Сейчас она читала на травке за французским окном ее с Эдрианом спальни на первом этаже. На Майе был верх от черного купальника на бретельках и черные шорты. Издали доносился шум возни младших детей с собаками, у нее за спиной раздавались шаги, хруст гравия, хлопанье автомобильных дверей. Она отложила раскрытую книгу и напрягла слух. Майя узнала голос Люка. Давно она его не слышала. Теперь ее испугала собственная сумасшедшая реакция на этот голос. Люку стала вторить Сьюзи – громко и восторженно. Потом раздался третий голос – пронзительный, глупый, беспечный. Узнав его, Майя вскочила, сунула ноги в шлепанцы, натянула футболку и заспешила вокруг бесформенного дома к входным дверям. Эдриан и Сьюзи тепло поприветствовали друг друга, потом заулыбались Люку и его спутнице: безупречные мама с папой! Майю всегда удивляла естественность, с которой ее муж держался рядом со своими бывшими женами, и те комплименты, которыми те его без устали осыпали. Рядом со Сьюзи он становился неуклюжим, немного поношенным, каким-то лохматым и нескладным, рядом с Кэролайн – рослым, крупным, внушительным. А рядом с ней? Что ж, у них обоих по две руки и ноги. Этим все исчерпывалось.

– Здравствуйте! – Она спрятала подальше свое смятение и шагнула к Люку. Потом обернулась к его спутнице, нежданной и необъявленной гостье. – Здравствуй, Шарлотта. – По поцелую в каждую по-младенчески сияющую щеку. – Вот не ждали! Как чудесно!

На Люка она старалась не смотреть, но не коситься не могла, и этого хватило для фантазии: вдруг приезд Шарлотты не отвечал его собственным планам? Согласно ходившим в семье слухам, месяц назад Люк и Шарлотта расстались. ОПЯТЬ. Если верить осведомленным источникам, для Шарлотты это стало ударом. Те же источники настаивали, что теперь это окончательно. Больше никогда! Решение Люка твердое и непоколебимое…

Шарлотта скопировала наигранное оживление Майи.

– Это экспромт! Захожу вчера вечером в паб, а там нежданно-негаданно Люк. Еще через несколько часов он приглашает меня в Суффолк. Я не шучу!

Сьюзи, Эдриан и Майя закивали и что-то забормотали, выражая удивление.

– Вот и славно, – сказал Эдриан. – Славно видеть вас здесь, Шарлотта, я тоже не шучу.

– Обещаю не сидеть сложа руки. Буду мыть посуду, готовить и все такое прочее. Я приехала не для того, чтобы бить баклуши!

– Никто и не позволит, – ответил Эдриан. – С другой стороны, всем все равно. С нами можно не заморачиваться.

– Наверное, вам действительно нужен такой отпуск, особенно при ваших обстоятельствах… – Шарлотта скорчила постную мину. – Такая огромная семья! Трудно, когда вы не вместе, а уж когда набиваетесь в один дом… – Новая гримаса. – Мне лучше заткнуться.

Эдриан и Сьюзи засмеялись и ответили:

– Бросьте, что за глупости, конечно, вы правы.

Майя выдавила улыбку. Шарлотта была неподражаемой в плиссированных шортиках, разрисованных побегами роз, в узкой рубашечке поло, в глянцевых белых кедах, с волосами цвета ванильного крема, заколотыми по бокам. Чудо до чего хороша. Но зачем она здесь? Где будет спать? Люку полагалось ночевать в одной комнате с Отисом и Бью. Единственная свободная кровать в доме находилась в прихожей, рядом со спальней Майи. Вернее, не кровать, а походная койка. Для Шарлотты это не годится. А Люк? Он ведь, наверное, захочет делить с ней ложе? Они что, снова занимаются сексом? Почему он не позвонил заранее, чтобы предупредить, что привезет ее? Что ей здесь надо?

– Где думаешь ночевать? – спросила она грубее, чем собиралась.

– Да где положите! На диване. В ванной. Там, где не буду мешать остальным.

– Мы наверняка сможем приспособиться, – сказала Сьюзи. – Не волнуйся. Главное – ты здесь, с нами.

И она посмотрела на Эдриана и Майю, как будто проверяя, разделяют ли они ее восторг. Те натянуто улыбнулись и покивали.

Прошло два часа, прежде чем Майя поймала Люка одного. Он перетаскивал матрас из одной комнаты второго этажа в другую. Шарлотта в это время играла с Перл в крокет в саду. Схватив матрас за противоположный край, Майя спросила:

– Куда его?

– В девичью комнату, – ответил он, показывая подбородком на одну из дверей. – Бью будет спать с Кэролайн, и мы получаем лишний матрас.

– Он не возражает? – Бью обычно предпочитал ночевать вместе со старшими братьями.

– Ты же знаешь Бью. Самый послушный на свете ребенок.

– Так вы с Шарлоттой не…

Движение левого плеча Люка сообщило все, что Майе нужно было узнать.

– О, Люк!.. – Это прозвучало как-то по-матерински, но ей было все равно.

– Брось! – сказал он, распахивая спиной дверь спальни.

Они опустили матрас на пол рядом с кроватью Кэт и посмотрели друг на друга. Их разделяло меньше двух метров.

– Когда она пришла в паб, я уже успел набраться. Она постаралась меня обаять. У меня плохо варила башка. Говорю же, я был пьян. Она повезла меня к себе домой. Дальше все как в тумане…

– Ладно, – произнесла Майя, рассудив, что не ее дело судить других за недомыслие. – Но зачем было тащить ее сюда?

– Это не я, – прошипел он. – Она сама напросилась. Сегодня утром. Спросила, что я сегодня делаю, а мне не пришло в голову соврать. Я даже не сообразил, что это понадобится, – подумал, что раз у нас семейная встреча, то это ее отпугнет.

– Хороша штучка! – сухо бросила Майя.

– Не то слово! – Люк взбил подушку и поправил простыни.

Потом он выпрямился, сунул руки в карманы. После их последней встречи у него отросли волосы, прядь закрывала левый глаз. Он был, как всегда, в очках с простыми стеклами, футболка серенькая, шорты в полосочку, выгоревшие. Он был очень юный, еще не возмужавший. Майя нашла в его глазах память об их поцелуе, вспыхнула и отвернулась.

– А ты, значит, постриглась? – спросил он.

Она дотронулась до волос – делала так каждый раз, когда кто-то о них заговаривал.

– Мне нравится.

Майя издала угрюмый смешок.

– Неужели? По-твоему, я не выгляжу уродиной из мальчикового комикса?

Люк засмеялся, как над удачной шуткой.

– Ничего похожего! Очень женственно. И трогательно.

Она благодарно улыбнулась. Ей хотелось верить ему. Значит, кто-то другой видел ее фотографию с новой прической, презрительное сравнение принадлежало кому-то другому.

– Я их отращиваю, – сказала Майя. – Был порыв постричься. Сама не знаю, что на меня нашло.

– Иногда надо давать себе волю. Уступать своим прихотям. Как иначе понять, что тебе подходит?

Оказалось, что он имеет в виду моду, прически. Но точно так же это могло относиться ко всей ее жизни. Майя уставилась на него, изучая во всей полноте, со всеми штрихами и углами. Увидела тревожащие глаза, продуманную прическу, худые руки и ноги, изящество, даже красоту. Неужели и он, как Эдриан, оказался бы просто неудачной стрижкой? С Эдрианом Майя уже разобралась – именно этим он и оказался. Ей вспомнились его увиливания в первые дни их романа. «За» и «против», которые она навязчиво перебирала бессонными ночами. То, как в результате убедила себя, что проблемы не будет, что она уступает порыву.

«У него слишком громоздкий багаж.

Он для меня староват.

Его семья никогда меня не простит.

Все лучшее в нем уже досталось другим женщинам, я подберу объедки.

Он толком меня не видит, когда смотрит на меня.

Я не уверена, что люблю его».

Тогда она решила, что все это неважно. Важно другое: она два года провела в одиночестве и хотела изменить свою жизнь. Она как раз окончила педагогический колледж и искала работу. В этот период ей было остро необходимо чувство защищенности, безопасности. А Эдриан был чудесный, добрый, дарил ей это самое чувство. Она знала, что он лгал, когда обещал дружелюбие своих детей. Врал, когда говорил, что все их поймут. Но она была готова рискнуть. У нее был генеральный план. Не только быть самой милой, самой неопасной – это у нее получится, но и улучшать всем жизнь. Найти слабые места в семейной жизни Эдриана и устранить их. Семья Эдриана будет ей благодарна! Будет недоумевать, как раньше удавалось обходиться без нее.

Главное – теперь Майя это видела – заключалось в том, что она пошла на брак с Эдрианом в том же состоянии, в котором теперь вошла в салон и попросила состричь ей волосы. Не подойдет – всегда можно отрастить снова.

Вот глупая!

Она опять провела рукой по своим коротеньким волосам и сказала:

– Могу с уверенностью заключить, что мне эта стрижка не идет.

– Я не согласен, – сказал Люк.

– Спасибо.

– Я очень по тебе скучал.

– Знаю, – сказала она. – Прошло много времени.

– Три месяца и девять дней.

Она бросила на него странный взгляд.

– Не надо считать меня психом. – Люк улыбнулся. – Это было первого января. Математика ни при чем.

Она тоже улыбнулась.

– Мы остыли? Ты и я. Можем вести себя нормально?

– Я думал, что мы и раньше были нормальными, – засмеялся он.

– Нет, ты знаешь, о чем я.

– Да, знаю. По-моему, можем. Если ты сама этого хочешь.

«Нет, – подумала она, – никакой нормальности я не хочу. Мне хочется сказочной ненормальности, настоящего сумасшествия. Хочется, чтобы мы набросились друг на друга, чтобы перемешались наши языки, пальцы ног, языки и зубы. Хочется голыми карабкаться друг на друга, пока мой стареющий, забывчивый муж, твой папаша, дрыхнет в соседней комнате. Хочется объявить всей семье, что мы любовники, и любоваться, как их лица корчатся от непонимания и обиды. А потом высосать друг друга досуха, чтобы от нас ничего не осталось, кроме пустых шкурок. Чтобы я могла двигаться дальше, поддаться следующей прихоти, совершить следующую гнусность».

Она больше не могла на него смотреть. Она перестала узнавать себя. Она чувствовала себя негодяйкой из мыльной оперы: разрушающей по своему хотению семьи, влюбляющейся в красавчиков-пасынков, притворяющейся паинькой, хотя на самом деле она коварная стерва. ДОРОГАЯ СТЕРВА. Ее плюющийся ядом корреспондент прав насчет этого. Он разобрался в ней еще до того, как она сама в себе разобралась.

Глядя в пол, она проговорила так четко, как только сумела:

– Да, я хочу, чтобы мы были нормальными.

– Нормальными? – раздался голос от двери.

Оба обернулись. В глазах Майи еще во весь рост стояла вина.

Их окликала Шарлотта. Она с неуверенной улыбкой переводила взгляд с Майи на Люка и обратно.

– О чем это вы? – спросила она одновременно игривым и резким тоном.

– Господи, ни о чем! – простонал Люк. – Мы просто… – Взглядом он молил Майю о помощи.

– Болтаем про работу… – подхватила та без надежды на успех. – Там много всякого: новое начальство, то да сё, сама знаешь…

Шарлотта кивнула.

– Знаю. – Майя увидела, что Шарлотта пристально смотрит Люку в глаза.

– Твоя постель! – сказал он, показывая пальцем. – Тебя устроит?

Шарлотта снова кивнула.

– Вполне. Отлично размещусь. Спасибо вам обоим. – И, еще раз переведя взгляд с Люка на Майю, она вышла.


Спустившись вниз, Майя нашла за столом в кухне Эдриана. У него на коленях сидел Бью, они играли в «Снап». Бью сидел красный, со следами слез на лице, и комкал в кулачке платок.

– Все хорошо? – спросила Майя, присаживаясь рядом с ними.

– Да, просто нам случайно заехали локтем в глаз. Все уже прошло, да?

Бью отважно кивнул и перевернул следующую карту.

– Молодец! – Майя погладила Бью по густым волосам и почувствовала кое-что, что чувствовала в последние дни все чаще: мелкое дрожание его головки. Мальчик попытался исправить тревожное впечатление улыбкой, но она вышла горькой и натянутой. У Майи были так натянуты нервы, что хотелось броситься в сад и рыдать там от жалости к самой себе. Но нет, это она все натворила, разбила большую семью, поддавшись порыву, ей и разбираться с последствиями содеянного.

Бью был похож на нее. Главным для него было делать окружающим приятное и получать в награду одобрение и обожание. Но в глубине души у него, как у любого ребенка на свете, теснились дурные мысли и темные чувства.

– Снап! – объявил Бью.

– Какой же ты молодчина! – воскликнул Эдриан, подняв большой палец.

Теперь Бью сиял. Это была уже не кривая улыбка, которой он только что напугал Майю, а настоящее проявление радости.

– Еще разок? – предложил Бью, глядя снизу вверх на отца.

– Пожалуй, – согласился Эдриан. – А потом вернемся в сад.

Бью уже деловито тасовал колоду.

– Ты в порядке? – спросил Эдриан Майю поверх сыновней головы.

Майя кивнула.

– Неприятности позади?

Она что-то промычала в знак согласия. Он улыбнулся. Это была та самая улыбка, которую он все время адресовал ей после той ее встречи с Сарой. Обиженная улыбка: «Больше не бей меня!» Но жалости к нему в Майе не было. Хотелось только кричать.

Так он примиряется со страшными компромиссами свой жизни, поняла она. Притворяется, что всего этого нет. Вымарывает неприятности. Закрывает на них глаза. И живет дальше. Это полностью сбивало ее с толку. Хотелось броситься к Кэролайн, к Сьюзи, выяснить, каково им было, когда Эдриан уходил от них. Майя ведь знала все только с позиции самого Эдриана, но теперь понимала, что это место преступления, с которого удалены все до одной улики.