Кристина Додд - Третий поклонник

Мир содрогнулся, она не могла дышать, не могла думать, существовало ошеломляющее наслаждение. Каждый следующий спазм был мощнее предыдущего, увлекая ее дальше по тропе познания, и когда Гарри остановился, она была готова ко всему.

Ошеломленная и восхищенная, Джесси смотрела на него, стоявшего между ее ног, загорелого, мускулистого, великолепного в своей наготе. Она едва могла говорить, но все же сумела произнести:

– Не медли.

Он смотрел на нее, задыхающийся, удовлетворенный и все-таки полный жажды.

– Обхвати меня ногами.

Джесси подчинилась. Он чуть подвинул ее, его копье уперлось туда, где только что ласкал его язык. Гарри посмотрел ей в глаза.

– Смотри, как я сделаю тебя своей.

Она ожидала большей боли. Но он легко проник во влажную плоть. Она почувствовала жар и возвращение того восхитительного ощущения, которое ведет – теперь она это знала – к вершине наслаждения.

– Гарри… – выдохнула она.

Он смотрел на нее, в равной мере поглощенный ее наслаждением и своим собственным. Или одержимость заставила его так смотреть? Джесси этого не знала. Да это и не важно. Уже слишком поздно. Ей нравились эти усилия, боль. Она любила его.

Ее руки дрогнули, когда она оперлась на них, поднимая бедра, чтобы принять его. Он продвигался вперед, пока не пришлось остановиться. Острая боль заставила ее вцепиться в простыни. Потом он пробил преграду, и когда вошел до конца, Джесси сумела улыбнуться и, задыхаясь, выговорила:

– Как… хорошо.

Его веки опустились, и он почти улыбнулся в ответ. Почти. Но казалось, что он не может двинуть губами, цепляясь за последние остатки сдержанности.

– Ты действительно готова?

К чему? Она не посмела спросить и кивнула.

Он медленно отступил, потом снова заполнил ее. Постепенно с его движениями неприятные ощущения исчезли, сменяясь другими. Ее тело требовало продолжения.

– Ты чувствуешь приближение кульминации? – прошептал он. – На сей раз она будет сильнее.

– Сильнее?

Но ведь она уже все испытала. Он ускорил ритм, и она стиснула его ногами. Переполнявшие ее чувства в клочки разрывали способность к самоконтролю. Она всхлипывала, стонала и когда подумала, что больше не вынесет, ее накрыла новая волна наслаждения. Как Гарри и обещал, на этот раз оно было сильнее. Обхватив его за плечи, Джесси уткнулась ему в грудь, заглушая крики. Ее тело требовало… а его отвечало. Глядя ей в глаза, он входил в нее, опаляя своим жаром и жаждой. Опустив на простыни, он излился в нее. И его триумфальный крик сказал все, что ей нужно знать.

Возможно, он этого не понимал, но она подарила ему любовь, и в этой любви он нашел временное облегчение.

Когда оба упали без сил, Джесси решила, что нужно попытаться немного сказать о своих чувствах. Она не могла признаться в любви, он этого не захочет. Но она могла гладить его по волосам, припасть губами к его рту и сказать:

– Это был самый прекрасный момент в моей жизни, прошлой и будущей.

Медленная улыбка изогнула его губы.

– В прошлой – да, а насчет будущей я бы на твоем месте не зарекался.

Ее глаза расширились.

Он стал развязывать бант у ворота ее сорочки.

– Кажется, я еще не видел твою грудь.

На рассвете, когда Джесси выскользнула из кровати, Гарри проснулся. Из-под полуопущенных век он наблюдал, как она пошатнулась, будто ноги с трудом держали ее. Приятное зрелище для мужчины, который несколько часов трудился, чтобы любовь и восторг ошеломили ее.

Откинув со лба светлую прядь, Джесси огляделась и подняла с пола сорочку и платье. Один чулок нашла в изножье кровати, а другой после долгих поисков в сбитых простынях рядом с Гарри. Округлив глаза, она наклонилась за чулком. Отпрянула. Снова потянулась. Наконец схватила чулок и осторожно потянула к себе.

Значит, она хотела уйти тайком. Эта мысль была невыносимой. Поймав ее запястье, Гарри спросил:

– Куда это ты собралась, любимая?

Подпрыгнув от неожиданности, Джесси выронила одежду. Пытаясь прикрыть наготу платьем, она снова наклонилась за сорочкой.

– Я… м-м… я должна вернуться в гостиницу, прежде чем меня… гм, увидят.

Отпустив ее, Гарри встал.

Она посмотрела на его нагое тело. На его готовое к бою мужское достоинство. И снова выронила сорочку.

– О Боже. – Она отвела взгляд, но он видел, как зарделись ее щеки. – О Господи…

Он накинул ей на плечи одеяло и притянул к себе, придерживая ее руки и упиваясь ароматом ее волос.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

– Будет лучше, если я уйду, – потупившись, прошептала она.

– Для кого лучше? – Он уткнулся в ее теплую макушку.

– Сегодня появится последний поклонник, а моя репутация и так вот-вот погибнет стараниями мистера Мюррея. – Джесси изо всех сил старалась казаться храброй. – Так что мне пора.

Гарри страшно было видеть, как дневной свет уничтожает пыл и открытость минувшей ночи, напоминая о долге и страхе. Он должен сейчас же рассказать ей правду о себе, но солнце уже сияло в небе. Объяснение займет время, возможно, она зарыдает, узнав, кто он. Кроме того, он мечтал надеть свой лучший сюртук, собрать букет полевых цветов и искать ее расположения уже под именем страшного Эдмунда Кеннарда Генри Чемберлена, графа Гранвилла.

Она или обнимет его, или влепит пощечину.

Он постарается защитить нос, который она уже однажды сломала.

Так что она права. Ей нужно возвращаться. Повернув Джесси лицом к себе, Гарри наклонился к ней. Сначала она попробовала увернуться, но когда он коснулся губами ее рта, она дрогнула, потом ответила долгим и страстным поцелуем. Уронив одежду, она обняла его за талию и кончиками пальцев ласкала его спину с ловкостью, удивительной для новичка. Приподнявшись на цыпочки, она прижалась к нему так, что он почувствовал бусинки ее твердых сосков, мягкое прикосновение губ, соблазнительный изгиб бедер.

Подняв голову, он хватал ртом воздух, цепляясь за здравомыслие. Это не обольщение. Нет, она похитила его здравый смысл, даже не прикладывая усилий.

– Гарри, – она прижалась головой к его плечу, – Гарри, если ты хочешь…

Значит, это взаимное обольщение. Он понравился ей столь же, сколь она ему. Не давая ей договорить, он сказал:

– Ты права.

– Я? – выпрямилась она.

– Да. – Подняв сорочку, он надел ее на Джесси. – Было бы грубо относиться к тебе с таким неуважением после того, как ты позволила мне научить тебя азам страсти.

Когда до нее дошел смысл слов, она прищурилась:

– Азам? Ты хочешь сказать, есть большее?

Расправив ее помятое платье, Гарри понизил голос до шепота:

– Гораздо большее, любимая.

– Вот это да! – Ее глаза снова округлились, она смотрела на него с восторгом и возбуждением. – Когда мы сможем?

«Как только поженимся». Но сначала он должен найти письмо матери и прочитать его. Гарри рассчитывал, что письмо все объяснит.

– Повернись.

Он помог ей надеть платье и застегнул на спине, потом оставил ее надевать чулки и туфли, а сам натянул брюки, рубашку и башмаки. По привычке сунул в рукав нож, хотя в тихой гостинице ничто не возбуждало подозрений.

Такого покоя было достаточно, чтобы вызвать у человека его профессии дурное предчувствие, он знал, что за затишьем следует страшная угроза.

Гарри и Джесси бок о бок шли через лужайку. Щебетали пробудившиеся птицы, из-за холма изредка доносилось блеяние овец, но все вокруг было еще сонным. Даже не слышно жужжания насекомых. По привычке Гарри тщательно осмотрел окна гостиницы. Он ничего не увидел, и все же… Кто-то наблюдал за ними. Вероятно, компаньонка или какой-нибудь досужий сплетник, а может быть, любопытная горничная. С ними он справится.

И все же опыт подсказывал, что все гораздо сложнее и грозит смертельной опасностью. Гарри коснулся ножа в рукаве.

Когда они подошли к входной двери, Джесси с улыбкой повернулась к нему, чтобы попрощаться.

Он взялся за ручку двери.

– Я провожу тебя в дом.

– В этом нет необходимости.

– Нет есть.

– Если нас кто-нибудь увидит…

– Они будут держать рот на замке, если им собственное спокойствие дорого. – Гарри первым вошел в гостиницу и внимательно оглядел пустую столовую.

Его горячность, казалось, пугала ее, и она последовала за ним, дергая за рукав.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что со мной шутки плохи. – Он услышал, как Джесси перевела дух, и повернулся к ней. – А ты думаешь иначе?

Она прижала руку к сердцу, торжественное выражение лица резко контрастировало с ее обычно веселым нравом.

– Нет, я действительно не подозревала, что ты можешь быть опасным человеком.

– Не с тобой, любимая. – Гарри привлек Джесси к себе и коснулся пальцем ее носа. – Для тебя я никогда не буду опасен.

– Конечно, нет. – Но она все-таки не могла скрыть беспокойства. – Ты правда… – Она проглотила ком в горле. – Ты действительно фермер из Дербишира?

– Ну… – У него действительно было небольшое поместье в Дербишире. Но он должен открыть ей по крайней мере часть правды. – Скажем, я представляю собой еще кое-что.

Объяснения Гарри не успокоили Джесси, но она цеплялась за него с жаром влюбленной женщины и пылко поцеловала на прощание. Через несколько часов она узнает всю правду.

Тем временем…

– Дехаан! – крикнул Гарри, входя в смотревший на океан коттедж. – Иди сюда!

Камердинер торопливо появился из маленькой комнатки для слуг. Он не улыбался, поскольку не привык выдавать своих чувств, но глаза его сияли.

– Ах, хозяин, через столько лет! Наконец-то! Сегодня утром вы выглядите счастливым!

– В самом деле? – сухо бросил Гарри. – Где письмо матери?

– Письмо? – Дехаан скривил длинное лицо. – То, которое вы читать не пожелали?

– Да. Где оно?

– Вы велели его сжечь.

Гарри угрожающе шагнул вперед:

– Где оно?

Дехаан предусмотрительно ретировался.

– Я его найду. – Камердинер нырнул в гардеробную и вскоре появился снова. – Вот. – Он протянул сложенные кремовые листки, скрепленные печатью графини Гранвилл.

Вздохнув, Гарри взял письмо.

– Вы оденетесь, милорд? – нетерпеливо спросил Дехаан.

– Да. – Гарри сломал печать.

– В лучший костюм. – Дехаан сновал вокруг, как деловитый жук. – Черный костюм, темно-бордовый полосатый жилет, черные башмаки, белая рубашка!

– Да, прекрасно. – Взгляд Гарри упал на первую строчку письма.

«Возлюбленный сын…» Закрыв глаза, Гарри застонал. По опыту он знал, что чем цветистее начало, тем меньше ему понравится продолжение.

– Позвольте помочь вам снять ботинки. – Дехаан стащил с ног Гарри поношенные башмаки. – А теперь брюки.

Гарри машинально повиновался. «Я сделала дело, за которое мне надо было взяться много лет назад. Я обручила тебя с чудесной молодой леди». – Держу пари, что тебе это удалось, – пробормотал он.

– Милорд? – Дехаан, держа в руках черные брюки, замялся.

– Давай их сюда. – Гарри нетерпеливо натянул брюки, не выпуская из рук письма.

«Ты с ней однажды встречался, она прелестна, скромна и послушна. – Значит, мать совсем не знает Джесси. – У нее есть состояние и все задатки хорошей жены. Это леди Джессика Макмиллиан».

– Ваша рубашка, милорд, если позволите. – Дехаан помог Гарри надеть рубашку на раненое плечо и исчез.

«Теперь ты можешь спросить, почему твоя мать сделала это без твоего согласия.

Потому что, мой дорогой мальчик, ты не проявляешь никакого интереса к брачным узам».

– Можно подумать, я породистая лошадь, от которой нужно получить потомство, – пробурчал Гарри.

Не обращая на него внимания, Дехаан расправил на нем рубашку.

«Годы идут, я старею. Я живу одиноко, годами не видя единственного близкого родственника. – Преувеличение, он никогда не уезжал больше чем на восемь месяцев. – И хочу заиметь внуков раньше, чем стану слишком старой, чтобы качать их на руках». Мать играла на чувстве вины.

Гарри позволил Дехаану повязать галстук, застегнуть жилет и булавку.

– Очень элегантно, милорд, – похвалил Дехаан. – Молодая леди отнесется к вам очень благосклонно.

Гарри холодно взглянул на камердинера, задумавшись, не участвует ли Дехаан в планах матери. Лучше об этом не знать. Гарри уже разрывался между гневом и веселым удивлением. Его матушка действовала с самонадеянностью уличного карманника!

«Поэтому я отправила тебя в гостиницу «Дикий шиповник», где ты встретишь леди Джессику и поухаживаешь за ней».

– Неосмотрительно, – объявил Гарри.

Дехаан, помогавший ему надеть башмаки, посмотрел на него как на умалишенного. Гарри читал последние, возмутительные, строки письма.

«Итак, дорогой мальчик, решайся на сватовство, поскольку я уже велела священнику объявить имена вступающих в брак и дала объявление в «Таймс». Как человеку чести, тебе не остается ничего другого, как жениться на леди Джесси 8 ноября, то есть через шесть недель. Покорись».