– Я модель, – скромно признался Андре, и Вадик тут же замахал руками.

– Точно, точно! Я тебя точно видел на подиуме! Не помню только, где.

Андре благоразумно промолчал, пряча акцент и отвечая одной улыбкой, и они вдвинулись на кухню.

Огромный плечистый Эллочка, азербайджанец по национальности, с соответствующей растительностью на руках и мощном торсе, ювелирно выкладывал на тарелку куски тонко порезанного мяса. Тут же у раковины Мура с зажатой в углу рта сигаретой, морщась от дыма, мыла  овощи.

– Эллочка, я привел тебе помощников, – провозгласил Вадик, и Иван протянул руку для знакомства.

– Эльдар, – низким голосом прогудел Эллочка и вернулся к мясу, слегка кивнув Андре. Андре ловко проскользнул к раковине и присоединился к Муре, а Иван вооружился разделочной доской и огромным ножом, стругая для Эллочки очередные куски мяса. Вадик удостоверился, что все при деле, и убежал к гостям.

На кухне повисла та самая уютная тишина, которая возникает между людьми, занятыми общим делом.

Иван за это и любил дом Муры и Вадика: здесь всем были рады, всем находилось место и занятие, здесь никто не чувствовал себя чужим и ненужным, всем было уютно и тепло. Андре, судя по всему, тоже вполне понял атмосферу дома, судя по той непринужденности, с которой он взялся помогать Муре.

– Ночевать останетесь? – Мура перекинула сигарету в другой угол рта и протянула Ивану «попробовать» огурец таким привычным жестом, что даже сомнений не возникало: так происходит всегда. Иван послушно откусил, кивнул, показал большой палец: «Отлично». Андре поднял на него глаза и бровью шевельнул: это она о чем?

– Ну, не прогоните же, на ночь глядя, – усмехнулся Иван, совершенно забыв, что Андре – это не его очередная пассия. Вспомнил только, увидев округлившиеся глаза парня. А для Муры все было, как обычно, нормально: и то, что Иван остается, и то, что остается не один… все было, как обычно. Муру не удивляло.

Всего один-единственный раз Мура позволила себе высказаться в адрес Ваниной новой пассии, отозвала его в сторону и сказала: «Ваня, она прожжённая бл*дища, строящая из себя ангела. Я б на твоем месте опасалась венерического букета». И – все. Предоставила ему право самому решить, что делать дальше.

Иван тогда прислушался, девушку красиво на такси усадил и восвояси отправил, оставшись ночевать у Муры и Вадика. И  не пожалел – разобидевшаяся девица начала грязно ругаться и чуть ли не с кулаками на Ивана полезла, показала себя с «лучшей стороны», так сказать. А потом до Вани слухи дошли, что один из его дальних знакомых-таки поверил ангельской внешности и заполучил красивую болезнь из серии «ППП». Вот уж Ваня тогда Муру благодарил! А она только отмахивалась. Да ладно тебе, говорила, я просто таких за версту нюхом чую. Не зря ж я баб люблю.

А теперь Мура совершенно естественно, в своем неповторимом стиле, взялась за Андреа. Высокий и тонкий Андре рядом с ней смотрелся, как Эйфелева башня, но Мура умела задать тон в любом тандеме: она словно бы и не осознавала дефектов своей внешности и вела себя, как лидер, как первая красавица и королева. Сейчас она уже по-свойски подсовывала Андре «на пробу» кусочки, ругалась, что он мелко нарезал помидоры, тыкала в бок, и они уже хихикали о чем-то «своем, женском».

Иван мельком посматривал в их сторону и ощущал, как напряжение постепенно уходит. Он начал расслабляться, поняв: можно не бояться за Андре – его не станут пытать, кто он и откуда, равно как и не станут обходить вниманием, и не захихикают за его спиной. Мура его «приняла». Вадик, глядя на свою супругу, примет тоже. Ведь Мура в этой паре служила лакмусовой бумажкой: если человек нравился Муре, он не мог оказаться плохим. Мура обладала сверхъестественной интуицией во всем, что касалось людей. Она одинаково хорошо могла рассмотреть червоточинку как в мужчине, так и в женщине. И тот факт, что сейчас она кормит Андре помидорами, говорил о многом.

Мура, наконец, отвлеклась от общения и помидоров, и посмотрела на него.

– Вот ты всегда говорил, Ваня, что у меня интуиция нечеловеческая. Говорил?

– Говорил, – согласился Иван, заинтересованно откладывая нож.

– И интуиция моя сейчас просто вопит и орет, что вы с Андреа – две половины одного целого. Веришь мне, нет? И если ты ее сейчас по своей дурости упустишь, то потом всю свою жизнь об этом жалеть будешь. Веришь мне, нет?

– Верю, – мужчина поудобнее устроился, подперев кулачком подбородок и скосил глаза на Андреа, – я уже сегодня предлагал в ЗАГС сходить. Мне ответили отказом. Да, Андреа?

– Да, Джонни, – в тон ему ответил Андре сладеньким голоском, точно так же искоса его изучая.

– А почему? – искренне изумилась Мура, и Ивану внезапно надоело разыгрывать комедию перед человеком, которого он искренне считал своим другом.

– Потому, что Андре – мужчина, – легкомысленно признался он и притянул парня к себе. Тот, как ни в чем не бывало, присел Ивану на колени.

Мура с размаху хлопнулась на табурет и закричала:

– Ну коне-ечно! Конечно! Андре! Андре Митчелл! Только… подожди… почему ты по-русски говоришь? Митчелл же американец!

– Йес, оф кос, – согласился Андре, – Митчелл американец. Но он русский тоже знает. А литтл бит.

– Офигееееть, – протянула Мура, потирая обритый затылок, – сам Андре Митчелл! Я… можно мне тебя сфотографировать?

– Можно. Но только с Ванечкой вместе. Я должен запечатлеть падение крепости под названием «Дон Жуан».

За всеми этими разговорами они совершенно забыли, что в кухне находился еще один участник вечеринки, Эллочка. Когда Иван выдал свое признание, Эллочка ошарашенно приоткрыл рот и уставился на Андреа. Его глаза медленно изучили плечики в вырезе футболки, тонкую шейку, длинные ноги, едва прикрытые коротенькой юбкой, волосы, лицо… наконец, он выдохнул и бесшумно испарился, понеся новость тем, кто в кухне не присутствовал.

Спустя пару минут в кухню ввалилась вся честная братия. Впереди, как знаменосец, бежал Вадик.

– Кисочка! Почему ты мне не сказал? Почему ты мне не сказал, что у нас в гостях сам Митчелл? Вот это подарок, дорогой, вот это сюрприз! Господи, Митчелл, Андре Митчелл!

Андре выдал им всем одну из своих коронных «рекламных» улыбок, но промолчал. Иван молча пожал плечами.

– Пойдемте фотографироваться, срочно! Андре, ты ведь не откажешься сфотографироваться со мной?

Андре вежливо удержал улыбку. И тут Иван понял: начинается то, что парню вряд ли нравится – публичность. Круговорот вокруг «звезды». И рутина, от которой он хотел сбежать: сейчас с ним будут фотографироваться весь вечер, смотреть, как он ест, что он пьет, как он ходит, как он одет и что делает. А парню, наверное, осточертело такое внимание к себе… иначе бы он не застыл с такой учтивой гримасой и тоской в глазах.

– Так, мальчики и девочки, – властно скомандовал Иван, вставая и отодвигая Вадика и остальную толпу жадно пялившихся на Андре, – успокоились и разошлись, тут вам не цирк, а мама вам не клоун. Мы пришли отдыхать, а не работать на публику. Если вы все не дадите нам спокойно отдыхать без фотографирования и общения в режиме интервью, мы уйдем прямо сейчас. Верно, Андреа? Рассосались, рассосались, красавцы мои, у вас там кальяны дымятся и музыка играет, а у нас помидоры не дорезаны. Давайте, давайте, осадите назад. Втянулись-ка обратно в комнату! Отдыхаем дальше!

Недовольно возроптавший было Вадик и его окружение неохотно подчинились. Кухня снова опустела. Мура смотрела на представление с табуретки, невозмутимо выпуская дым.

– Спасибо, – смущенно сказал парень, поднимая на Ивана глаза, – я и правда не хотел бы сейчас давать интервью и фотографироваться.

– Простите, ребят, это я не сдержалась, – покаянно произнесла, наконец, женщина и кинула окурок в очередную баночку, – теперь вам точно покоя не будет…

– Ну, тогда мы уедем, – пожал плечами Иван, – я просто хотел познакомить Андре с тобой и Вадиком. А все остальные пусть себе празднуют дальше. Как думаешь, Андре?

– Не знаю… мне тут хорошо, но ведь они будут приставать с фотографированиями… – парень передернул плечами и встал, – наверное, мне и правда лучше вернуться в отель.  Если хочешь, ты можешь остаться.

– Нет, я тоже поеду. Мура, прости, что мы так ненадолго заехали…

– Да это вы простите меня, – Мура все терла и терла обритый затылок в знак покаяния, – я ж забыла, что мы не одни на кухне, разоралась во все горло.

– Ничего страшного, – вежливо улыбнулся Андре и протянул Муре свой телефон, – и все-таки сфотографируй меня с Ваней, хорошо?

Иван точно таким же жестом протянул Муре и свой телефон тоже. Она ухмыльнулась и скомандовала:

– Так, а ну красиво сели на красивый подоконник! Все остальное в этом доме безнадежно засрано.

Иван опустился на подоконник и привлек к себе Андре. Тот с готовностью прижался к нему, обняв за шею.

– Так, дети мои, замерли… раз-два-три… поменяли позу… поцелуй… раз-два-трииии… готово… Готово, говорю, алё! Я вам не мешаю, ребят?

Андре освободился из Ивановых объятий и погрозил ему пальцем:

– Мы же договаривались!

– Я для фотографии, – оправдался Иван, не отпуская парня, – Мура, кадр вышел хорошо? Может, еще разок? Еще пару дублей?

Мура хмыкнула:

– Бро, я за время твоего поцелуя сделала пять фотографий. Или шесть даже.

– Ты жестокая женщина, – торжественно провозгласил Иван и поднялся, – отдай мой телефон, тиран и деспот. Не могла поддержать влюбленного мужчину, мучительница! Отдай мне кусок мяса, я его честно заслужил! Где тут у вас такси вызывают…


В такси Андре принялся комментировать увиденное. Он, не замолкая ни на секунду, рассказывал про свое впечатление от каждого участника событий, не забыл упомянуть даже Жучку, которая встявкивала в ответ на каждое произнесенное слово, когда участники вечеринки провожали уезжающих до дверей. Кто-то втихаря пытался достать телефоны и поснимать-таки заезжую звезду, но выдвинутая вперед челюсть Ивана и его мощный кулак, издалека погрозивший нарушителям, быстро восстановили статус кво. Андре и об этом не забыл: он благодарил Ивана, радовался, что они все же уехали, потому как совершенно точно гости планировали устроить несанкционированные фотосессии.

– Ты не будешь против, если я выложу нашу с тобой фотографию в инстаграм? – спросил он в заключении своей бесконечной речи.

– Я буду гордиться… но разве твоих поклонников это не огорчит?

– Да плевать мне на моих поклонников, – отмахнулся Андре, доставая телефон, – нам с тобой пора подумать о деле. Через два дня у меня показ, ты не забыл? Первый шаг к твоему пиару будет сделан в моем инстаграме. Завтра же твоя личность станет весьма интересна приближенным к моде людям. И нам с тобой останется только пару раз засветиться перед показом на каких-нибудь backstage… ммм… как это по-русски… в общем, готовься, что тебя будут спрашивать, кто ты, откуда и так далее.

– И что я должен буду говорить? – осторожно уточнил Иван, стараясь переключиться на рабочую волну. У него почему-то не получалось – ему хотелось флирта, он видел перед собой красивую девушку с потрясающими ногами, а Андре сидел такой весь внезапно преобразившийся, деловитый, собранный… и думал про работу. Это было так обидно для Ивана! Так обидно!

– Правду, – Андре пожал плечами, уткнувшись в телефон, – ложь можно забыть или приукрасить, пересказывая в тридцать пятый раз, и тебя на этом потом поймают. Ведь там будет не один репортер, а толпа. Вот и представь, один напишет одно, второй – чуть-чуть другое, третий – третье, а четвертый, прочитав первых трех, обзовет тебя нечестным человеком. Зачем тебе такая репутация?

– Покажи, что ты делаешь? – не удержался Иван, пододвигаясь к Андре и заглядывая ему через плечо. Мимоходом получилось скользнуть губами по щеке  и приобнять за плечо. Андре заметил маневр, но никак не отреагировал – молча показал экран телефона, где уже красовалась их совместная фотография: они обнимались на фоне фиолетовых сумерек с горящими огоньками (фон Мура всегда умела выбирать отличный!), Ваня выглядел настоящим брутальным мачо – к вечеру у него обычно всегда пробивалась щетина, а на его мужественных скулах и подбородке с ямочкой это смотрелось исключительно привлекательно. Русалочьи-прекрасный Андре на фоне мускулистого красавца смотрелся особенно хрупко и воздушно, и казалось, что эти двое созданы для того, чтобы друг друга дополнять. У Ивана даже вырвалось нечто вроде «оооо!», когда он увидел Мурино творение.

– Ничего себе…

– Да, красиво, – невозмутимо ответил парень, – Ваня, мы приехали. Отель.

– Можно, я провожу тебя?

– До двери, – предупредил Андре и подстраховался, – не отпускай такси.


Иван никогда не имел дела с сильными личностями. Мало того, что он никогда не влюблялся в мужчин, так ему еще и женщины попадались весьма определенного типа. Одинаковые. Такие, которые никогда ему  не сопротивлялись.