Лиз Карлайл - Три маленьких секрета

Она поднесла руку к своим припухшим губам.

– Так… вот что это было? – сказала она. – Просто жалость?

Меррик покачал головой.

– Нет, это была… глупость, – признался он. – Я не мог с этим справиться. Порой, думая о тебе, Мэдди, о том, что когда-то связывало нас, я… я просто…

Он надолго умолк. Мэдлин не шевелилась. Она не смела даже вздохнуть, сама не зная почему.

Меррик нарушил тишину, резко кашлянув.

– Прости, Мэдлин, – сказал он. – Это неразумно для нас обоих.

Мэдлин невесело рассмеялась.

– Сдержанность никогда не была нашей сильной стороной, – призналась она. – Особенно когда мы… О Боже… теперь это не имеет значения!

– Мы говорили о лорде Бессетте, – напомнил Меррик и снова откашлялся. – Мэдлин, он был жесток с тобой? Ты знаешь, я этого никогда не желал.

Оба, казалось, делали вид, что ничего не произошло. Наверное, это к лучшему.

– Он не был жестоким, – сказала Мэдлин, наполняя свой бокал. Глоток бренди ей сейчас был просто необходим. – Бессетт на свой лад любил меня.

– И каков же этот лад? – раздраженно поинтересовался Меррик.

Мэдлин пожала плечами.

– Он… он относился ко мне как к любимой родственнице, – неуверенно ответила она, – каковой я на самом деле и была.

– Он думал, ты станешь ему женой.

Мэдлин, не глядя, поставила графин.

– Я и была ею, – слабым голосом ответила она. – Но мы… мы к тому же приходились друг другу родственниками. Разве ты не знал?

– Нет. – Меррик медленно отвернулся от окна и взглянул ей в лицо. – Не знал.

Мэдлин провела рукой по щеке, стирая влагу.

– Они с моей матерью были очень близки, – сказала она. – Бессетт не такой, как отец. Я всегда это знала. Я думала, он хотел… увезти меня. К тому же его сыну Алвину нужна была мать. Он был хорошим мальчиком. Я его очень любила.

– Ох, Мэдлин, – сказал Меррик почти с упреком. – Похоже, это было жалкое существование.

Она посмотрела на него с болью в глазах.

– Нет, не жалкое, а безопасное, – возразила она. – Немного скучное, но я не жалею об этом.

– Ты отвернулась от меня, Мэдлин, ради безопасной и скучной жизни? – В голосе Меррика сквозила недоверчивость. – Никогда не думал, что ты такое малодушное создание!

– Я ни от кого не отворачивалась, – честно ответила Мэдлин. – Ты взял папины деньги и аннулировал наш брак.

– Мэдлин! Ты хоть знала, что такое аннуляция брака? – упрекнул ее Меррик.

Она опустила голову.

– Н-нет, тогда – нет.

Мэдлин не знала этого тогда и совершенно не представляла себе эту процедуру теперь. Она провела большую часть супружеской жизни вдали от мира, в маленьких отдаленных поселениях. Возвратившись в имение Бессетта в Йоркшире, она хотела было проконсультироваться с адвокатом, как делаются такие дела, но пришла в замешательство. Что дадут эти поиски? Меррик исчез. Джефф считается сыном Бессетта. Он Арчард. Мэдлин дала ему девичью фамилию своей матери. Это благородное имя норманны принесли в Англию много веков назад.

– Аннуляции брака трудно добиться, – продолжал Меррик. – Оснований для этой юридической процедуры мало, требования закона очень строги.

– Не знаю, как отец их получил, но он показывал мне бумаги, – настаивала Мэдлин, недоумевая, почему они опять обсуждают эту тему. – От тебя не было никаких известий, Меррик. Поэтому я вышла замуж за Бессетта. Я хотела уехать. Я думала, путешествовать по Европе – это настоящее приключение.

– От меня не было никаких известий, – эхом повторил Меррик и принялся медленно шагать по комнате. – Ты знала, что твой отец не одобряет наши отношения. Тебе никогда не приходило в голову, что у моего молчания может быть веская причина? Тебя это не насторожило?

Закусив нижнюю губу, Мэдлин ничего не ответила. Тогда она не могла позволить себе роскошь предугадывать поступки отца и его мотивы. К тому же у нее были собственные резоны. Отец знал о ее беременности. Его грандиозный план снова вывезти Мэдлин в Лондон на ярмарку невест безнадежно рухнул. И дочь больше не представляла для него никакого интереса. Тогда отец нашел самый подходящий способ избавиться от нее, отправив подальше от Англии и от своей драгоценной карьеры.

Меррик казался для нее потерянным, и Мэдлин могла думать только о его ребенке, о том, чтобы любой ценой сохранить дитя. Этой ценой стало замужество.

Мэдлин горевала о своих утратах тогда, но спустя тринадцать лет скорбела о них не меньше. Время изменило Меррика. Но реакция ее тела на этого мужчину, на его запах, прикосновение, на его чувственный голос со слабым шотландским акцентом и низкой хрипотцой осталась прежней. Это надо преодолеть. Надо быть сильной женщиной.

Отодвинувшись от буфета, Мэдлин подошла к окну.

– Теперь это не имеет значения, – после долгого молчания ответила она, раздвигая шторы и вглядываясь в темноту ночи. – Я верю тому, что сказал отец.

Почувствовав жар склонившегося над ней Меррика, Мэдлин подняла глаза и увидела его отражение в оконном стекле.

– Похоже, тебя было легко переубедить, – укорил он. – Ты сомневалась в нашем союзе, Мэдлин. Не отрицай этого.

– Буду отрицать! – сердито сказала она.

– Ты потеряла уверенность задолго до того, как мы достигли Шотландии, – усмехнулся Меррик. – Ты без умолку говорила. Где мы будем жить? Как станем платить по счетам? Сможем ли нанять слуг? Будут ли друзья навещать нас? Вопросы сыпались у тебя с языка, как горох из дырявого мешка.

– Конечно, я задавала вопросы! – возмутилась Мэдлин. – Но вопросы не означают сомнения. Мне было семнадцать, Меррик. Я совершенно не знала жизни.

– Ты выбрала для вопросов подходящее время, – сквозь зубы ответил Меррик. – Они одолели тебя на полдороге между Йорком и Дарлингтоном, когда было уже поздно возвращаться.

Мэдлин резко обернулась и увидела, что он стоит совсем рядом.

– Да, Меррик, было уже поздно поворачивать назад! – прошептала она, выдержав его сердитый взгляд. – Я отдалась тебе за несколько недель до нашего бегства. Даже если бы я и хотела вернуться, то не могла этого сделать.

Лицо Меррика исказилось, словно от боли.

– Не понимаю, что гнало тебя в Гретна-Грин, – сказал он, взяв Мэдлин за плечи. – Два месяца спустя ты пожелала покинуть Англию с другим мужчиной.

Опустив голову, Мэдлин ничего не ответила. Она не смела сказать Меррику правду. Одному Богу известно, что он тогда сделает. Мэдлин начинала опасаться, что он полусумасшедший, хоть и прекрасен в своем безумии.

Страсть, поглощавшую все его существо, которую теперь Меррик вкладывал в свои творения, Мэдлин давно знала. Но сегодня, пожалуй, неподходящее время дать ей выход.

Вдруг она вспомнила женщину, которую заметила у дверей его кабинета. Хоть Мэдлин тогда была в расстроенных чувствах и торопливо прошла мимо, профессия посетительницы не вызвала у нее сомнений.

– А как насчет тебя, Меррик? – тихо спросила Мэдлин. – Вряд ли ты вел монашескую жизнь. Знаешь, я видела ее. Эту… эту шлюху у дверей твоего кабинета.

– Да, я не жил как монах, – признался он. – У меня есть потребности, Мэдлин.

– Да, – проронила она. – Я помню.

Она действительно помнила. Это невозможно забыть. Меррик сильнее сжал ее плечи.

– И если я время от времени утолял жажду с женщинами определенного сорта, меня надо проклинать за это?

Мэдлин твердо выдержала взгляд светло-голубых глаз.

– Не мне судить тебя. – Мэдлин действительно так считала. – Наши пути разошлись. Мы теперь чужие друг другу. Но эта женщина… она кажется опасной… развращенной…

Меррик отвел взгляд.

– Наверное, в ней есть и то, и другое, – раздраженно сказал он. – Вероятно, она преступила тонкую грань… Я не знаю, как это назвать. Нам не нужно говорить с тобой о таких вещах, Мэдлин.

– Она… она доставляла тебе удовольствие? Делала то, что тебе приятно? Ты счастлив с ней?

Мэдлин легко коснулась его лица и повернула к себе. «Скажи что-нибудь, – безмолвно молила она. – Скажи что-нибудь такое, что отвратит меня от тебя и погасит желание».

Меррик закрыл глаза, кадык дернулся на его шее.

– Я… я не знаю, – сказал он таким тоном, как говорят на исповеди. – Это не имеет никакого отношения к счастью. Я имел дело не с одной подобной женщиной. И пожалуй, не знаю, что такое удовольствие.

– И я тоже, – прошептала Мэдлин.

Сильные руки Меррика сжимали ее плечи, но она вдруг почувствовала себя еще более одинокой, чем обычно. Нигде нет приюта ее сердцу, ее сиротливой душе. Кем бы ни был для нее в свое время Меррик, он уже не тот. Нового Меррика Мэдлин не знала. И все же в нем осталось много от юноши, которого она когда-то любила. Это злило ее и в то же время, искушало, вселяя глупую надежду остаться рядом с ним.

После смерти Бессетта Мэдлин очень изменилась. Она превратилась в сильную сдержанную женщину. Впервые за тринадцать тягостных лет, отделявших ее от бурного романа с Мерриком, она чувствовала себя… почти довольной жизнью. Только страх за Джеффри не позволял ей говорить о безоблачном счастье. Не нужно было возвращаться. Не нужно. Она уже не та бесхарактерная девочка, которую отец силой привез в Шеффилд, а потом отправил на континент.

Она приехала сюда с надеждой на спокойную жизнь, но встреча с Мерриком снова все погубила. Страстное желание и острая тоска ножом пронзали ей сердце. Его глаза… Его прикосновение… Только ради Джеффри можно вытерпеть эту муку. Но здесь ему нет помощи. Мэдлин в этом была теперь совершенно уверена.

Жар по-прежнему разливался по ее телу, хотя Меррик едва касался ее. Мэдлин слегка отстранилась. Он отпустил ее, глядя на нее чуть ли не с тревогой.

– Тебе пора, – тихо сказала она. – Уже поздно.

Меррик криво улыбнулся.

– Да, я рано встаю, – ответил он. – Надо грабить деревни и разорять бизнесменов.

Мэдлин оторвала от него взгляд и, чтобы согреться, обхватила себя за плечи, там, где недавно лежали его руки.

– Не шути так, Меррик, – прошептала она. – Пожалуйста, не со мной. Я хочу помнить тебя таким, каким когда-то обожала.

– Я тот же, Мэдлин, – сказал он. – Поверь, я не изменился.

– Не изменился? – тихо сказала она. – Значит, мне тогда повезло.

– Наверное.

Оставив Меррика у окна в гостиной, Мэдлин пошла за его пальто. Когда она вернулась, он уже взялся за дверную ручку.

Мэдлин перекинула пальто ему через руку.

– Я хотела поговорить с тобой, – неловко сказала она. – Я решила… – Она проглотила ком в горле. – Я решила отказаться от дома. Я совершила ошибку, приехав в Лондон.

Меррик пристально посмотрел на нее. Его прозрачные голубые глаза были холодны и мерцали, как лед.

– Это правда?

Мэдлин кивнула, сжав руки, но, сообразив, как по-детски выглядит этот жест, уронила их.

– Я поняла, что совсем не люблю Лондон, – сказала она, направившись к письменному столу в углу комнаты. – Джефф скоро отправится в университет. Я… мы… мы решили переехать в Кембридж, чтобы я могла быть рядом с ним.

Мэдлин рылась в ящике, пока не нашла то, что искала.

– Это бумаги Розенберга, – сказала она. – Будь добр, передай их ему. Или… или просто сожги их. Я не подписывала их и не платила денег. Ты ведь не станешь связывать меня контрактом?

Меррик покачал головой. Огонь потух в его глазах.

– Только сердце может привязать человека, Мэдди, – сказал он. – К дому. Или к чему-то важному. Кусок бумаги с подписью этого не решит.

Она опустила глаза в пол.

– Значит… мы… значит, тогда все кончено?

Меррик кивнул.

– Да, Мэдлин, – ответил он. – Все кончено.

Сунув бумаги в карман, он снял шляпу с крючка. Мэдлин распахнула дверь, и он без единого слова, прихрамывая, ушел в ночь. Она смотрела ему вслед, пока дождь не промочил ей подол платья. Пока ее лицо не стало мокрым от слез.

Меррик Маклахлан никогда не оглядывался.

– Тебе повезло, дружище, – сказал Меррик лорду Уинвуду, когда они на следующей неделе встретились за кружкой эля. – Если ты хочешь купить пару домов на холме, то могу тебя порадовать.

– Вероломство не в твоем стиле, старина, – недоверчиво посмотрел на него граф. – Ты разорвал контракт с твоей… твоей… ну ты знаешь, о ком я говорю?

– Нет. – Спрятав горькую усмешку, Меррик тыльной стороной ладони отодвинул кружку. – Эта особа передумала. Я заверил ее, что не буду настаивать на выполнении условий контракта.

– Что творится! Черный Маклахлан махнул рукой на деньги и занялся благотворительностью?! – Отодвинувшись от стола, граф демонстративно разглядывал выложенный плиткой пол. – Хочу убедиться, что земля не разверзлась, дабы поглотить нас обоих.

– Напрасно смотришь, я не в убытке. Я собираюсь продать этот дом и соседний с ним тебе, Куин. За дополнительную плату мои рабочие установят все новшества, необходимые твоей растущей семье.