– Может, и так. – Ваня подцепил очередную плюшку. – Хотя я предпочитаю не желуди, а орехи и не кузнечиков, а мясо.

– Слушай, а что там Софья Александровна писала? – Аня предпочла перевести разговор в другое русло. Спорить с тем, что плюшки вкуснее овсянки, было глупо. – Я не поняла, какие там проблемы с твоей сестрой?

– Да, понимаешь, у них там нестыковка. Леона Богуславовича пригласили прочитать курс лекций в Мексике, а ребенка везти туда нельзя. Врачи не рекомендуют: климат неподходящий, инфекционных заболеваний много. Деть им Ирочку по-любому некуда.

– Ну так возьми ее к себе, а я тебе помогать буду. – Аня была очень благодарна Софье Александровне и ее мужу за роскошные подарки. Ей ужасно захотелось помочь им.

– Думаешь… – Ваня наморщил нос. – Да, наверное, так и надо сделать. В конце концов, всего месяц или полтора. Я своим уже удочку закидывал, чтоб ее в гости пригласить. Ну, не знаю, не съест же нас девочка десяти лет.

– Легко, – вмешалась в разговор Анина мама. – Вы, извините, о таких вещах понятия не имеете. Маленький ребенок – это масса проблем. Кормить, выгуливать, развлекать. Спору нет, порыв благородный, но тебе, Иван, нужно прежде всего как следует посоветоваться с родителями. Одно дело в гости, другое – пожить.

– Да ладно, мам, не пугай, – отмахнулась Аня. – Можно подумать, со мной было так много проблем.

– Конечно, много, притом что мы с отцом знали тебя с рождения и примерно представляли себе, каких фокусов ожидать от вашего высочества. А здесь неизвестная девочка. Я бы сто раз подумала.

– Людям помогать надо, – наставительно заметила Аня. – Пусть даже в ущерб себе.

– Хорошо, если только себе. Вы же все заботы на Ваниных родителей взвалите.

– Ну уж нет. – Иван покачал головой. – Я сам буду и гулять, и развлекать, и чего там еще полагается.

Ребятам настолько понравилась идея, что они решили поговорить с родителями Ивана немедленно. Благо до поездки время еще оставалось. Так что через полчаса они уже стояли перед Ниной Сергеевной и Евгением Николаевичем, приемными родителями Вани, с массой аргументов за приглашение Ирочки.

Ванины родители совсем недавно встали и теперь завтракали.

– Мы вернулись, – начал Ваня торжественно, – потому что дело серьезное. Чем быстрее вы обо всем узнаете, тем лучше.

Нина Сергеевна и Евгений Николаевич недоуменно переглянулись.

– Я понимаю, что дети – это всякие проблемы и заботы. – Ваня повысил голос. – Но они все равно хорошие!

Мама пошла пятнами, папа сурово сдвинул брови. Оба ждали продолжения.

– Хочу сказать, – Ваня тоже сурово сдвинул брови, – весь груз забот мы, то есть, конечно, я, возьмем на себя. Вам не придется ни о чем беспокоиться.

Мама уронила вилку и облокотилась на спинку стула, папа вскочил:

– Да вы соображаете, что говорите? – Евгений Николаевич сдерживался как мог. – О чем вы, школьники, дети, думали? Каким, извините меня, местом.

– Пап! – попытался остановить его Ваня. – Не надо волноваться, еще ничего не решено.

– Что значит – не решено? – Папа стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула солонка. – Что не решено?!

– Зачем так волноваться? – вмешалась Аня. – Если вы так уж против, конечно, ничего не будет.

– Ага, – кивнул Иван, – хотя мне кажется, одна маленькая девочка нам не помешает.

Нина Сергеевна горестно подперла голову руками.

– Девочка? – вздохнула она. – Я, конечно, хотела бы внука. Ну, пусть будет девочка.

– И ты туда же? – Папа развернулся к ней лицом. – Это все твое воспитание!

– Да ладно вам, в конце концов, через месяц это все кончится.

Ванина мама сочувственно поглядела на Аню.

– Нет, – она покачала головой, – еще месяцев через семь-восемь. А твои-то родители уже знают?

– Да, мама слышала наш разговор. Она, правда, сомневается, согласитесь ли вы.

– А куда мы денемся? Как будто мы можем не согласиться. – Евгений Николаевич как-то сник и сгорбился. – Значит, на школе крест можно ставить?

– Да почему крест? – Ваня не понял.

– Потому что кормления, прогулки, соски, пеленки, бессонные ночи… – Ванина мама заплакала.

– Зачем пеленки и соски девочке десяти лет? – удивилась Аня. – Она к нам в школу пойдет, и нормально.

– До десяти лет еще дожить надо. – Ванина мама вытерла слезы. – Ладно, отец, нет, теперь дед… – Она взяла мужа за руку. – Чему быть, того не миновать. Будем ждать.

– Чего ждать-то? – Ваня рассмеялся. – Ей два месяца назад десять лет стукнуло. Здоровенная девица!

– Кому? – хором выпалили родители.

– Да сестренке моей, Ирочке – дочери Софьи Александровны! Кому ж еще! Я же вам про нее рассказывал и даже фотографии показывал. Вы еще все восхищались, какая девочка-картиночка.

– Она-то здесь при чем? – Ванина мама махнула рукой. – Мало ли у кого какие девочки.

– Она при том. – Ваня усмехнулся. – Мы про нее уже полчаса говорим. Софье Александровне с Леоном Богуславовичем нужно уехать на месяц-два. Девочка могла бы у нас пожить. Говорю же, я все сам буду делать.

– И я помогу, – заявила Аня решительно. – У меня даже куклы еще остались, книжки всякие.

– И вы все время говорили про Ирочку? – Ванин папа подозрительно прищурился.

Ваня налил себе воды из графина:

– Откуда другая-то возьмется?

– Ну мало ли, – уклончиво заметила мама. – Дети – они всегда откуда-то берутся.

– Это точно, – выдохнул папа и сел. Он достал носовой платок и вытер им лоб. – Значит, Софье Александровне и ее мужу некуда деть девочку, и ты хочешь, чтоб она пожила у нас? Так? Теперь я все правильно понял?

– Да, пап, – ответил Ваня. – Правильно. И я…

– Ну-у, слава богу! – Нина Сергеевна наконец улыбнулась. – А то мы с отцом невесть что подумали. Ох, да конечно, пусть поживет. Мы только рады будем. Софье Александровне я сегодня же позвоню. Вот вы напугали!

И тут до ребят наконец дошло, о чем подумали Ванины родители.

3

До клуба Ваня с Аней добрались даже чуть раньше положенного времени, и все равно оказалось, что они не первые. Перед входом в подвал уже красовалось несколько прислоненных друг к другу рюкзаков. На одном сидел Сережа-Змей и настраивал обшарпанную гитару. Пал Палыч проверял спины, ремни и крепеж рюкзаков и, кажется, был недоволен. Вокруг него толпились ребята и молча выслушивали замечания.

– Фриз, ты посмотри на свою спину! – Кэп ткнул пальцем в зеленый рюкзак Володи Морозова. – Смотри, Фриз, смотри. Как под таким горбом ходить? Быстро перебирай.

Володя понуро взялся перебирать рюкзак. Ребята знали… спорить с Пал Палычем дело бесполезное. Либо надо выполнить все, что он говорит, либо ты никуда не поедешь.

– Привет, Вольф, мое почтение, Аннет.

Ваня и Аня получили у эксплореров новые имена. Иван стал Вольфом, потому что он Волков, Аня – Аннет.

– Хорошие комбезы, хоть и закидонистые, – одобрил Пал Палыч подарок Софьи Александровны. – А ботиносы просто класс. Ну, раздевайтесь. Сейчас поглядим, что там у вас. – Разумеется, Ваня и Аня и не думали снимать с себя одежду. На языке эксплореров «раздеваться» означало всего лишь снимать рюкзаки. – Сейчас поглядим, чего вы навертели. – Он откинул клапан. – В общем, вроде пристойно, – констатировал Пал Палыч после осмотра. – Научились. Аннет, ты левую лямку подтяни. Перекашивает, Вольф. – Он перевел взгляд на Ваню. – Клапан закрой, как следует – сифонит. Теперь успокойте меня, попрыгайте.

Ребята пару раз подпрыгнули.

– Угу. – Пал Палыч удовлетворенно кивнул. – Нормально, вроде ничего не звенит, значит, точно – хорошо уложились.

Кэп посмотрел куда-то в сторону, рот его скривился, и он встал.

– Дорсэт, горе мое! Ты не дашь мне умереть спокойно. Это что? – Он ткнул пальцем в привешенный спереди второй рюкзачок.

– Там арбуз. – Дима, или по-здешнему Дорсэт, смущенно улыбнулся. – У отца в магазине был: он дал, я и взял. Съедим по дороге.

– Арбузы я люблю, – кивнул Пал Палыч, – а позориться – нет. Сколько раз говорено: только рюкзак, и все.

– Ну… – Дорсэт слабо оправдывался.

Змей оторвался от гитары:

– Дитя мое, в твой рюк не то что арбуз, ты сам влезешь.

– Змей у нас умный. – Пал Палыч прищурился. – Змей все знает. Он с черным альпинистом на одном фонаре носки сушил, с белым спелеологом на подтяжках висел. Змей, иди перебери Дорсэту рюкзак и не выпендривайся, все когда-то начинали.

Ребята и девушки подтягивались потихоньку. К двум часам собрались все, а в четверть третьего Пал Палыч одобрил последний рюкзак, и клуб эксплореров «Путь Ариадны» в полном составе двинулся к автобусной остановке. Ребятам следовало добраться до железной дороги, потом полтора часа в электричке, еще километров пять пешком, и вот она – цель их путешествия.

Ваня и Аня шли последними. Они взялись за руки и тихонько разговаривали. Девушка жаловалась, а парень, как мог, ее утешал.

– Вчера совсем замучилась. До полдвенадцатого сидела с этими дурацкими уроками. Сил моих нет!

– Зато скоро лето. Поедем в лагерь, будем лазать по горам, а там еще озеро есть.

– Купаться… – неуверенно протянула Аня. – Ну, может быть. Я не люблю.

Раньше, в детстве, она обожала торчать в воде. Каждое лето она ездила к бабушке в деревню и там по целым дням сидела в пруду. Плавала Аня плохо, зато плескалась до посинения. Год назад она осталась в Москве и каждые выходные тянула папу с мамой за город, на речку. Но однажды вдруг как отрезало. Накануне очередных выходных ни Марина Сергеевна, ни Николай Петрович не смогли ее уговорить и отправились на пляж вдвоем. Папа и мама решили, что Аня либо боится утонуть, либо стесняется присутствия родителей. Хотя на самом деле все было иначе. В прошлый раз, пока мама и папа ходили за шашлыком, девушка выбралась из воды и села на берегу. Она, наслаждаясь, грелась на солнышке, когда до ее ушей долетел обрывок разговора двух ребят.

– Глянь на эту корову. – У Ани запылали щеки. Она почти физически ощутила на себе недобрые взгляды и почувствовала себя толстой, уродливой, нескладной. А парень продолжал: – Даже на лежаке не умещается.

– Да, – отвечал второй, – с такими габаритами только на речку ходить, людей пугать.

Тогда Аня не обернулась к говорившим, но с тех пор больше ни разу не ездила купаться. Об этом случае она никому и никогда не рассказывала.

Всерьез худеть она затеяла именно потому, что собиралась летом в лагерь и ужасно боялась Ваниной реакции. Всякий раз, представив себе, как он увидит ее в купальнике, девушка испытывала то самое чувство унижения, возникшее тогда на пляже, и казалась себе толстой. Волков, конечно, ничего не скажет, но…

Тем временем Иван вовсю строил планы.

– Представляешь… – Он прищелкнул языком. – Теплое, июльское утро. Мы выбираемся из палатки, идем на речку умываться. Потом целый день можно лазать по всяким там пещерам. Если повезет, найдем новую и назовем ее твоим именем. Это так классно! Ты как думаешь? – Он немного подождал ответа и повторил: – Как ты думаешь?

Аня расслышала только последние слова. Ей захотелось переспросить, но, поглядев на Ивана, девушка передумала. Достаточно было лишь взглянуть на его лицо, чтобы понять, о чем он говорил.

Сегодня эксплорерам не повезло. Ребята еле-еле втиснулись в переполненный автобус и сразу же услышали много теплых слов от пассажиров. Им предлагали снять рюкзаки, хотя сделать это в такой давке было невозможно. Недружелюбные попутчики советовали им ездить на такси или ходить пешком. Особенно не повезло Змею и Дорсэту. Парни очутились в толпе старушек, и те сразу начали выстраивать версии уголовной биографии ребят. Дорсэт безропотно терпел, а Змей несколько раз порывался ответить. Но всякий раз, когда он открывал рот, Пал Палыч показывал кулак, и Змей, скрипя зубами, молчал. Аню и Ваню потоком пассажиров разнесло в разные стороны. Волков несколько раз пытался пробиться к своей девушке, но напрасно. Зато к Ане принесло Еку, в обычной жизни Нину. Прежде они пересекались всего несколько раз. Ека была лет на пять старше Ани, в клубе появлялась нечасто. Она была родом с Камчатки, полгода проучилась на философском отделении какого-то института и была отчислена. Но домой Нина-Ека возвращаться не желала и вела полубродячий образ жизни. Работать не работала, ночевала где придется, иногда даже голодала, но время от времени получала от родителей деньги. Подобная жизнь казалась Ане абсолютно дикой, и девушка невольно сторонилась Еки.

– Ты не замечала, – прошептала на ухо Ане Ека, – человек с рюкзаком вызывает устойчивую идиосинкразию у основной массы народонаселения.

Аня не очень поняла, о чем речь, и на всякий случай улыбнулась.