Не дожидаясь домработницы, Ванесса решительно приступила к делу: оттащила стопки книг в библиотеку и распихала их по полкам. Весь следующий час она сосредоточенно приводила в порядок гостиную, в первую очередь решительно выбросив газеты, журналы и засохшие цветы.

Наконец, остановившись посреди комнаты, Ванесса оценивающе обвела ее взглядом и с удовлетворением отметила, что гостиная приобрела вполне достойный вид. Она больше не была захламлена, и французская антикварная мебель, представ в более выгодном свете, внезапно стала притягивать к себе внимание. Темное дерево очень удачно контрастировало с белыми стенами, ситцевые – голубые с красными и розовыми тюльпанами – занавески и чехлы на мебели из такой же ткани идеально подходили по стилю к мебели.

Неплохо, совсем неплохо, подумала Ванесса и поспешила на кухню. Приехав вчера поздно вечером, она поставила в две вазы привезенные из города цветы.

Сейчас одну из ваз она отнесла в гостиную, а вторую – в спальню наверху.

Раньше здесь располагалась спальня ее родителей, и Ванесса считала эту комнату самой красивой в коттедже. Она была и самой большой. Со множеством окон, выходящих на песчаные дюны и на океан, и огромным камином в углу.

Выдержанная в желто-голубых тонах, удобная, очень нарядная комната всегда выглядела светлой и веселой, потому что даже в самый хмурый день была залита светом.

Ванесса поставила вазу с желтыми розами на низкий столик перед камином и пошла в ванную принимать душ. Потом она приведет себя в порядок и начнет готовить завтрак, пока Мэвис будет убирать остальные помещения.

Стоя под душем и нежась под горячими струями, Ванесса думала о Билле. Он прилетел в Нью-Йорк в прошлую пятницу, пятнадцатого декабря, как и обещал. Это было пять дней назад. Им дважды удалось встретиться: в воскресенье и в понедельник. Билл почти все время проводил в редакции, а Ванесса не хотела претендовать на те его свободные часы, которые он мог побыть с дочерью.

– Я приеду в Хэмптон в среду утром, – сказал Билл во время их последней встречи, они сидели в баре «Карлайл». – И смогу остаться там до четверга, если тебя это устраивает. Как идея?

Судя по ее сияющему лицу, идея была просто великолепная.

Ванессе не терпелось увидеться с Биллом, обнять его, прижаться губами к его губам. При мысли о том, что они займутся любовью, все ее тело сладостно заныло. Ванесса открыла глаза и выключила душ.

На мечтания нет времени, строго одернула она себя, энергично растираясь полотенцем. В любом случае через несколько часов эти мечты станут явью. Билл будет здесь.

Ванесса быстро оделась: свободный красный свитер и застиранные голубые джинсы. Поскольку день выдался холодный, она натянула белые шерстяные носки и старые коричневые мокасины.

Единственным украшением служили золотые сережки.

Ванесса слегка подкрасилась, подушилась и спустилась вниз готовить завтрак для Билла.

Он опаздывал.

Ванесса сидела в маленькой библиотеке, листала «Тайм» и «Ньюсуик», недоумевая, куда же делся Билл. Она очень надеялась, что он не попал в пробку.

Глупости, в среду утром в середине декабря не может быть больших пробок. Это случается летом, вот когда на шоссе настоящий кошмар. Ванесса не сомневалась, что Билл легко найдет дорогу, она дала ему самые подробные инструкции; да и вообще, коттедж стоял прямо у основной магистрали, не заметить его было невозможно.

Без пятнадцати два беспокойство ее стало возрастать. Она уже почти решилась позвонить на телестудию, когда услышала шум подъезжающей машины. Ванесса вскочила и помчалась к входной двери.

Она увидела, как Билл вышел из машины, достал из багажника сумку, и с облегчением вздохнула. Через мгновение он, сияя улыбкой, уже заходил в дом.

Он немедленно ее обнял и прижал к себе. Ванесса буквально повисла у него на шее.

– Извини, дорогая, – не разжимая объятий, проговорил он. – Я задержался на студии, а потом попал в пробку на выезде из Нью-Йорка. Сплошной поток машин. Наверное, все ринулись закупать подарки к Рождеству.

– Да, конечно… Я уж боялась, не случилось ли с тобой что-нибудь.

– Что со мной может случиться? – прошептал он, погладив ее по щеке.

– Пойдем в гостиную, там теплее, – пробормотала Ванесса, взяв его за руку. – У меня есть белое вино. Или ты предпочитаешь виски?

– Белое вино, дорогая. Это просто чудесно!

Они стояли, обнявшись, у камина, потягивали вино и смотрели друг на друга поверх своих бокалов.

– Я скучал по тебе, Ванесса.

– Я тоже по тебе скучала.

– Знаешь… Все это время я думал о тебе.

– И я тоже… То есть, я хочу сказать – я думала о тебе.

– Забавно, – фыркнул он. Потом чуть наклонил голову и сказал: – У меня такое чувство, Ванесса, что ты была в моей жизни всегда.

– Я чувствую то же самое, Билл.

Он покачал головой, криво улыбнулся.

– В «Карлайле» я не смел даже коснуться тебя… А ты всегда действуешь на меня так возбуждающе.

Они молча смотрели друг на друга.

Билл отобрал у нее бокал, поставил оба бокала на каминную полку. Потом обнял и страстно ее поцеловал, сильно, до боли прижимая к себе, чтобы Ванесса ощутила, как сильно она его возбуждает.

Ванессу затрясло от охватившего ее нестерпимого желания. Билл глухо сказал:

– Я безумно тебя хочу! Я так давно ждал этого! Она молча кивнула, взяла его за руку и повела наверх в спальню.

Нервы обоих любовников были напряжены до предела. Они лихорадочно срывали с себя одежду, желая как можно быстрее соединиться. Наконец оба рухнули на кровать, тела их сплелись. Они словно заново открывали друг друга.

И не могли друг другом насытиться. Страсть их выплескивалась наружу с еще большим неистовством, чем в Венеции. Билл наслаждался их близостью, его окрыляло сознание, что Ванесса так же страстно тосковала в разлуке, как и он. Они оба осознали, что необходимы друг другу.

Он резко вошел в нее. Она чуть вскрикнула от неожиданности и тут же застонала от наслаждения. Крепко обхватив его, она задвигалась в такт, и на вершину блаженства они вознеслись вместе.

Ванесса умиротворенно дремала в его объятиях.

Слабые лучи зимнего солнца падали на желтые стены, придавая всей комнате золотистый отсвет.

Слышалось лишь тихое посапывание Билла, да еще за окном шумел Атлантический океан.

Этот ровный шум действовал на Ванессу благотворно.

Сегодня они занимались любовью яростно и неистово, куда более страстно, чем в Венеции. Они оба были потрясены тем, что так отчаянно нуждаются друг в друге. Они лежали обессиленные и счастливые, не в силах прийти в себя от изумления. Так что сейчас Ванесса даже радовалась пришедшему спокойствию.

Она осторожно потянулась, стараясь не потревожить Билла. Никогда еще она не чувствовала себя такой удовлетворенной. С Биллом она совсем другая, Ванесса не переставала удивляться. Каждый раз, когда они занимались любовью, они словно взмывали под небеса, у Ванессы голова кружилась от всех этих новых для нее ощущений.

Она и в самом деле стала совсем другой женщиной. Встреча с Биллом Фицджеральдом совершенно преобразила ее жизнь. Он сделал ее будничное существование чувственным и эротичным, Ванесса впервые ощутила себя женщиной в полном смысле этого слова.

Приподнявшись на локте, она разглядывала Билла. Неизменно напряженное, беспокойное выражение исчезло с его лица. Сейчас на нем не отражались ни боль, ни тревога. Билл казался таким молодым, таким ранимым. Она испытывала к нему почти материнскую нежность.

Ванесса давно уже поняла, что души их так же тянутся друг к другу, как и тела. Ее это радовало. Между ними существовал тот особый род близости, когда люди одинаково думают, желают одного и того же, понимают партнера с полуслова, страдают даже от самой короткой разлуки.

Она уже знала, что любит его. И хочет всегда быть с ним. Всегда. Но возможно ли это? Она не свободна, у нее есть муж, который любит ее и будет страдать, если она уйдет. А она уважает Питера, испытывает к нему глубокую признательность и привязанность.

Мысли о Питере нарушили ее спокойствие и умиротворение, и Ванесса постаралась отогнать их подальше. Зачем сейчас думать о будущем… Позже. Она обдумает все позже.

Но одно она знала наверняка. С Биллом Фицджеральдом она была настоящей, в его присутствии с нее слетала всякая искусственность и фальшь. С ним она была истинной Ванессой Стюарт, была самой собою. И именно такую Ванессу он любил.

Она принесла в спальню поднос с едой и бутылку белого вина, и они устроили пикник перед камином. Они с аппетитом поглощали сандвичи с копченым лососем, сыр «Бри» и яблоки, запивали все это вином. Потом оделись и вышли на улицу.

В лазурном небе поблескивало неяркое зимнее солнце, Атлантический океан отливал серебром. Дул холодный пронизывающий ветер, подгоняя набегавшие волны.

Поплотнее закутавшись и замотавшись шарфами, Билл и Ванесса взялись за руки и пошли вдоль берега.

Они шагали по песчаным дюнам, забыв обо всем на свете. Сейчас в мире существовали лишь они и их любовь. Неожиданно Билл остановился, повернул ее к себе, заглянул в сияющие серые глаза.

– Я счастлив! – горячо воскликнул он. – Я давным-давно не был так счастлив!

– Что ты сказал? – спросила она, стараясь перекричать рев океана.

– …давным-давно не был так счастлив! – повторил он, схватил ее в охапку и закружил. – Я люблю тебя, – сказал он, приблизив губы к ее уху. – Я люблю тебя, Ванесса Стюарт.

– И я люблю тебя, Билл Фицджеральд.

– Не слышу! – поддразнил он.

– Я Люблю Тебя, Билл Фицджеральд! – крикнула она во весь голос.

Его счастливый смех заглушил шум волн. Она тоже засмеялась и обняла его. И они побежали по песку, подгоняемые ветром. Их переполняли любовь и радость.

Позже в тот вечер, сидя у камина, они слушали Моцарта.

Ванесса посмотрела на Билла и заметила, что он слишком уж сосредоточенно смотрит на огонь. Во всей его фигуре чувствовалось напряжение.

– Что с тобой? – тихо спросила она. Он не ответил, и она повторила уже громче: – Билл, ты в порядке?

Он поднял голову, посмотрел ей прямо в глаза, но так ничего и не сказал. Встревоженная озабоченным выражением его лица, она настаивала:

– Дорогой, в чем дело? Ты выглядишь так… таким несчастным… даже убитым.

Билл отвел глаза, помолчал еще немного, глядя на огонь, и потом наконец ответил:

– Для меня все это не развлечение. Понимаешь, Ванесса?!

Ванесса нахмурилась.

– Для меня тоже.

Билл продолжал:

– Днем я сказал, что люблю тебя. Это правда.

Столько мольбы и вопроса было в его глазах, что Ванесса, не удержавшись, воскликнула:

– И я тебя люблю. Я ведь так и сказала. Я не лгала. Ты что, сомневаешься в моих чувствах?

Он молчал, опустив голову.

– Как ты можешь во мне сомневаться? – изумилась она. – Разве чувства, подобные тем, которые я испытываю к тебе со дня нашей первой встречи, можно сыграть, придумать?

– Конечно, нет. Ты неправильно истолковала мое молчание, – быстро объяснил он. – Я знаю, ты искренна со мной. – Наклонившись вперед, он взял ее за руку. – Просто я хочу, чтобы ты знала: я отношусь к тебе очень серьезно… – Он умолк, пристально глядя ей в глаза. – Для меня это – на всю жизнь.

Ванесса кивнула.

– Просто хочу, чтобы ты об этом знала.

– Я знаю, Билл.

– Я никогда с тобой не расстанусь, Ванесса.

– Ты можешь передумать, – пошутила она, но запнулась под его серьезным, строгим взглядом.

– Я не передумаю.

Ванесса откинулась на спинку дивана, глаза ее невидяще смотрели на картину, висящую над камином. Билл негромко спросил:

– И что ты собираешься делать?

– Я скажу Питеру, что хочу развестись.

– Ты уверена?

– Да, уверена.

– Я тоже абсолютно уверен в моих чувствах к тебе. Я никогда в жизни ни в чем не был так уверен, как в этом.

Билл придвинулся ближе и крепко обнял ее. Он знал, что держит в руках весь свой мир. Ванесса была его женщиной, единственной женщиной на свете, которую он желал.

9

Нью-Йорк, декабрь 1995 года


Билл предложил Ванессе встретиться в таверне «Среди зелени» в субботу в половине первого. Когда она вошла в знаменитый ресторан, расположенный рядом с Сентрал-парк, она поняла, что это был замечательный выбор.

Празднично оформленный в любое время года, под Рождество ресторан выглядел просто потрясающе. Разукрашенные рождественские деревца, гирлянды, ветки остролиста в высоких вазах дополняли обычно и без того роскошное убранство.

В главном зале на столах стояли канделябры венецианского стекла, подчеркивая торжественность и праздничность обстановки.

Билл сразу же заметил вошедшую Ванессу. Поднявшись, он поспешил ей навстречу.

Она смотрела на идущего к ней Билла и думала: какой же он красивый, с каким вкусом сегодня одет. На нем был синий блейзер, голубая рубашка с синим галстуком с едва заметным рисунком, серые брюки и коричневые туфли тонкой мягкой кожи. Билл, казалось, сошел с обложки модного журнала.