– Пока заявок на вас не поступало, – равнодушно сообщила диспетчер, пощелкав чем-то на той стороне линии.

Вика представила, как девушка набирает ее фамилию в компьютере, ждет, потом видит пустой лист…

– Точно? – дрогнувшим голосом переспросила она, прекрасно понимая, что да-да, точно. Но как можно в это поверить?

И как это все не вовремя! Тем более когда рядом, растопырив локаторы, с демонстративным усердием вытирает пыль Юлия Карловна.

– Что-то случилось? – Свекровь сделала стойку, вытянув шею, как сурок, и пристала с вопросами, едва Вика положила трубку. – Ты кому звонила?

– По поводу работы. У них там всякая ерунда, ничего приличного на мой уровень пока нет.

– Уровень, – пробормотала свекровь. – Это уровень у тебя высокий. Может, подстроишься под веяния времени и согласишься на что-нибудь попроще. Нельзя же всю жизнь просто так дома сидеть.

– Я не сижу просто так! – взвилась Вика.

– Ну да, ну да, – с непонятным сарказмом согласилась Юлия Карловна.

Вика и сама понимала, что надо срочно устраиваться на любую работу. Или же переквалифицироваться в домработницы под началом этой мегеры.


– Почему домработницы? – удивился Дима, когда она впервые заговорила об этом. – Есть такой термин «домохозяйка». Не вижу ничего плохого в том, чтобы моя жена занималась домом и семьей. Между прочим, мне кажется, что я дозрел до того, чтобы стать папой.

– Тебе это только кажется, – обозлилась Вика. – Ни до чего ты не дозрел. И домохозяйка – это хозяйка дома. А пока по дому летает на метле твоя мама, я стану именно домработницей у нее на побегушках.

Разговоры про ребенка ее пугали. Не то чтобы Вика не хотела детей. Дети – ответственность. Дети – навсегда. Брак можно расторгнуть, поняв, что ошиблась. С кем не бывает. Мужчины смотрят на это проще, потому что у нас так сложилось: сошлись – разошлись. Он вольной соплей отправляется в свободный полет по избранной траектории, а женщина, как баржа, груженная детьми и связанными с ними проблемами, идет на дно. И лишь ценой титанических усилий некоторым удается удержаться на плаву. Мужчина гребет по жизни легко и беззаботно, изредка появляясь на горизонте в облике воскресного папы и отрывая от сердца алименты, размеры которых кажутся колоссальными в пересчете на бутылки пива, зимнюю резину и бензин. Он вряд ли догадывается, что сумму, эквивалентную ящику пива, женщина ежемесячно сдает в детский сад на всякие невнятные нужды. А бензин, на котором можно уехать аж за тысячу километров, – всего лишь простые демисезонные сапожки. Не говоря уже о том, что ежегодный сбор ребенка в школу по своей финансовой составляющей значительно переплевывает приобретение зимней резины. И это только материальный момент. А если задуматься о том, что ребенок, вот ведь незадача, не растет сам по себе, а требует внимания и заботы, проверки уроков, походов к директору, многочасовых томлений в очереди в поликлинике, где справа паровозным гудком орет какой-нибудь пятидесятисантиметровый кулек, слева надрывно кашляет и ругает Минздрав чья-нибудь бабушка, а прямо перед носом мельтешит собственное сокровище, требуя то конфетку, то поиграть, то просто уйти домой, потому что надоело и скучно.

Ничего этого Вика, конечно, не знала, но многовековой женский опыт, заложенный на генном уровне, подсказывал: ребенок, – это не так просто и умилительно, как кажется со стороны. Тем более что однокурсницы, сначала гордо щеголявшие с огромными животами, позднее тускло делились позитивом, больше ноя по поводу утерянной талии, бессонных ночей и невозможности вернуться в человеческую жизнь. Кроме того, Вика помнила молодых мам на отдыхе. Одно дело, когда ты можешь оттащить свой шезлонг подальше от издерганной женщины с орущим по любому поводу чудом, которое трясет кудряшками, размазывает сопли и то хочет есть, то пить, то спать, то на ручки, то ударилось… И совсем другое, когда это чудо твое. И чудом его можно считать, когда оно спит, очаровательно сложив губки бантиком. В остальное время отдыхающие недовольно намекают, что вы тут не одни, и нормальные родители нормальных детей воспитывают так, чтобы те не мешали окружающим спать в самолете, есть в ресторане или лежать на пляже. А значит, вы к нормальным родителям не относитесь, и ребенок ваш тоже, увы, не такой нормальный, как вам представлялось.

В общем, Вика чувствовала, что не готова взвалить это на себя, и у нее не было уверенности, что Дима будет рядом всю оставшуюся жизнь и в полной мере разделит с ней эту ношу.


Юлия Карловна делала вид, будто довольна жизнью, но страдала неимоверно. И вовсе не от того, что своим постоянным присутствием и отказом переехать невольно разваливала молодую семью. Она была убеждена, что помогает семью сохранить, ведь Вика продемонстрировала бы свою несостоятельность как хозяйка, и дом зарос бы в грязи, после чего молодые непременно развелись бы. Нет, ее мучило не это.

Она подозревала, что у Вики есть другой мужчина.

Сначала это были просто подозрения, основанные на женской интуиции и обрывках подслушанных разговоров. Потом она залезла в телефон невестки и прочитала пару сообщений. Вика тщательно следила, чтобы телефон не попал в руки мужа, но абсолютно не брала в расчет свекровь. Молодости свойственно переоценивать себя и недооценивать старость.

Эсэмэски были настолько фривольного содержания, что у Юлии Карловны подскочило давление. Сопоставив факты, она похолодела и задергалась. Сказать сыну? Но тогда возникнет скандал и разрыв. Не говорить? Но мальчика же обманывают! Может, невестка просто затеяла какую-то пошлую интрижку? Гороскоп тоже ничего внятного не сообщал. То есть в нем определенно читались проблемы в доме, но как их решать – не говорилось.

Хитрости маменьке было не занимать, поэтому она пошла издалека.

– Димочка, я тут смотрела твой гороскоп, – сказала она вечером, когда невестки не было дома, а сын раздраженно жевал ужин, поглядывая на часы. – У вас с Викой проблемы.

– Я в курсе. – Он снова покосился на часы и бросил вилку. – Почему у нее собеседования именно по вечерам?

– И ведь, что удивительно, не берут ее никуда, – радостно подхватила мама, но сразу сникла и суетливо пробормотала: – Ну а когда же ей еще собеседоваться? Люди вечером как раз освобождаются. Ну и…

– Интересно, что там за люди? – Дима допил чай и уселся на подоконник. – Мам, хоть ты мне мозги своим мракобесием не дырявь. И так уже… – Он махнул рукой и зло поджал губы.

– Это не мракобесие, а наука, – обиделась Юлия Карловна. – Вот сейчас у вас наступил очень неблагоприятный месяц.

– У нас уже целый год неблагоприятный, – усмехнулся сын. – Ты говорила, что вы с ней уживетесь, и все будет хорошо. Уж не знаю, что за бои на швабрах у вас тут происходят в мое отсутствие, но идиллии явно не получается. Вы мне обе дороги, но я устал. Понимаешь? Просто устал. Об этом в твоем гороскопе что-нибудь есть?

Приняв все за чистую монету, Юлия Карловна, искренне верившая, что все нормальные люди должны жить в соответствии с рекомендациями гороскопа, словно это был термометр, указывавший погоду и регулирующий степень раздетости, зашуршала страничками.

– Вот! У тебя внутренний конфликт…

– Мама, это у вас конфликт! А я в вашем конфликте варюсь, как рак, и вы меня скоро с пивом сожрете! Мне домой идти не хочется! Еще Вика… Кстати, подозреваю, что ей домой тоже не хочется!

– А вы уже давно посменно ходите: то ее вечером нет, то тебя. Ты сам где пропадаешь? – пошла в атаку Юлия Карловна.

Дима быстро отвел взгляд и пробормотал что-то про работу.

– И ты тоже? – охнула мать.

– Что тоже? – сделал стойку Дима. – Ты что-то знаешь про Вику?

Теперь на бессвязное бормотание перешла уже Юлия Карловна.

– Мама, в чем дело? Ты что-то знаешь?

– Нет. Я объективно смотрю со стороны. Вы живете, как два чужих человека. Как соседи, которые пересекаются раз в год на перевыборах управдома!

Но зерно сомнения было посеяно.


Нам хочется гораздо большего, чем предлагает судьба. И там, где нас нет, всегда лучше.

Вике быстро надоел Лешка. Красивый, фактурный, легко живущий, он несся по волнам жизни, словно фантик. И ему было все равно: в лужу ли, в море ли его занесет.

– Ты какой-то несерьезный! – бросила однажды Вика и сама удивилась, как четко это простенькое слово характеризует все, что связано с Пешеходовым. И он несерьезный, и отношения с ним несерьезные, и перспективы у него такие же.

– Серьезно все будет, когда я вырасту и соберусь жениться, – легкомысленно отмахнулся Лешка. – Лет десять у меня еще есть.

Вика просто примерзла к стулу от подобной наглости. Значит, ее он серьезно не воспринимал.

– А я? – воскликнула она. – Я тебе зачем?

Пешеходов добродушно развел руками:

– Викуля, как для чего? Для того же, для чего и я тебе, – приятно провести время. И вообще, я с восьмого класса мечтал с тобой переспать.

Удержавшись от острого желания запустить в Лешку чем-нибудь тяжелым, Вика глубоко вдохнула и конкретизировала:

– Если я сейчас встану и уйду, ты не расстроишься и найдешь для приятного времяпрепровождения кого-нибудь другого?

– Да не обижайся ты! А чего такого? И почему не расстроюсь? Расстроюсь.

Вика даже не успела удовлетворенно выдохнуть, как Пешеходов закончил свою светлую мысль:

– Сегодняшний вечер тогда по-любому пропадает. Надо кого-то искать, то-се, реверансы-букеты. А ты – кадр проверенный, свой.

– Ага, – закивала побелевшая от бешенства Вика. – В разведку со мной, на амбразуру и далее по списку.

– Ну не в ЗАГС же, – улыбнулся, одобряя ее понятливость, Лешка.

– Считай сегодняшний вечер испорченным, – припечатала Вика. – Мечту свою ты осуществил, так что расстаемся друзьями.

– Ладно, – приуныл Пешеходов. – Но если что, всегда рад. Давай. До встречи.


Домой Вика неслась, разъяренно стуча каблучками. Она ненавидела всех мужчин. Все они были одинаковыми, как хомяки в зоомагазине. Первым получил свою порцию негодования Дима, встретивший супругу в дверях. Поскольку у него настроение тоже было, мягко говоря, так себе, семейный вечер начался на повышенных тонах.

– Где была?

– А ты вчера где был?

– Я первый спросил!

– На собеседование ходила! – Вика оттолкнула мужа и двинулась в кухню.

– Как ты ловко дверцей холодильника хлопаешь, – ехидно прошипел Дима ей в спину. – Если бы ты еще и готовила то, что ешь!

– Тебе продуктов жаль?!

– Мне жаль моего обманутого доверия!

Прежде чем ссориться, необходимо подумать, какой исход диалога вы планируете. Если имеется в виду, что муж станет просить прощения, а вы простите, то лучше не увлекаться. В запале можно до такого докричаться, что примирение станет невозможным. Более того, расплюетесь навсегда и расползетесь в разные стороны, как два скорпиона.

Найти свою половинку очень сложно, учитывая перенаселенность нашей планеты. В толпе шанс встретить своего единственного сводится к минимуму. А вот потерять то, что судьба подарила, легко.

От язвительных реплик они перешли на крик. Вика скрупулезно вспоминала все мелкие и крупные обиды, нажитые за несколько лет совместной жизни, а Дима недоумевал, есть ли совесть у женщины, приходящей на ночь глядя, благоухающей чужим мужским одеколоном и имеющей наглость предъявлять к нему претензии.

Уже садясь в такси с набитой впопыхах сумкой, Вика в бешенстве бросила напоследок злобно поигрывающему желваками мужу:

– Не вздумай пытаться меня вернуть! И помни, это не вы с мамашей меня выжили – я сама ушла!

– Скатертью дорога!

* * *

– Ты с ума сошла! – завопила Ленка в трубку, едва услышав, что Вика звонит от родителей. – Рехнулась!

Эдик, проснувшийся от ночного звонка, был абсолютно согласен. Только рехнувшийся человек может беспокоить приличных людей в неприличное время.

Николай Борисович был того же мнения. Дочь сошла с ума. Бросить Диму, с которым у него вовсю крутились общие дела!!!

Мужчины, хотя и по разным причинам, были солидарны друг с другом. Женщины тоже.

– Вика, ты понимаешь, что оставив поле боя противнику, потеряла свои позиции! – взвыла Ленка. – Надо было поссориться, но выпереть его или просто лечь спать отдельно, но не уходить! Тот, кто ушел, находится в дурацком положении. Он не знает, что происходит, и вынужден ждать инициативы со стороны того, кто остался. Ты теперь зависишь от его действий. Будешь сидеть, дергаться, ждать – мало ли чего он там надумает! Нужно оставаться в тылу врага, чтобы быть в курсе его стратегии!

– Ты мемуары Кутузова на ночь читала? – мрачно поинтересовалась Вика.

– Я сама – Кутузов, – расстроенно вздохнула Ленка и, виновато покосившись на Эдика, вылезла из-под одеяла. – Спи-спи…

– Ты считаешь, я сейчас могу спать? – вздохнула Вика.

– Да я не тебе! Не реви там. Что ты успела ему сказать?

– Все!