Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс

Мужской орган Торна сейчас был обмякший – никогда прежде в ее присутствии подобного не случалось! Видимо, ему, как и его владельцу, нужно время…

Индия продолжала трудиться, рассказывая Торну удивительные истории из своей многолетней практики – о домах, которые с ее помощью вернулись к жизни…

Время от времени Ксенобия прерывалась и вливала ложечку воды меж сомкнутых губ Торна, бережно поддерживая его голову, чтобы хоть что-то попало в горло.

Как раз в тот момент, когда она заботливо прикрывала больного простыней, раздался робкий стук в дверь и на пороге появилась миссис Стелла. За ней маячил лакей с тазом горячей воды.

– Я заказала все, что вы просили, и теперь Роуз с Кларой следят за приготовлением целебных припарок для хозяина.

Индия улыбнулась:

– Вот и прекрасно! Благодарю вас, миссис Стелла.

Когда дверь за домоправительницей закрылась, Индия занялась волосами Торна. От крови и речной воды они намертво слиплись, и теперь она осторожно промывала их. И не переставая разговаривала с больным тихим, убаюкивающим голосом… и все же время от времени жалобно просила его очнуться.

Когда она наконец удовлетворилась результатами своих трудов, вся постель промокла насквозь. Индия позвонила в колокольчик и приказала лакеям перенести господина в смежную спальню, предназначенную для хозяйки дома. Подумав об этом, Индия горько усмехнулась… в этом была некая злая ирония судьбы.

Настал вечер. Явился дворецкий и спросил, не соблаговолит ли леди отужинать с господами Дюссо, Бинком и Джорди. Индия отказалась, однако вышла из спальни поприветствовать друзей Торна.

Мистер Бинк сунул ей в руки какую-то коричневую бутыль:

– Это «Магноэлектрический живитель Эдисона», лучшее зелье во всем Лондоне. От него наш больной враз пробудится! Ну а ежели и оно не сработает, то я сыщу волшебные пилюли, которые применяются… уж простите, леди, для укрепления мужской силы. Они как пить дать поправят дело!

Поблагодарив Бинка, Индия вновь поспешила к постели Торна. Почему-то она была совершенно уверена, что, разговаривая с Торном, она удерживает его на земле, и стоит ей умолкнуть, как он тотчас навек уплывет в забытье…

Уже далеко за полночь совершенно измученная Индия разразилась наконец слезами.

Она ненавидела слезы! Еще ребенком она усвоила, что слезами горю не помочь. Можно рыдать долгие часы напролет, но дом так и останется холодным, мрачным, и никто не придет на помощь… Слезы не греют, не утоляют голода…

Но сейчас Ксенобия отчаянно рыдала, содрогаясь от горя, и не могла остановиться. А когда она вновь обрела способность говорить, то слова ее не были уже ласковыми и успокаивающими.

– Почему… какого дьявола ты полез в эту чертову реку? – Голос ее дрожал и напряженно звенел. – Как ты мог так рискнуть жизнью… ведь отец и Элеанор любят тебя, и Роуз любит… и я люблю тебя!

И Индия вновь зашлась в рыданиях, с ужасом осознав, что только что кричала на Торна – и это вместо того, чтобы нежно и любя уговаривать открыть глаза! Но она, кажется, истратила все нежные слова, которые знала…

– Я люблю тебя! – произнесла она вновь, и снова голос ее предательски дрогнул. – А еще я тебя ненавижу… потому что я впервые призналась тебе в любви, а ты… ты меня не слышишь! Я ненавижу тебя за то, что ты заставил меня влюбиться в тебя! И ненавижу тебя за то, что ты собирался жениться на милой мягкой девушке… пушистой, словно котенок… а не… не на мне!

Но самым ужасным была ее собственная роль в этой драме: она с презрением отвергла самое прекрасное, что когда-либо было у нее в жизни! Даже если Торн выживет, то между ними все кончено. Он, безусловно, заслуживает лучшего, чем такая… жена!

И в самые драгоценные мгновения она лгала ему в лицо! Она не доверила ему ни одной своей тайны: не открыла, что ни разу в жизни не была ни с одним мужчиной и что никогда, что бы ни случилось в жизни, не откажется от собственного ребенка…

Сейчас, твердя ему о любви, Индия ощущала такую смертельную тоску, что ей казалось, она вот-вот закричит от терзающей ее боли.

– Ты разбил мне сердце! – вскричала Индия. – Ты разбил… ты разбил мне сердце!

И вдруг она с ужасом осознала, что молотит кулачками по груди больного. Очередное доказательство того, какое она чудовище!..

– Да-да, я не какая-нибудь ласковая милашка! – кричала она, не утирая горьких слез. – Наверное, я растеряла нежность, еще будучи ребенком… но это не значит, что мне не больно! И это не значит, что я не нуждаюсь в ласке и заботе, как… как Лала! И то, что я могу сама о себе позаботиться, вовсе не значит, что я не желаю, чтобы заботились обо мне!

И она уткнулась мокрым лицом ему в грудь, сотрясаясь от рыданий.

Она рыдала так самозабвенно, что едва расслышала слабый шепот:

– Индия…

Но все же она услышала его!

Отпрянув, она увидела, что глаза Торна открыты, и закричала:

– Я люблю тебя! О, Торн, я так испугалась… но ты… ты вернулся!

Голос ее охрип от рыданий.

– Я долго слушал твои причитания и наконец решил, что проще мне открыть глаза…

Видно было, что Торну трудно говорить, однако на губах его играла довольная улыбка.

– Прости… – пробормотала Индия. – Я случайно… просто я вышла из себя…

– Таков уж твой характер. – Торн протянул руку и завладел рукой девушки. Пальцы их переплелись. – Люблю тебя…

Ресницы его вновь сомкнулись, но на этот раз Ксенобия знала, что он просто спокойно уснул. Знала, что смерть отступила.

Весь следующий день Индия просидела подле ложа Торна, отлучившись лишь, чтобы принять ванну, переодеться и повидать Роуз, которой она с радостью сообщила, что ее опекун поправляется. Аделаида привезла ей кое-что из одежды и сочла за благо смолчать о том, что даже если леди Рейнзфорд будет держать рот на замке, уж теперь-то репутация Индии погублена окончательно и бесповоротно…

Попив с крестницей чаю, Аделаида объявила, что они с Роуз едут на прогулку в Гайд-парк. А еще сказала, что друзья детства Торна – прелестные люди… И что именно они спасли его от смерти, делая ему искусственное дыхание до тех пор, пока изо рта у него не потекла речная вода, которой он в избытке наглотался…

Но Индия слушала вполуха. Она была крайне обеспокоена: Торн до сих пор не проснулся. Ей удавалось напоить его водой, однако он не пробуждался и ничего не говорил…

Она уже смирилась с тем, что ведет себя словно добродетельная жена: не отходит от постели Торна, разговаривает с ним, подбадривает, успокаивает, обмывает…

А вечером, раздевшись до нижней сорочки, она скользнула в его постель и устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Ею все сильнее овладевал страх, что Торн так и не вернется к жизни…

Долгие часы она пролежала подле него, чувствуя, как леденеют от ужаса ее члены. Наконец сон сморил ее, и Индия задремала, обнимая Торна, словно ограждая его от тлетворного дыхания смерти…

…Когда теплые губы скользнули по ее губам, а потом по щеке, Индия лишь свернулась калачиком, думая, что видит сон.

Но вдруг глаза ее широко раскрылись – и она увидела, что Торн глядит на нее сверху вниз, подперев рукой голову. За эти дни он сильно похудел, но это лишь подчеркнуло его мужскую красоту, смертельно опасную для ее сердца. Впрочем, во взгляде его не было ничего опасного.

– Я люблю тебя, – отчетливо произнес Торн, и эти простые слова оглушили Индию. – Клянусь Господом, Индия… ты спасла мне жизнь.

– Тебя спасли от смерти твои «жаворонки». – Глаза Индии наполнились слезами. Она всю жизнь запрещала себе плакать, и вот теперь слезы лились ручьями, словно вырвавшись на волю из долгого заточения. – Торн… – прошептала она, не в силах вымолвить ничего иного.

Торн слегка изменил положение – теперь он склонялся над ней.

– Индия… – одними губами шепнул он.

Индия легко коснулась ладонью его лица.

– А волосы у тебя совсем мокрые…

– Разумеется! Ведь ты столько слез пролила надо мной, пытаясь вернуть меня к жизни! – Глаза его смеялись. – В конце концов я проснулся… конечно, это совсем не романтично, но мне потребовался ночной горшок! Ну а поскольку ты сладко спала, я отправился в мою спальню, где до смерти перепугал лакея, который счел меня призраком! И там я слегка привел себя в порядок…

– Ты должен поесть! – Индия пыталась высвободиться из его объятий.

Однако Торн, опершись коленом на ложе, угрожающе навис над ней и невозмутимо объявил:

– Фред вот-вот принесет завтрак!

– Ты наверняка умираешь с голоду, – ахнула Индия, не сводя глаз с его лица. – И тебе самое время… восстановить силы!

– Спокойно, мой маленький ураган. – Торн склонился над ней, слегка касаясь губами ее губ. – Есть кое-что, что мне гораздо нужнее яйца всмятку!

Индия замерла, чувствуя, что сердце ее делается мягче воска…

Их поцелуй сполна искупил все долгие дни тревоги. И это был весьма многообещающий поцелуй…

– Ты моя, – произнес Торн, с трудом отрываясь от ее губ.

И он снова поцеловал ее – однако Индия с величайшим трудом высвободилась из его объятий:

– Тебе необходимо поесть!

Торн откинул спутанные волосы с ее лба.

– Скажи, я когда-нибудь говорил, как мучительно люблю тебя?

Губы Индии задрожали.

– А скажи… вдруг ты любишь меня лишь потому, что я сейчас веду себя как мать, которой ты не знал в детстве? Или потому, что Вэндер вдруг захотел жениться на мне?

Горячие губы Торна прильнули к ее щеке.

– Ах ты, маловерная! – Он коснулся ее губ и слегка прикусил их. – Я полюбил тебя задолго до того, как ко мне приехал Вэндер… просто я этого тогда еще не понимал. Мне кажется, я влюбился в тебя еще тогда, когда ты объявила мне о моем «недостатке»…

Он улыбался, но Индии было не до смеха.

– Но ведь ты и вправду хотел взять в жены Лалу! И я это понимаю. Поверь, я тебя понимаю… ведь я вовсе не такая милая…

Руки Торна обхватили ее за плечи.

– Никогда больше не говори такого, Индия. Ты – милая… а к тому же – еще и многое другое! Ты – вторая половинка моего сердца… а ведь я вовсе не сопливый мальчишка! Ты – именно то, чего я всем сердцем жажду обрести в супруге. Ты – мой идеал!

Индия лишь улыбнулась непослушными губами.

– Когда мы расстались, мне казалось, я пришел в себя и смирился с неизбежным – но все равно желал принести тебе достойный тебя дар, – продолжал Торн. – Да, это был полный идиотизм, и я стерплю, если ты будешь повторять мне это до нашей общей гробовой доски… но, знаешь, я словно заклял сам себя… я знал, что не могу вернуться к тебе без этого… – Торн протянул руку и достал из ящика прикроватного столика пурпурный бархатный футляр – Индия могла поклясться, что этого столика здесь не было, когда она накануне вечером засыпала подле возлюбленного…

Такие бархатные футляры использовались обычно для хранения драгоценностей… но Индии вовсе не надобно было очередное бриллиантовое кольцо! Ей нужен был он, его сердце… и его обещание любви…

Индия не сводила с Торна глаз.

– Так ты хочешь сказать, что ты… ты намеревался… вернуться ко мне, даже после того, как ты… как я сказала тебе, что достойна лучшего?

– Разумеется, – искренне и бестрепетно произнес Торн.

– Но ты… – голос Индии дрогнул, – ты заслуживаешь лучшей женщины, чем я, Торн…

– Лучше тебя во всем свете нет. Ты создана, чтобы стать моей, – произнес он.

Бархатный футляр соскользнул с постели на пол, а Торн заключил Индию в объятия, неопровержимо доказывая ей, что никакая самая потрясающая женщина в мире не стоит ее мизинца…

…Минуты – или часы – спустя Индия заслышала шум в коридоре и вихрем слетела с постели, чтобы предстать перед Фредом в приличном виде. Лакей внес серебряный поднос с едой. Индия вновь вспрыгнула на ложе и прильнула к Торну, заглядывая под серебряный колпак.

– Начни-ка с этого. – Она протянула Торну ломтик яблока. – Тебе нужно быть осторожным, ведь ты двое суток ничего не ел…

Торн послушно съел ломтик, шутливо покусывая ее пальчики. Однако Индия не успокоилась, пока он не съел два яйца всмятку и три тоненьких тоста, которые она заботливо обмакивала в растопленное масло. А потом он выпил полную чашку бульона…

И лишь убедившись, что Торн съел достаточно, чтобы подкрепить свои силы, Индия приказала унести тарелки и вновь свернулась калачиком, прижавшись к его боку.

– Ну и что мы теперь будем делать? – спросил Торн. Вопреки самым смелым ожиданиям глаза его сияли и сил, похоже, у него прибавилось.

– Ни шагу из постели! – сурово приказала Индия. – Ты должен отдыхать.

– Обещаю оставаться в постели, если ты разделишь ее со мной! – с дьявольской усмешкой объявил Торн.

– Вот еще! Ты пережил такое потрясение…

Торн улыбнулся еще шире и, нежно завладев ручкой Индии, положил ее себе ниже пояса:

– Скажи, неужели похоже, что это тело нуждается в отдыхе?