– Нет, не замужем.

– Я тоже. Вот скука, да? Я ищу КОС.

– КОС?

– Кого-нибудь Очень Специфического.

– О! Ну… желаю удачи. Э-э, а вы здесь ищете? – спросила я, поведя глазами вокруг.

– О господи, нет! Я не лесбиянка, – сказала она, удивленно рассмеявшись.

Ох, слава богу, что я ошиблась.

– Нет, я хочу встретить мужчину, – добавила она будничным тоном. – Но нигде не могу найти. Знаете, я никогда не думала, что в тридцать семь лет буду не замужем.

Поразительно, ведь именно это я говорю себе вслух по несколько раз на дню.

– Да, – сказала я. – Это такая морока, правда?

И мы тут же поведали друг другу обо всех наших неудачах с мужчинами примерно – ух – с 1978 года, не скрывая ничего, наоборот, выставляя напоказ свои обиды, как дети, гордо демонстрирующие синяки и царапины. Хотя о своем объявлении я решила умолчать. Во всяком случае, я рада, что теперь Кейт – Моя Лучшая Подруга. У нас оказалось так много общего: один и тот же возраст, обе не замужем и обе в отчаянном положении. Какое невероятное совпадение, да? Ведь ее день рождения через неделю после моего. Поразительно!

– Как ты в этом году провела свой день рождения? – спросила она спустя несколько часов, когда мы пересекали Хит-стрит под лучами послеполуденного солнца.

– Меня бросил мой приятель, – сказала я. – А ты?

– Проплакала весь день, – ответила она весело.

Какое-то время мы шли молча, затем остановились посмотреть на детей, запускающих на Парламент-Хилл воздушных змеев. Кейт сказала:

– Знаешь, нам нужно вместе поискать парней. Намного легче охотиться в связке.

Возможно, она права. Мне часто хотелось, чтобы Фрэнсис, Эмма или Салли составили мне компанию, но они предпочли оставить свое романтическое счастье на произвол судьбы. Или Бога. Но Богу в данный момент, кажется, не до нас. Мне больше нравилась предприимчивость Кейт.

– Нам нужно ходить на вечеринки для одиночек, – заявила она. – Их много: «Встречи за столом», «Обедай и блистай» и еще всякие разные. Я узнаю и дам тебе знать.

– Отличная идея, – сказала я, когда мы расстались. – Разузнай об этом.

А между тем я с беспокойством ждала – господи, какое мучение! – ответов на мое маленькое объявление. Наверное, Лиззи была права, думала я, когда прошло две с половиной недели. Может, я не получу ни одного – по иронии судьбы, ха, ха! Возможно, на жизнерадостных в данный момент упал спрос. Кто знает, вдруг сейчас повальное увлечение занудами? Но в любом случае я продолжала поиски самых дорогих кремов для того, чтобы выглядеть как можно лучше в предвкушении будущих встреч. Конечно, в тридцать семь нужно что-то предпринимать, потому что лицо становится твоим врагом. Но я не сдамся – нет, сэр! Морщинки в уголках глаз – уничтожим их! Носогубные линии – будем их держать в узде!

– Да, да, сложный случай… – сказала женщина за прилавком элитной косметики в «Селфриджез». Сузив глаза, она сосредоточенно изучала структуру моей кожи. – У вас проблема с цветом лица, – объявила она.

– С этим можно что-нибудь сделать? – спросила я с тревогой.

– В этом случае вполне подойдет мультиактивный ретиноловый комплекс «Элен Арденик» – это интенсивное косметическое средство с добавлением керамидов для активного восстановления клеток, – объяснила она. – Эластичность кожи в какой-то степени улучшится, крупные и мелкие морщины уменьшатся, и восстановится цвет кожи. Лицо у вас будет как у молодой девушки.

– Фантастика, – сказала я, выписывая чек на семьдесят фунтов.

Затем отправилась домой. На коврике перед дверью лежал обыкновенный коричневый пакет формата А5, доставленный второй почтой, со штампом «Лично и конфиденциально». И внутри этого простого коричневого пакета, дорогой читатель, оказалось тридцать два письма! А какое многообразие почтовой бумаги – ха, ха! На некоторых конвертах были даже наклейки с сердечками и цветами! Одни письма были напечатаны на машинке, некоторые аккуратно написаны от руки, другие отпечатаны на принтере, но были и почти нечитаемые, неразборчивые. Надеюсь, их все же удастся прочитать, думала я, с колотящимся сердцем вскрывая конверты.

Объявляю во всеуслышание! Свиновод из Норфолка! В сорок девять лет интересоваться, хорошо ли я выгляжу для своего возраста! Если бы мне захотелось познакомиться со свиноводом из Норфолка, мне что, нужно было как следует попросить, да? Я бы тогда поместила свое объявление в «Еженедельнике свиноводов». Ну, а другие ответы разделились таким образом: пять бухгалтеров, двенадцать программистов, один менеджер по сбору данных, два полицейских-стажера, один специалист по моделированию природных катаклизмов, трое мозольных операторов, один биржевой брокер, один капитан торгового судна и шесть адвокатов, выступающих в судах низшей инстанции, в том числе… в том числе… ну, а вообще я в ярости. Потому что, открыв ответ номер девятнадцать, – красивый, пухлый, бледно-голубой конверт с водяными знаками, – я обнаружила длинное письмо, и потом оттуда выпало фото. Я остолбенела – это был не кто иной, как белобрысый Алан из теннисного клуба! Какого черта, чего он хочет добиться? Он пытался вскружить мне голову, предлагая поехать с ним в Глайндборн, а сам дает объявление в колонке одиноких сердец. Я была оскорблена. И что за льстящее устаревшее фото – очевидно, восьмидесятых годов, – сейчас он намного плешивее! Но надо сказать, его письмо было прекрасным, оно было необыкновенно искренним. Он писал, что очень хочет жениться и иметь детей, что был бы хорошим отцом, что постоянно думает, как будет менять подгузники и делать все, что необходимо для ребенка, и, возможно, даже получать от этого удовольствие. Он также писал, что играет в теннис дважды в неделю и любит ходить в оперу – особенно ездить в Глайндборн, – и как всем сердцем желает встретить женщину с хорошим характером и отличным ударом справа. Что ж, эта зрелая любовь – не для меня, Алан, потому что я чертовски плохо принимаю мяч, потому что я не думала, что ты будешь изменять мне с занудливой женщиной, которая рекламирует себя в колонке частных газетных объявлений. На самом деле я чувствовала себя немного виноватой, но как же мне ему ответить? Ну ладно, полагаю, всегда можно соврать – написать, что благодаря неожиданному росту спроса вакансия сейчас заполнена. Думаю, что, по большому счету, это лучше, чем совсем не ответить. Промолчать. Бедняга, он, наверное, смертельно обиделся бы, если бы узнал, что это я (нужно рассказать Лиззи – она посмеется!). Затем, в то время как я читала письмо номер двадцать шесть – необыкновенно остроумное – от биржевого брокера, зазвонил телефон. Это была Кейт.

– «Встречи за столом». В субботу. Большая летняя вечеринка для успешных и привлекательных одиноких людей в престижном месте.

– Ух, здорово, – сказала я. – Это для нас?

– Конечно.

– Значит, мы пойдем?

– Пойдем, разумеется.


На следующий день я сидела в своей солнечной гостиной, разбирая коллекцию пластинок, и никак не могла собраться с духом и выбросить виниловые пластинки, хотя у меня были диски с такими же записями. Я сортировала синглы, размышляя о том, что долгоиграющие пластинки все-таки лучше, когда зазвонил телефон.

– Тиффани!

– Да.

– Это я.

– О, здравствуйте.

Голос у него был довольно расстроенным.

– Я получил ваше письмо сегодня утром.

– Да.

– Мне хотелось только сказать вам, что я разочарован. Очень огорчен. И обижен. Очень обижен. Очень.

– Ну что ж, мне жаль, – сказала я. – Но мне кажется, это не имеет смысла. В данных обстоятельствах.

– Не имеет смысла? Не имеет смысла, даже чтобы быть друзьями?

– Нет, – сказала я. – Не имеет смысла, потому что смысл в том, что вы несвободны.

– Но женатые люди могут иметь друзей, Тиффани. Это допускается, вы знаете.

– Да, но они должны выбирать их очень осмотрительно. И я не думаю, что дружба между нами – это благоразумно.

– Все, чего я хочу, – это видеть вас время от времени, – сказал он жалобно.

– Ну, это не слишком хорошая мысль, – сказала я.

– И я знаю, что вам тоже хотелось бы меня видеть.

– Ну…

– Разве не так, а? – настойчиво спросил он.

– Ну ладно, да, я допускаю, что да.

– Ага!

– Но обстоятельства…

– … не позволяют нам быть вместе, – сердито сказал он, растягивая слова.

– Да, да. Верно.

– Но мы, конечно, могли бы пообедать где-нибудь, – продолжал он настойчиво. – Или сходить в кино? И в Барбикане[33] сейчас великолепный концерт, – добавил он оживленно. – Йо-Йо Ma играет сюиты Баха для виолончели без аккомпанемента, и я хочу пойти. Почему бы нам не пойти вместе?

– Ну… Ну, это звучит заманчиво, но думаю, что я не смогу.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы меня соблазняли. Вот почему.

– Так вы уже соблазнены! – сказал он с торжеством.

– Ну…

– Скажите: да!

– Да, я соблазнена. Ладно. Вы меня соблазнили. Довольны?

– Я вам нравлюсь?

– Да. Вы мне немного нравитесь.

На самом деле я нахожу вас Довольно Сексуальным.

– Вы мне тоже нравитесь, – сказал он, теперь более теплым тоном. – В сущности, Тиффани, «„Велла" – Вы великолепны!»

– Ну пожалуйста!

– «„Камей" – Вы само совершенство».

– Послушайте, Довольно Успешный, – сказала я раздраженно. – Это действительно не… Кстати, как вас по-настоящему зовут?

– Я вам не скажу.

– Почему?

– Я отказываюсь назвать свое имя, пока вы не согласитесь пойти со мной на концерт.

– Ну а я не собираюсь идти, – ответила я.

– А почему?

– Потому что я знаю, что мне не следует этого делать: я должна следить за мячом, а вы, откровенно говоря, вне игры.

– Но, Тиффани, мы могли бы так весело…

– Говорю же вам, мне не нужно никакого веселья.

– Мы могли бы так хорошо проводить время.

– В любом случае я не могу проводить с вами время.

– Но, Тиффани, мы так подходим друг дру… Я положила трубку. И только потом сказала:

– Извините.


Кто бы подумал, что рассортировать ответы на зов одинокого сердца будет такой непростой задачей? Это я о пухлых конвертах цвета буйволовой кожи со штампом «Лично и конфиденциально», шлепающихся на коврик перед моей дверью.

– Ладно, ладно, беру свои слова назад, – сказала Лиззи, сидя у меня на кухне и разбирая ответы. – Вот уж не думала, что ты получишь хоть один. Но не стоит ликовать. Подумай, сколько ты получила бы, если бы последовала моему совету.

– Думаю, сто четырнадцать – вполне достаточно, – сказала я, когда она закурила очередную сигарету. – Я не жадная.

Мы сортировали письма на три кучки: «да», «может быть» и «да вы что».

– Вот посмотри – настоящий красавец. – Лиззи помахала передо мной фотографией с ликом сына Квазимодо лет пятидесяти семи.

– Да вы что, – сказала я решительно.

– Почему? Он вполне сгодится, – сказала она.

– Он не сгодится. Он отвратительный, – ответила я.

– Вовсе не отвратительный, – сказала она с негодованием, выпуская две струи дыма из изящно очерченных ноздрей. – Он старший партнер юридической фирмы в Сити. У него, возможно, огромная практика. А где большая практика, там большие деньги. И надеюсь, ты позвонишь тому биржевому брокеру.

– Ладно, позвоню, – сказала я. – Но только потому, что он выглядит вполне-ничего-себе и мне понравилось его остроумное письмо. А вовсе не из-за денег, – добавила я. – Я имею в виду, что у Алана много денег, но меня это не волнует, потому что мне он неинтересен. Все, что я ищу, – это деятельного человека, ненавидящего гольф, с хорошим характером, играющего в теннис, владеющего приличным ударом слева и с полным отсутствием растительности на лице. Разве я много прошу?

– Возможно, – ответила она. – Смотри, вот приятный парень, – сказала она, ухмыляясь и передавая мне клочок миллиметровки.

«Дорогая Жизнерадостная, – прочитала я. – Смогу ли я заинтересовать вас? Меня зовут Ставрос.

Я студент и учусь живописи. Вы блондинка? Мне нужна красивая сексуальная белокурая натурщица. Я пишу портреты. Вы могли бы войти в историю искусства. Вы можете быть только натурщицей. Но если вы действительно сексуальны, возможно, вы могли бы стать больше чем просто натурщицей. В любом случае, если вы позвоните мне и если вы сексуальная блондинка, я обязательно приглашу вас на ужин».

– Надо взять на заметку, – сказала я, слегка помахав письмом, перед тем как присоединить Ставроса к куче «да вы что».

Грустно смотреть, как растет эта куча: она была полна полицейскими-стажерами, владельцами похоронных бюро, астрологами, мужчинами по имени Терри и парнем с Акакия-авеню, Биллрикэй, который написал: «Если меня не окажется дома, когда вы позвоните, пожалуйста, оставьте сообщение моим телохранителям, или уборщику бассейна, или домоправителю, или одному из моих пяти камердинеров». Одно письмо было полностью на немецком, а в конверте оказалась фотография парня с гривой каштановых волос до пояса, который написал, что он работает в аэропорту Дюссельдорфа. И еще одно, от программиста по имени Джон, который написал: «Я сексуально ненасытен и ищу великолепную красотку с классным, роскошным бюстом и большим задом».