– Нисколечки. На самом деле мне хреново.

– Так я и знала! – сказала Сара, излишне сильно хлопнув ладонью по столу. – Я знала, что ты несчастна. В чем дело? Расскажешь мне?

– Ты была права, права с самого начала, Сара. Все они меня ненавидят. Вся семейка. А я так стараюсь! Все делаю правильно, но этого мало. Эдриан с меня пылинки сдувает. Такой добряк, такой миляга, но куда ему? Он воображает, что все счастливы, – как же, сам-то он счастлив! А еще… – Майя замялась. Она уже была готова рассказать Саре про письма, но даже бутылка белого вина и два сильных коктейля не развязали ей язык. Майя поняла, что никогда никому про это не расскажет. – Все это цветочки, Сара. – Она прикусила губу, нервно глянула на подругу. – Мне кажется, я полюбила другого.

Сара закрыла ладонью рот.

– Господи! Кого еще?

– Его сына. Сына Эдриана.

– Заносчивого дылду, которому надо еще сопли подобрать?

– В него самого.

– Майя, он еще ребенок!

– Не совсем, ему уже двадцать два года.

– Двадцать два? Час от часу не легче!

– Никакой он не заносчивый, это только так кажется. На самом деле он очень мягкосердечный дурачок.

Сара скептически посмотрела на нее.

– Вы уже…

– Нет, ты что! Поцеловались, и все.

– И что?

– Не знаю. У него есть девушка. Я замужем за его отцом. Он моложе меня на десять лет. Смехота!

– Не то слово.

– Сара, сейчас я серьезно. Что бы ни случилось, обещай, что никогда никому не расскажешь того, что я тебе сейчас рассказала. Хорошо? Обещаешь?

– Можешь не сомневаться. Рта не открою. Лучше скажи, что ты собираешься со всем этим делать?

– Ничего. Ничего я не собираюсь делать. Буду дергаться, как рыба на крючке, пока вконец не вымотаюсь.


…Майя вернулась домой в час ночи. Эдриан не спал, ждал ее, сидя в аккуратном круге света от гибкой настольной лампы, перед ним лежали чертежи, у локтя стояла чашка зеленого чая, рядом лежал открытый ноутбук.

– Ты только посмотри на себя! – добродушно сказал Эдриан. – Это же надо так набраться!

Майя улыбнулась, закинула руки ему на шею. Милый, милый Эдриан!

– Спокойной ночи?

Майя сбросила туфли и оставила их на полу в гостиной; схватила кошку, поднесла ее к лицу, с наслаждением вдыхая запах чистой шерсти.

– Было чудесно… – пролепетала Майя.

– Я вижу. – Он смотрел на нее с любовью. – Как Сара?

– Хочет еще пару лет поработать, а потом переучиться на школьную мымру.

– Вот это да! – Эдриан приподнял бровь. – Неожиданное развитие событий.

– А у меня месячные, – объявила Майя.

Она видела, что он соображает, какое выражение придать лицу. Выбрал сочувственное. Ошибочка! Ей хотелось, чтобы он выглядел уничтоженным.

– Милая… – проговорил он. – Как жаль!

– Как мы поступим? – спросила она более драматичным тоном, чем собиралась. – Как мы поступим, если не сможем завести ребенка?

– Сможем, никуда не денемся.

– Нет, – твердо возразила она. – Это очень вряд ли. Я еще ни разу в жизни не беременела, хотя сознательно рисковала. Очень может быть, что со мной что-то не то.

– В таком случае, – Эдриан снял очки и потер переносицу, – надо постараться выяснить. Используем все возможности.

– Ты действительно этого хочешь? Я хочу сказать, ты действительно хочешь еще одного ребенка? Так сильно, что готов на лечение от бесплодия? Потратить тысячи фунтов? При том, что все может оказаться напрасно? А вдруг я забеременею, что тогда? Как это будет? Тогда уже не придется нежиться в постели по выходным, потому что младенцы…

– Это почему же? – перебил ее Эдриан.

– А где они будут спать? Здесь для них совсем нет места. А как будут себя чувствовать остальные, когда их потеснит новый кронпринц или принцесса? Вот я и подумала… – Она выдержала паузу. – Может, это не такая уж удачная идея? Может, если не получится родить, то нам надо отнестись к этому по-философски?

Эдриан выключил настольную лампу, сел рядом с Майей на диван, крепко обнял, стал смотреть на нее своим проникновенным взглядом: мол, я весь внимание, я превратился в слух. Глядя в его ласковые карие глаза, на его добрую физиономию, она вдруг с опустошающей силой, пронзительно поняла, что больше его не любит. Майя ахнула – так, чтобы он не услышал. Он болтал что-то вроде «давай подождем, как ты будешь себя чувствовать через месяц-другой, мы можем возвращаться к этому разговору, когда тебе понадобится, при необходимости мы найдем способ», а она молча кивала и пыталась урезонить себя: «Я просто выпила, это просто гормоны, просто чертовы письма сводят меня с ума». Но чем больше она с собой боролась, тем яснее становилась для нее истина.

Все кончено.

Она не хочет ребенка от этого человека, не хочет, чтобы ко всей куче его багажа, и так готовой обрушиться, добавился лишний чемодан. Не хочет больше жить здесь, в этом гостевом доме для чужих детей; не хочет больше служить причиной для новых тревог, новых реорганизаций; не хочет шепота у себя за спиной, не желает, чтобы ее прическу и ее рождественский пудинг обсуждала толпа самозваных критиков; не желает сидеть на заднем сиденье машины!

Эдриан говорил, а Майя крутила на пальце обручальное кольцо, все больше осваиваясь с новым чувством и ощущая мощный прилив адреналина. Потом взяла руку Эдриана в свою, посмотрела на него и сказала с уверенностью, оказавшейся для нее самой полной неожиданностью:

– Знаешь что? На самом деле нам, думаю, лучше прекратить попытки завести ребенка, Эдриан. Потому что… – Она излишне сильно сжала ему руку. – Я больше не уверена насчет нас с тобой. Не уверена, что это то, что надо.

Последовавшее за этим заявлением молчание длилось тысячелетия, бесконечно звенело в межгалактической пустоте. Оно проникло во все уголки вселенной, обмоталось вокруг каждого дюйма всего сущего во веки веков.

Снаружи проехала одинокая машина, скользнув по ним фарами и высветив немой ужас у Эдриана в глазах. Молчание продолжилось, и Майя уже не была уверена, что произнесла такое вслух.

Потом Эдриан медленно, беззлобно высвободил руку, встал, чмокнул Майю в макушку и сказал:

– Я пошел спать, родная. Увидимся утром. Люблю тебя.

– И я тебя, – машинально отозвалась Майя.

Она смотрела, как он закрывает свой ноутбук, аккуратно складывает чертежи, наливает себе стакан воды, покидает комнату. Это было все равно что следить за призраком. Майя покачала головой, не уверенная в том, что только что увидела, что только что произошло – или не смогло произойти. Потом она сварила себе кофе, налила воды, села и выпила то и другое – экономя движения, совсем как робот. Достала из сумки телефон, чтобы зарядить, и увидела новую эсэмэс, от Кэт. Майя открыла сообщение и прочла: «Ты что, психованная? Как ты можешь сомневаться, что выглядишь сногсшибательно? Не волнуйся, я сотру. Никто этого не видел, только я и Люк!» И смайлик.

Вот оно! Последний шуруп, пригвоздивший ее к стене. Прозвучало это именно так, как сказал бы острый на язык Люк: жестоко, чтобы вызвать виноватый смех. Она подавила возмущенный возглас и отправилась спать.

Из-за двери спальни доносились звуки: Эдриан открывал и закрывал гардероб, чистил зубы. Майя немного постояла, борясь с головокружением и держась за дверную ручку. Потом вздохнула, развернулась и пошла стелить себе постель на нижней койке в детской. Легла, уткнулась лицом в подушку и почувствовала запах головки Бью.

33

Август 2012 г.

– Где твоя «Доска гармонии»? – спросил Отис, увидев сквозь свою длинную челку пустое место на стене холла.

– Снял, – ответил Эдриан, затаскивая в гостиную пакеты со снедью и выкладывая покупки на кухонную стойку.

Отис поступил со своими пакетами так же.

– Почему?

Бью застрял в холле, уставившись с разинутым ртом на пустое место, как будто это зрелище было сродни библейскому чуду.

– Потому что она нагоняла на меня тоску, – сказал Эдриан. – Потому что она сделала ее для того, чтоб все ее любили, но это, похоже, не сработало.

– Я ее любил! – возмущенно возразил Бью.

– Да, – сказал Эдриан, – конечно. Ты ее любил.

– Чаще всего, – поправился Бью. – Но иногда – нет.

Эдриан бросил на своего младшенького любопытный взгляд.

– Вот как?

– Да, когда она говорила мне, как поступать правильно. Она была учительницей, но не моей. И мамой моей она не была.

– Не была, – признал Эдриан, – ни твоей учительницей, ни твоей мамой.

– Все равно я чаще ее любил.

– Вот и хорошо, – сказал Эдриан, пересыпая в вазу мандарины.

– А я рад, – сказал Отис, отыскивая в свалке на стойке пачку жевательных конфет, купленную отцом под его напором. – Эта «Доска гармонии» с самого начала была плохой затеей.

Теперь любопытного отцовского взгляда удостоился Отис. Тот продолжил:

– Мне даже нравилось, когда ты что-то забывал, потому что это была ТВОЯ забывчивость. И твои дурацкие подарки – ты же сам их выбирал…

Эдриан бросил поверх мандаринов связку бананов и нахмурился.

– Вы же всегда из-за этого ныли!

– Лично я не ныл. Мне нравилось. Ты старался. Ты просто был… собой.

– А у меня как раз было впечатление, что нехорошо быть самим собой.

Отис покачал головой и надорвал пакетик с конфетами.

– Для меня было самое то. Я не понимал, зачем тебе кто-то другой, который все у тебя поменяет.

– Мне казалось, что Майя все улучшала, а не просто меняла.

Отис пожал плечами и забросил в рот конфетку.

– Неважно. Я рад, что ее не стало. Я все это ненавидел.

Эдриан вздрогнул. В словах его сына плескались жар, тьма, неожиданные и тревожащие. Он взглянул на него, своего среднего сына, своего мальчика-загадку, который, как казалось, часто вообще не имел никакого мнения, а сейчас вдруг высказался – и с какой силой! Эдриана посетила мысль – и это подействовало на его мозг, как удар током, – что, быть может, Отис и слал Майе электронные письма.

Он не позволил этой мысли окрепнуть, переключившись на приготовление еды для двух своих мальчишек. При этом он обсуждал с ними разнообразные занятные предметы. Он аккуратно, удобными кусочками разложил по тарелкам еду. А потом, когда уже загружал посудомоечную машину, а мальчишки доедали за кухонной стойкой свой ужин и смотрели по телевизору что-то шумное, у Эдриана зазвонил телефон. Номер показался смутно знакомым, и Эдриан ответил на звонок. Это был Джонатан Бакстер.

– Здравствуйте, Эдриан, я с добрыми вестями. Так, по крайней мере, мне кажется. По словам бывшей жены и дочери, у женщины, с которой наш Мэтью делит квартиру, как раз разноцветные глаза. К тому же она у него работает, так что без труда может воспользоваться одним из моих старых телефонов.

Эдриан выпрямился и чуть не раздавил в кулаке пластмассовый стаканчик.

– Как ее зовут?

– Эбби. Похоже, они с Мэтью неразлейвода. Лучшие друзья.

– Отлично! Какие наши следующие действия? Она знает, что я ее разыскиваю?

– Нет, – ответил Джонатан. – Мы ничего не говорили ни Мэтью, ни ей. Я решил сначала уведомить вас. Чтобы вы сами определили, как быть.

– Правильно сделали. В идеале я бы хотел с ней поговорить. И как можно быстрее. Вы можете дать мне ее телефон?

Джонатан вздохнул.

– Знаете, лично я с радостью продиктовал бы вам ее телефон, но моя супруга что-то осторожничает. Прямо паранойя какая-то, честное слово! Поэтому мы решили дать вам вместо ее телефона электронный адрес Мэтью. Напишите ему, а там видно будет. Годится?

– Это лучше, чем ничего. – Эдриан положил треснувший стаканчик и стал рыться на стойке – там должны были отыскаться ручка и бумага.

– Надеюсь на ваше понимание. На нас обрушивается столько разной муры: кто-то кого-то преследует, кто-то ворует чужие личные данные… Вдруг вы ее бывший бойфренд, задумавший возмездие?

– Вот уж нет! Можете не сомневаться. Но понимать я вас понимаю. Все в порядке. Я записываю.

– Вот его адрес: matthewbaxter@retrotech.co.uk. Успели?

– Конечно. Большое вам спасибо.

После разговора Эдриан расплылся в удовлетворенной улыбке. У него возникла более удачная мысль, чем обращаться к сыну Джонатана Бакстера по электронной почте и ждать дурацкого ответа: это близкая Мэтью Бакстеру женщина, она определенно не желает снова встречаться с Эдрианом, и Мэтью постарается защитить от него подругу. Эдриан вбил в Google «Мэтью Бакстер» и «Ретротех» и уже через пять минут располагал адресом офиса на Сити-роуд.

– Кто это был? – спросил Отис, наколов вилкой кусок жареной курицы.

– Этот человек поможет мне найти Джейн, – торжественно заявил Эдриан.

– Ту Джейн, которая приходила сюда за кошкой?

– Да, ту самую. Только она не Джейн, а Эбби. Завтра я ее отыщу. – Он уже изучал на экране карту Google и записывал адрес. – Теперь мой черед ее преследовать.


На следующий день Эдриан оказался перед офисом «Ретротеха», расположившимся в неряшливом квартале ар-деко на полпути между Олд-стрит и «Энджел». Нажав на кнопку, Эдриан крикнул в домофон: