себя решил…

Иван был в этом смысле слабым и бесхарактерным, падким на удовольствия. Он никогда бы не смог себя ограничить в курении, например. Или во вкусной еде. Или во флирте с девушкой, от которой без ума.

Иван не умел отказаться от того, что ему нравилось, у него не хватало на это сил и выдержки, он срывался, он нарушал любые собственные запреты и ограничения, находил отговорки, отмазки, сам себя убеждал и обманывал… Он прекрасно знал за собой эту слабость – у него категорически не хватало сил противостоять соблазнам, и только это знание и останавливало его от алкоголя и наркотиков. Он знал: если он попробует и ему понравится, остановиться он уже не сможет. Не хватит силы воли отказать себе в удовольствии…

Так и с Андре: Ивану надоело уже пытаться понять, кто ему нравится: Андре-парень или Андреа-девушка. Он знал только то, что ему хочется флирта. Может быть, совсем даже не невинного, хотя секса с мужчиной он никогда не пробовал, не понимал и не собирался понимать и пробовать. Но Андре – это был Андре, и оказаться с ним в одной постели почему-то не представлялось чем-то неприятным, ужасным, гадким – как бывало раньше, когда Иван отвергал своих поклонников-геев.

Андре в глазах Ивана не был мужчиной, как бы не старался показать мышцы, пресс и даже если бы предстал перед Иваном и вовсе без трусов. Андре все равно был для Ивана прекрасной девушкой – ну, просто слегка своеобразной, если можно так выразиться, но – девушкой. Однозначно.

А думал Иван ровно две минуты о том, как будет правильно себя повести после вечеринки, в свете только что сказанного, и в свете предстоящего совместного полета на показ Джерматти.

Флиртовать Андре не хочет.

Но при этом говорит, что может и не отказаться.

Если Иван сейчас сорвется и начнет добиваться девушки-Андреа, и если вдруг получит желаемое – как ему вести себя потом? Через день? Через два?

Мужчина ведь прекрасно понимал, что  вечеринка и вино потворствуют многим глупостям – внезапной страсти, которая на следующее утро вызывает только неловкость, или сказанным сгоряча словам, которые, опять же, утром хочется проглотить вместе с языком. Обстановка вечеринки способствует легкой доле сумасшествия – а вдруг потом Андре решит, что Иван тоже его использует, как и все остальные его любовники, как способ пробиться «в звезды»?