– О да, очень, – сказала я. – Здесь замечательно. Я познакомилась с прекрасными людьми. А тебе как?

– Ну, здесь так мало привлекательных мужчин.

– О, не знаю. Я познакомилась с несколькими, очень красивыми, – ответила я. Хотя, к сожалению, единственный понравившийся мне сбежал от меня к какой-то ужасной брюнетке.

– Ну, а мне ни один стоящий не попался, – настаивала она. – И я не собираюсь себя компрометировать. Не вижу причины.

Я посмотрела на нее: узкие, как спагетти, бретельки на геркулесовых плечах, боа из перьев, стратегически размещенное так, чтобы замаскировать явное отсутствие шеи, перпендикулярная линия широкого, прямоугольного тела – ни намека на бюст или талию; большие толстые руки и ступни как тарелки. И я подумала, как всегда думала, когда мы учились в колледже: «Кого ты хочешь надуть?» Как странно, что наименее привлекательные женщины более всего склонны опасаться за свою репутацию. А потом я подумала, что есть и такие, как Салли, которые твердят: «Ну кому я нужна?» А ведь Салли красивая. Что же касается меня, то мои амбиции не простираются дальше мистера очень-ничего-и-даже-вполне-подходящего. Господи, надеюсь, я его найду.

– Увидишь симпатичных мужчин, направляй ко мне, – инструктировала меня Памела, нанося на ресницы второй слой туши.

– Э-э, конечно. Во всяком случае, здорово, что мы с тобой встретились, – солгала я. – Пойду, пожалуй, к своему столу – я там с подругой.

– У тебя есть визитка? – спросила она, снова надевая очки. – У меня нет твоего нового адреса.

– Э-э… с собой нет. Я пришлю тебе по почте, – снова солгала я.

– Надо будет пообщаться, – крикнула она мне вслед.

– Да, да. Ну уж нет.

Фу. Фу. Черт. Вот уж не думала, что все так обернется, размышляла я, возвращаясь к столу. Как тесен этот мир – как легко столкнуться с каким-нибудь знакомым, и это так неловко, так неприятно, особенно если вас увидел человек, который вам несимпатичен, и это ужасно…

– Тиффани?

А-а-х! Что же это такое? Что происходит? О господи, неужели меня снова заметили? Кто это, черт возьми?

– Вы Тиффани, не так ли? – спросил высокий красивый мужчина с седыми волосами и голубыми глазами, которого я смутно припоминала. – Я пытался встретиться с вами взглядом весь вечер, – сказал он. – Джонатан де Бовуар. Вы меня помните?

Конечно. Мы познакомились на вечеринке в Драйтон Гарденз четыре года назад. Он ужасно красивый. У него тогда была очень привлекательная спутница – так какого черта он здесь делает?

– Я помню вас очень хорошо, – сказала я. – Мы познакомились на вечеринке в Кенстоне. Вы были тогда… э-э… с Сарой, да?

– Да. А вы были с архитектором, который помешан на гольфе.

– Да, верно.

– Я все раздумывал, вы это или не вы. Должен сказать, что тогда вы выглядели счастливой.

– На самом деле я не была счастливой, – сказала я с неожиданной для себя прямотой, подстрекаемая его добрым взглядом. – Я была несчастна. Он был мне неверен. И любил командовать. А также был хроническим эгоистом. Хорошо, что он меня бросил, – ха, ха, ха! А вы как?

– Ну… – Он вздохнул. – Это долгая история. Не хочу вам надоедать. Мне было просто приятно узнать, как вы поживаете. Не хотите ли прогуляться по саду?

– Да, – сказала я, обрадовавшись и надеясь, что Пирс увидит, как я покидаю столовую с этим высоким, видным, великолепным мужчиной. – Да, давайте немного пройдемся. Это будет прекрасно. Здесь ужасно жарко.

Мы взяли бокалы и не торопясь направились через лужайку. Вот так неожиданный поворот сюжета, думала я про себя. Я здесь по чистой случайности с Джонатаном де Бовуаром, красивым аукционистом, и мы прогуливаемся под руку в парке под звездным небом. Сердце у меня размякло и стало размером с луизианское болото. Джонатан был совершенно дивным! Когда мы обошли теннисные корты и направились к розарию, я почувствовала, что настроение у меня поднялось. Вечер получился просто выдающимся. Мне показалось, будто издали донеслось: «Тиффани-и-и… Тиффани-и-и», но, возможно, это лишь ветер прошелестел в кронах деревьев.


– Понимаете, я все еще влюблен в Сару, – сказал Джонатан. Он обхватил голову руками и тяжело вздохнул. – Но я совсем не уверен, что хочу на ней жениться. Так что теперь не знаю, что мне делать. Мне просто хотелось, чтобы все продолжалось так, как было.

– Ну, а я не могу порицать ее за то, что она настаивает на браке, – сказала я весело, стараясь замаскировать свое разочарование в том, что единственная причина, почему он захотел поговорить со мной, – это женский совет, как ему быть с подружкой. – Я имею в виду, что одиннадцать лет – это все-таки многовато. Саре тридцать пять. Так что, если вы не хотите на ней жениться, не надо ее связывать – это нечестно.

– Да, но я ни на ком не хочу жениться, потому что это все равно что дуло у виска – никакой романтики.

– Ну, для женщины это тоже не слишком романтично – чувствовать, что она с мужчиной, который не хочет на ней жениться. Вы постарайтесь взглянуть с ее точки зрения.

– Она поставила мне ультиматум, – пояснил он. – И потом просто ушла. Просто ушла – и все. Даже не сказала куда. Мне это не понравилось, поэтому я решил пойти на вечеринку для одиноких, чтобы посмотреть, смогу ли я кем-нибудь увлечься. Конечно, никем я не увлекся, – добавил он. – Глупость все это. То есть здесь нет абсолютно никого, кто меня хотя бы заинтересовал. Во всяком случае, спасибо, что выслушали меня, Тиффани. Вы молодчина. Ну, а как дела у вас? – спросил он. – Вы встречались после Филлипа с кем-нибудь стоящим?

– Да. Он дизайнер по интерьеру, его зовут Алекс. Он очень приятный человек.

– Так в чем же дело?

– Ну, главная проблема в том, что он инфантилен и не склонен жениться, хотя, конечно, я даже не подозревала об этом. Ну и другая проблема: единственное, чем он хотел заниматься в постели, – это играть в «Скраббл».

– О, я понимаю, – произнес он тактично. – Вам не кажется, что заниматься этим в постели не очень удобно?

– Вообще-то нет. Мы пользовались дорожным набором с буквами на магнитах. Замечательно.

– Тиффани-Тиффани… – Вдруг, раздвинув ветки розовых кустов, появилась Кейт, немного обалдевшая и слегка запыхавшаяся. – Господи, Тиффани, вот ты где. А я тебя везде ищу. С тобой все… – она с подозрением взглянула на Джонатана —…в порядке?

– Да, конечно. Кейт – это Джонатан. Джонатан, познакомьтесь с Кейт. Пойдемте обратно? Господи, уже час! Неудивительно, что я зеваю.

– Тиффани, я так беспокоилась за тебя, – шепнула мне Кейт, когда мы отправились назад через лужайку. – Ты вдруг исчезла – я думала, что тебя изнасиловали в кустах.

– К сожалению, нет, – ответила я. – Так мы уходим? Ужасно поздно.

Я махнула рукой Пирсу, который все еще обнимал элегантную брюнетку на танцевальной площадке, и затем попрощалась с Джонатаном.

– Я подумаю о том, что вы мне посоветовали, Тиффани, – сказал он, когда мы забирали наши плащи.

Потом мы с Кейт поехали обратно через весь город.

– Довольно забавно, да? – спросила она.

– Да, действительно. Интересно, захочет хоть кто-нибудь из них снова увидеть нас?

– Нам позвонят из «Встреч за столом», если с нами захотят встретиться.


На следующее утро, в полдесятого, я позвонила во «Встречи за столом».

– Здравствуйте. Это Тиффани Тротт. Спрашивал ли кто-нибудь из тех одиннадцати, с кем я познакомилась прошлым вечером, мой телефон?

– Э-э. Нет. Никто не спрашивал, – сказала сотрудница. – Но вы слишком торопитесь. Не беспокойтесь. Мы дадим вам знать, если кто-нибудь спросит.

А между тем я договорилась с биржевым брокером, который ответил на мое объявление в газете, о встрече. Из ста четырнадцати ответивших я оставила трех – и он был первым, с кем я решила увидеться. Ему было тридцать восемь лет, не женат, не играет в гольф, без сколько-нибудь заметной щетины на лице. Прекрасно. Чего еще желать? Мне понравилось его занимательное письмо – на трех страницах. Он писал, что обожает играть в нарды («хотя, будучи биржевым брокером, я не верю в азартные игры») и что терпеть не может гольф («как сказал Марк Твен, это прекрасный способ испортить хорошую прогулку»). Мне понравилось его чувство юмора, и на фото он выглядел вполне привлекательным, так что мы договорились о свидании в семь часов вечера в баре Уэст-Энда. Я оказалась там первой и сидела, разгадывая кроссворд. В семь пятнадцать какой-то человек подошел к моему столику и спросил:

– Тиффани?

– Да. А вы Ян?

Он кивнул. Забавно, что именно выбирают ваши глаза, когда вы встречаетесь с совершенно незнакомым человеком. Он был в довольно дешевом, мешковатом костюме, который мне не понравился. И галстук у него был в кричаще зеленых тонах. Он выглядел каким-то… неприметным. Обыкновенный рост. Обыкновенное сложение. Обыкновенные каштановые волосы. Обыкновенные карие глаза. Заурядная внешность – и ужасно маленький нос, явно курносый. На фотографии он выглядел куда лучше. Какой-то неудачник, подумала я. И он казался таким молодым и неопытным – словно маленький мальчик. Вряд ли у него было много подружек. Но если я разочаровалась в нем, то и по нему было видно, что я не произвела на него впечатления. Какая наглость, подумала я. Ну ладно. Лучше досидеть до конца. По крайней мере, выпить с ним по бокалу вина. А то невежливо. Он заказал какого-то вина, и мы разговорились. Я рассказала ему о своей работе, он рассказал мне о своей – он обслуживает частных клиентов на бирже при каком-то мелком коммерческом банке.

У меня были в запасе вопросы об индексе промышленных акций, публикуемом газетой «Файнэншл таймс», и об индексе Хэнг Сэнг,[36] так что беседа текла гладко. Но мне было довольно скучно, и я все думала, как бы потактичнее уйти, когда произошло нечто странное. Я упомянула название моей улицы, и он вдруг сказал:

– О, моя няня живет поблизости от вас.

– Ваша няня? О, я не знала, что у вас есть дети, – сказала я. – Вы не написали об этом.

– Да, у меня двое, обоим еще нет пяти.

– Да? Вы не упоминали, что женаты.

– Я не женат, – сказал он. Очень любопытно.

– Разведены?

– Нет, – сказал он сухо. – Я вдовец. Моя жена умерла.

Ах. У меня перехватило дыхание.

– Как это ужасно. Мне очень жаль, – сказала я. – Когда она… Когда это произошло?

– Пять недель назад, – ответил он. Пять недель!

– О! Как это ужасно, но прошло все-таки так мало времени… знаете… так мало… – Я замолчала.

– Ну, не так уж мало, потому что она умирала восемнадцать месяцев – у нее была лейкемия, – так что у нас было время проститься. Мы со школы вместе, еще в детстве дружили. Мы были женаты пятнадцать лет – рано поженились.

Как я могла встать и уйти после того, что он мне рассказал? Я не могла. Итак, я сидела там битых два часа, пока он рассказывал мне о своей жене и ее болезни, и о том, что это было настоящим потрясением – узнать, что она серьезно больна, и сознавать, что она скоро умрет, и все это длилось так долго, и как тяжело ему присматривать за детьми. И потом, в десять, он сказал, что должен идти. Мы попрощались, понимая, что нам обоим не хочется снова встречаться друг с другом. А потом я шла домой и плакала. Мне было так грустно. Так ужасно, ужасно грустно. Бедняга, думала я. Какая трагедия. Бедный, бедный. Но потом, вытерев глаза, я подумала: всего пять недель? Какой мерзавец.

Продолжение августа

– Пять недель! – сказала я Лиззи. Мы сидели у меня на кухне в субботу после моего грустного свидания с вдовым брокером. – Если бы я знала о его жене, я бы никогда не согласилась с ним встретиться. Он мог бы написать об этом в письме. Как он может искать кого-то, ведь прошло только пять недель?

– Расчет, расчет, Тиффани, оставшееся от поминок,[37] ну и так далее, – сказала Лиззи, закуривая очередную сигарету «Мальборо лайт». – Во всяком случае, не понимаю, почему ты так удивлена. Мужчины – бессердечные животные, когда приходит Смерть с косой. Помнишь Джима Брауна?

О да. Джим Браун, наш заведующий пансионом при школе, который в открытую охотился за женой номер два, пока жена номер один медленно угасала в местном хосписе. Не прошло и месяца после ее смерти, как он снова женился; объявление о его помолвке появилось в том же номере школьного журнала, что и некролог первой жене.

– Мужчины иначе относятся к смерти, – произнесла Лиззи экспансивно. – Как только первая жена протянет ноги, они тут же скачут в брачное агентство…В то время как мы, женщины, горюем годами.

– Десятилетиями, – сказала я. – Вспомни свою мать – она недолго оставалась одна, не так ли?

Лиззи бросила на меня испепеляющий взгляд, и я прикусила язык. Есть темы, которых лучше не касаться в разговоре с Лиззи, и второе замужество ее матери – одна из них. Я встречала ее отчима несколько раз – он довольно привлекательный, довольно мягкий, довольно предупредительный, немножко как…