Филиппа Грегори - Три сестры, три королевы

– Я не могу. – Из моей груди вырывается стон. – А если они нас схватят? Они поймут, что я бегу к Генриху, и посадят меня за решетку, чтобы я не попала в Англию. Они отнимут у меня детей, навсегда, а ты, – я всхлипываю, – Ард, ты лишишься головы за измену.

– Ничего, – отмахивается он. – Я готов рискнуть.

– Нет, – говорю я, внезапно приняв решение. – Я не собираюсь подвергать тебя такому риску. Я этого не вынесу. Я не хочу тебя терять. Иди же, спрячься, а я постараюсь подобраться как можно ближе к границе. Ты приедешь за мной, когда это будет безопасно.

– Я останусь с королевой и буду охранять ее здесь, – смело заявляет Джордж. – А ты иди и собирай людей, Арчибальд, и передай сообщение Дакру. Скажи ему, что она направляется в Англию. Пусть он нас встретит.

– Да, – говорю я. – Только не дай им себя схватить, Арчибальд. Они не посмеют причинить вред мне или моим мальчикам, но тебя они точно лишат головы. Иди же, иди, любовь моя.

Я оттесняю его к дверям, обменявшись с ним страстным поцелуем перед тем, как он исчезает. Джордж выходит из комнаты в прихожую, где стоит охрана. Когда дверь за ним закрывается на засов, я чувствую, как проясняется у меня в голове. Я прислоняюсь спиной к дверям и облокачиваюсь на них. У меня болят ноги, мой муж ушел куда глаза глядят, близится время родов, и я снова осталась совсем одна.

Я завела себе привычку по вечерам прогуливаться по крепостным стенам. Иногда ко мне присоединяется Яков вместе со своим камергером Дэвидом Линдси. Мне полезно двигаться, потому что подходит время родов. Я обхожу крепость по крепостной стене, от одной башни до другой, любуясь дорогой, вьющейся между деревьями и ведущей к маленькому городу. Под постепенно темнеющим небом я думаю, как эта зеленая, ведущая на юг и исчезающая в густом лесу дорога станет моим путем к свободе. Вдруг мой взгляд натыкается на облако пыли и блеск металла.

Я спасена! Это армия Генриха! Победоносного Генриха, который пришел сам, собственной персоной, и пошел на север, взяв Эдинбург. Он явился сюда, чтобы освободить меня от Олбани и показать шотландским лордам, что если они посмеют пренебречь английской принцессой, то их настигнет быстрое наказание. Я была готова кричать от радости при виде блеска английских доспехов сквозь деревья, ожидая увидеть собственного брата, спешащего на выручку своей сестре принцессе.

– Смотри! – Смеясь, я показываю Дэвиду в ту сторону. – Что ты видишь? Что это там, на дороге, ведущей в Эдинбург?

Дэвид встает на возвышение для дозорного и внимательно смотрит туда, куда я показываю. Потом он спускается, но не произносит ни слова, и я замечаю, как он побледнел. За ним, возле одной из башен, стоит Джордж Дуглас.

– Смотри, Джордж! – говорю я ему и показываю в сторону облака пыли, скрывающего марширующих солдат. Теперь за ними показываются лошади и повозки. Я тру глаза, думая, что мне это привиделось в неверном вечернем свете, но сейчас мне все видно безошибочно четко. По дороге из Эдинбурга идут люди не под дорогими моему сердцу английскими знаменами, и под самыми стенами замка собираются не наши освободители. Теперь до меня даже доносится грохот колес по дороге и натужное мычание волов, тянущих непомерную тяжесть. Передо мной появляется орудие моего покойного мужа, то самое, которое он придумал и создал сам и которым он очень гордился. Во главе приближающейся к нам колонны двигалась самая большая пушка в Европе, знаменитая Монс Мэг. Яков рассказывал мне, что ни одна крепость мира не устоит против ее сокрушительной мощи, и герцог Олбани привез лучшее орудие моего покойного мужа, чтобы использовать его против меня. С ним пришла армия в тысячу солдат, и это означало, что моему противостоянию пришел конец, равно как и моим надеждам. Мне придется капитулировать, пока он не разнес стены моего любимого замка и не превратил Стерлинг в прах. Я поворачиваюсь к Джорджу.

– Мне придется сдаться, – говорю ему я. – Предупреди Арда.

Он угрюмо кивает.

– Я отправлюсь прямо сейчас.

Я взята в плен собственным народом. Мой сын, законный король Шотландии, и его брат, следующий наследник, содержатся под стражей в замке Стерлинг, почитаемы как гости, но на деле – заключенные лжерегента, герцога, держателя ключей от крепости. Я же, королева-регент, нахожусь в Эдинбургском замке, словно преступница, ожидающая суда и казни.

Одному Богу известно, какая судьба нас ожидает. Джордж Дуглас сумел скрыться еще до того, как пушки были доставлены к стенам замка. Вот так он исполнил свое обещание оберегать меня, чтобы его брат Арчибальд смог скрыться от преследования: просто спрятался при первом появлении пушек. Остальные слуги тоже сбежали в неизвестном направлении. Я не знаю, где сейчас Арчибальд, и не понимаю, почему Генрих не требует от Олбани, чтобы тот вернул мне мой замок. Я отвела маленького Якова вниз, ко входу в крепость, чтобы сдать ее нападавшим, и он, как истинный король, держался великолепно. Ему всего три года, но он достойный сын своих родителей. Мой маленький мальчик взял ключи от замка и передал их французской марионетке, не колеблясь ни секунды.

Настоящий мужчина, истинный рыцарь, никогда не стал бы разлучать мать с ее детьми и изгонять ее из ее же собственного дома. Однако Олбани отдал меня во власть присягнувших ему лордов и отправил в Эдинбургский замок. Мои мальчики остались в детской замка Стерлинг. Дэвид Линдси вместе с ними, чуть заметно поклонившись мне, словно говоря, что верный хранитель маленького короля последует за ним везде, куда бы того ни бросила судьба. Олбани же велел своей армии охотиться за моим ни в чем неповинным мужем и его семьей. Он утверждает, что сделает так, что вся Шотландия, от одного моря до другого, станет жить по закону, что он стал правителем по воле совета лордов и намерен править по справедливости. А я считаю, что этому человеку не удастся стать справедливым правителем. Был только один человек, способный выполнить эту задачу, но его больше нет, и Екатерина Арагонская спрятала его тело, предав его свинцовому забвению в безымянном ящике где-то в Лондоне.

Я получаю спешные послания от лорда Дакра и небрежные записки от Арчибальда, призывающие меня спасаться бегством при первой же возможности. Теперь мы знаем, как далеко готов зайти герцог Олбани, на какие поступки он способен. Я знаю, что зависимость от него сулит мне только опасность и я должна непременно от него избавиться. Я не могу рожать в заключении. Если я умру в родах, то оставлю двух сирот в руках врага.

Я пишу Олбани письмо, в котором говорю, что хочу удалиться для родов в Линлитгоу, и он заставляет меня подписать письмо Генриху с заверениями о том, что я отправляюсь в уединение и что я довольна тем, что оставляю своих сыновей на попечении их двоюродного дяди. Конечно, это все ложь, я сама не своя от беспокойства.

Я подписываю письмо «Маргарита R», чтобы Генрих понял, что я нахожусь в опасности, но у меня нет никакой уверенности, что он запомнил мое предупреждение. Я даже допускаю, что шпионы могли перехватить то мое письмо и отправить неверную копию адресату или что лорд Дакр не сообщил королю о том, какой ужасной опасности я подвергаюсь. А еще я не знаю, где сейчас мой муж.

В эту ночь я не могла найти себе места, лихорадочно мечась с одного бока на другой, чувствуя, как тяжело опустился в моем животе ребенок. Я ощущаю себя как орех, у которого вот-вот лопнет скорлупа. Меня не покидают мысли о том, что мне нигде не найти безопасного укрытия, если мой брат не защитит меня, как и положено брату. И если сестры не вступятся за меня, как им и должно поступить. Мне никто не прислал ни святых реликвий, ни хотя бы добрых пожеланий. Я даже не знаю, вспоминают ли они обо мне.

Как только приходит время для выезда в Линлитгоу, я опускаюсь в кресло и говорю фрейлине:

– Мне нездоровится. Я больна. Передайте герцогу, что я должна увидеться с мужем.

Она мнется в нерешительности.

– Это вопрос жизни и смерти, – настаиваю я. – Передайте герцогу, что я чувствую, как меня покидают силы. Кажется, близится конец.

Эти слова пугают ее, и она бросается вниз по ступеням словно мышь, спасающаяся от веника. Она торопится разыскать французских слуг герцога, чтобы передать ему, что королева-регент опять что-то замыслила.

Спускаясь по лестнице, я обеими руками опираюсь о плечи фрейлин, и они плавно выносят меня во двор, куда выходит конюшня и где меня ожидает повозка. На последнем пролете я почти теряю сознание, и нам приходится остановиться. Я не могу стоять на ногах, и мне приходится опереться на окно. К тому времени, как мы выходим во двор, в котором уже не было места из-за огромного каравана повозок с моими вещами и необходимой утварью, герцог Олбани уже ожидает меня и приветствует с поклоном.

– Простите меня, милорд, – произношу я еле слышно. – Я не могу ответить на ваше приветствие. Мне предстоит очень долгое путешествие, и, добравшись до места, я сразу лягу в постель.

– О, прошу вас! – Он буквально танцует вокруг меня, демонстрируя озабоченность и сочувствие. – Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Может быть, вам что-нибудь нужно? Лекаря?

Я пошатываюсь.

– Я боюсь, – говорю я. – Боюсь, мой ребенок родится раньше времени. А сейчас очень опасный срок. Я вынуждена путешествовать в крайне опасное время для ребенка. Моя жизнь…

Он бледнеет при мысли о том, что его тирания может стоить мне ребенка или даже жизни. Он явно получил строгий наказ от короля Франции править, но не создавать волнений и не усугублять трения в и без того непростых отношениях Шотландии и Англии. Если он убьет меня, то мои сестры и брат будут вынуждены предпринимать какие-то действия. Если я умру, то для всего мира виновником моей смерти станет именно он, герцог Олбани, и те, кто не ценил меня при жизни, будут страдать от мук совести.

Я резко сгибаюсь.

– Какая боль! – задыхаюсь я.

Фрейлины бросаются ко мне и помогают сесть в повозку. Прикладывают к ногам разогретый камень и глиняную флягу с теплой водой к моему животу.

– Мой муж, – я уже еле шепчу. – Я должна увидеть Арчибальда, в последний раз. Я не могу отправляться в уединение без его благословения.

Я вижу, как Олбани останавливается и разворачивается. Я знаю, что он разыскивает Арчибальда с обвинениями в измене, полный решимости увидеть его на эшафоте.

– Вы должны помиловать его, – я тяжело дышу. – Я должна увидеться с ним. Попрощаться с ним. Что, если я не вернусь из уединения? Что, если я никогда больше его не увижу?

Разумеется, Олбани не хочет, чтобы его запомнили как правителя, который довел королеву до смерти, в то время как сам гонялся за ее юным мужем по холмам и долинам Шотландии, страны, где ни один иностранец в жизни не поймает местного.

– Но он виновен в измене! – как-то неуверенно возражает он. – Он же виновен! Он не подчинился приказу и не присоединился к другим лордам.

– По-вашему, он мог бросить собственную жену? – огрызаюсь я, на мгновение забывая о своей роли, затем спохватываясь и хватаясь за спину. – Ой, что-то пошло не так! Где повитухи?

– Я помилую его и отправлю к вам в Линлитгоу, – уверяет он меня. Как и любой другой мужчина, он сейчас отчаянно желал оказаться подальше от женщины, страдающей от таинственных болей. – Я извещу всех, что он свободен и может вернуться к вам. Берегите себя, миледи, берегите себя, ваше величество. Вам действительно так необходимо ехать? Может, вам стоит остаться здесь?

– Я настаиваю на отъезде, – слабо возражаю я. – Я должна родить ребенка в Линлитгоу, и чтобы рядом со мной в это время был мой муж.

– Я позабочусь об этом, – обещает он мне.

Я киваю, не трудясь даже поблагодарить его, и откидываюсь на сиденье, демонстрируя, как меня внезапно покинули силы, отдаваясь заботливым рукам фрейлин. Они подкладывают мне под спину подушки, набитые гусиным пухом, и я взмахом руки требую опустить шторы в повозке. Шторы из золотой парчи опускаются, дамы садятся на своих лошадей, чтобы сопровождать меня, и Олбани исчезает из виду, я сажусь и прижимаю руки ко рту, чтобы сдержать радостный смех.

Я сижу возле камина в свободном серебристом ночном платье. Мои волосы расчесаны и струятся по плечам, как золотистый водопад. Когда капитан гвардии Олбани вводит в мою комнату Арчибальда, я поднимаю глаза и жестом показываю, что не могу встать. Мой муж, улыбающийся, загорелый от многих недель, проведенных верхом, бросается ко мне и прячет свою рыжую голову у меня на коленях.

– Ваше величество, – приглушенно произносит он. – Жена моя, моя возлюбленная.

– Я вас покину, – торопливо говорит капитан, стремясь как можно скорее выбраться из заполненной благовониями комнаты.

– Лорд Арчибальд Ангус, вы освобождаетесь под ваше слово. Я доложу герцогу Олбани о том, что вы благополучно добрались сюда и поклялись честью не покидать эти стены.