Филиппа Грегори - Три сестры, три королевы

Он поворачивается к своему коню и прижимается лицом к его шее, будто собираясь заплакать.

– Это именно то, чему не давал произойти ваш муж, это то, чего хотел меньше всего на свете: разделить Шотландию и натравить ее на войну с самой собой, чтобы брат шел против брата. И я помог вам в этом. Я навлек на вас опасность, я подверг опасности ваших сыновей и создал совершенно новую войну, которой у нас еще не было.

– Мы в этом не виноваты, – не соглашаюсь я. Я щелкаю пальцами, чтобы кто-то из слуг помог мне спуститься с седла, не обращая внимания на острую боль, пронизывающую мое бедро, до самых кончиков пальцев. Я изо всех сил цепляюсь за стремя, чтобы удержаться на ногах. – Если бы они приняли мое правление…

– Нет, во всем этом виноваты именно мы, – возражает он. – Если бы вы были более сговорчивы с Олбани, когда он только приехал, или справедливее с шотландскими лордами, если бы мы повременили со свадьбой, если бы сначала испросили разрешения совета…

– С какой стати я должна была спрашивать их совета? – взрываюсь я. – Моя сестра, Мария, вышла замуж за того, кого выбрала сама, и мой брат тут же простил ей это. Почему она может выйти замуж за того, кого полюбила, а мне ты, мой возлюбленный муж, говоришь о том, что я не имею прав там, где она совершенно свободна? Неужели я в меньшей степени принцесса, чем она? Неужели я должна быть одинокой вдовой, когда она празднует вторую свадьбу, даже не отбыв должного траура по усопшему мужу? Да как можешь ты говорить мне о том, что Мария может быть счастливой, а я – нет?

– Да никому, кроме вас, нет никакого дела до Марии! – кричит он мне на глазах у всех остальных. Все тут же оборачиваются к нам, а фрейлины бледнеют, услышав, какому оскорблению подвергается их королева, принцесса рода Тюдор. Но Арчибальд уже был вне себя от гнева. – Ни до нее, ни до ее подарков и приключений, ни до Екатерины никому нет дела! То, что сейчас происходит, никак не связано с соперничеством между тремя глупыми женщинами! Сейчас решается судьба Шотландии! Господь всемогущий! И того, как мы исполняем волю вашего погибшего супруга. Как же мудр он был! А я руководствовался не его советами, а вашими, и еще теми, что давали враги Шотландии. Мы все здесь прислушивались к тому, что говорил нам человек, забравший тело вашего мужа с поля боя как трофей! Да! Это был лорд Дакр! И не надо сейчас делать вид, что вы об этом не знали! А теперь он велит мне привезти вас в Англию, как будто вы – еще один королевский труп! Я же прекрасно знаю, что если я это сделаю, вы никогда не вернетесь в Шотландию! Вы никогда сюда не вернетесь. Мы никогда не вернем домой тело нашего короля. Ваш сын никогда не будет править страной. Этот человек рекомендует мне разрушить королевскую семью Шотландии, и других советников у меня больше нет!

– И как он тебе платит за службу? – выплевываю я. – Что получаешь за это ты? А твой друг Александр Хьюм? А твой брат Джордж? Что Дугласы получают от лорда Дакра? Чем он вам заплатил за заговор против моего мужа, короля?

Ответом мне была жуткая тишина.

– Вы оскорбляете меня, – наконец произносит он с побелевшим лицом и таким тихим голосом, что мне тут же становится страшно. Мы никогда так не ссорились, и я никогда не видела его таким злым, а потом таким холодным. Нет, мы, конечно, ссорились, но как любовники, быстро забывая сказанное в запале и страстно примиряясь. Но то, что произошло сейчас, ни на что уже не похоже, и это ужасно. – Я отвезу вас в Англию, где вы будете в безопасности, и там я вас оставлю. Если вы считаете, что я вас предал, я не могу больше вам служить.

– Арчибальд!

Он не смеет оставлять меня! Я – королева-регент! Он должен ждать, пока я его не отпущу! Но он низко кланяется мне и делает знак слуге, чтобы он подсадил меня обратно в седло.

– Садитесь, – произносит он. – Мы едем в Берик.

Я прижимаюсь лицом к его гордой спине и тихо плачу. Живот вздрагивает в такт всхлипываниям, и я думаю, что этому несчастному ребенку досталась худшая из подготовок к появлению в этот мир. Вряд ли он ее переживет. Да и я могу ее не пережить. Я не хочу ее переживать, я не хочу больше жить. Пусть Арчибальд и дальше сражается со своей честью и совестью, а мой брат радуется жизни со своей женушкой и сестричкой. Пусть все забудут о том, что я когда-либо существовала и старалась выполнить свой долг по отношению к двум королевствам и двум моим сыновьям, пока они все тратили состояния и жертвовали политическими интересами в пользу личных интересов. И так, предаваясь этим скорбным размышлениям, я засыпаю, уткнувшись лицом в спину мужа и спрятавшись от начавшегося дождя под капюшоном.

Я просыпаюсь, когда лошадь останавливается: было решено устроить привал, чтобы люди могли поесть. Дождь прекратился, и небо залилось великолепным синим цветом с прозрачной дымкой облаков. Арчибальд спускает меня с седла и помогает усесться на уже разложенное кем-то на земле покрывало. Мне подают вина и немного хлеба с мясом, и служанка опускается рядом со мной на колени, чтобы помочь мне удержать бокал. Я не смею сказать кому-либо о том, как мне сейчас плохо.

Вокруг нас раскинулись дикие приграничные земли, где никто не живет из-за постоянных угроз ограблений. Я мрачно радуюсь тому, что нас тут никто не найдет, слишком много тут земли и мало дорог. Никто не догадается, куда мы поехали.

Я съедаю немного хлеба и выпиваю чуть вина и воды. Фрейлины уговаривают меня поесть еще, но мой живот так болит, я боюсь, что меня стошнит, если я сделаю хоть еще один глоток. Арчибальд подходит ко мне как раз когда они уговаривают меня выпить немного слабого эля.

– Мы должны ехать дальше, – говорит он без предисловий.

– У меня болит нога. Кажется, я не могу сесть обратно в седло.

– Мне жаль, но у вас нет выбора. Нам необходимо добраться до Англии. Олбани поймет, что мы направляемся в Берик. Сейчас мы только на полпути, нам еще надо проехать около шести миль. Мы должны пересечь границу. Лорд Дакр говорит, что мы ни в коем случае не должны допустить вооруженного столкновения с людьми Олбани. Так велел король Генрих. Даже один выстрел будет означать начало войны с Англией и Шотландией, и тогда Франция пошлет армию на помощь Шотландии. Он сказал, что мы не должны стать теми, кто нарушит мир между королевствами.

– Мне нет до этого никакого дела. Пусть приходит Олбани! Давайте останемся и начнем войну. Так я хоть отплачу Генриху за то, что он не пришел раньше.

– А вы знаете, где находитесь? – спрашивает Арчибальд. Его голос звучит насмешливо, словно он дразнит ребенка. – Вы хоть знаете, где находитесь, говоря о начале войны?

Я качаю головой. Тогда одна из фрейлин склоняется и шепчет мне на ухо:

– Мы находимся как раз на том пути, по которому ваш муж шел во Флодден, ваше величество. Мой муж тоже погиб здесь, по дороге туда, и похоронен здесь недалеко.

Арчибальд видит ужас на моем лице и жестко смеется.

– Никакой войны не будет. Мы будем мертвы еще до того, как армия Генриха успеет выйти из Лондона. Пушки снова пропашут эту землю раньше, чем ваш брат созовет парламент. Вы забываете о том, каким великим полководцем был ваш муж, а он говорил, что с появлением этой пушки старому способу ведения войны пришел конец. Конец благородству на поле боя! И он был прав. А нам придется жить в том мире, который он предвидел. А теперь вставайте. Нам пора ехать.

Когда меня поднимают и снова усаживают в седло позади Арчибальда, из моей груди вырывается крик. Мне кажется, у меня сломано бедро, настолько сильна боль. Стоит мне шевельнуться, и мне кажется, что в бедро вонзается меч. Я вздрагиваю при каждом шаге коня, но мы все равно устремляемся на юг.

– Мы едем в крепость Берик. – Арчибальд плотнее прижимает мои руки к своей талии и мягко похлопывает по ним. Он снова добр ко мне. Я с обидой думаю, что теперь он нежен только в пути, а когда мы останавливаемся, он так напуган, что старается спрятать свой страх гневом. – Мы едем в Англию и будем там примерно через два часа.

– Я не выдержу два часа, – шепчу я. – Не смогу.

Он тянется рукой к карману своей куртки и протягивает мне флягу из рога.

– Выпейте, – советует он. – Только глоток. Это виски.

Из фляги пахнет так, как пахло от зелий старого алхимика Якова.

– Фу, – говорю я.

– Просто выпейте, – говорит он с легким раздражением. – Это поможет вам справиться с болью, – говорит он. – И с характером, – добавляет потом, гораздо тише.

Я послушно делаю глоток, и у меня обжигает горло. Потом по горлу и животу распределяется ощущение тепла, которое наполняет все тело.

– Мне уже лучше, – говорю я.

– Будьте храброй, – рекомендует он. – Сегодня мы доберемся до безопасного укрытия. В Англии.

Город закрыт, комендантский час от заката до рассвета. Джордж Хьюм подъезжает к воротам в крепостной стене и бьет в них кулаком. Когда он видит веревку от колокола, то дергает и за нее тоже. Тяжелый колокол разливается звоном над нашими головами, и я вижу, как в комнатке охраны зажигается свет. В створке ворот открывается смотровое окно, и оттуда выглядывает темное лицо.

– Кто там?

– Ее величество королева-регент Шотландии и граф Ангус, ее муж. Требуем нас впустить, – кричит Джордж. Я стараюсь выпрямиться в седле, ожидая услышать звук открывающихся засовов и раскрывающихся ворот. Это укрепленный городок, как принято в Англии. Я прибыла домой, в городок в родном королевстве. Я помню Берик, городскую площадь и замок с опускной решеткой и поднимающимся мостом. Я помню, как меня здесь принимали и приветствовали, когда я останавливалась тут по дороге в Шотландию. Я мечтаю об ужине и долгожданном избавлении от боли в спине, когда я лягу в кровать.

– Кто?

– Ее величество королева-регент Шотландии и граф Ангус, ее муж. Впустите нас немедленно. Пошлите за губернатором, чтобы немедленно вышел их приветствовать.

За воротами слышится шум, но запоры по-прежнему на месте. Арчибальд бросает на меня взгляд через плечо.

– Мы не могли послать никого, чтобы предупредили о нашем приезде.

Совершенно ясно, что мы должны были это сделать, отправить кого-то вперед, чтобы подготовить нам встречу, но он об этом просто не подумал, и поэтому нас теперь холодно принимают. И мне придется дольше ждать, пока они откроют ворота и устроят все так, чтобы мне наконец было удобно. В смотровом окне появляется свет, и нас кто-то очень внимательно разглядывает. Наконец ворота приоткрываются, но не для того, чтобы нас туда впустить. Оттуда выходит человек в плаще, явно накинутом на ночную рубашку, в сопровождении двух стражников. Он какое-то время смотрит на меня, затем низко кланяется.

– Ваше величество, прошу прощения!

– Непременно! Если вы впустите меня и обеспечите ночлегом, – отвечаю я, стараясь, чтобы в голосе не было слышно, насколько я зла. – Я очень устала и беременна. И проделала очень далекий путь, прямо из Шотландии. От страны, где я родилась и выросла, я ожидала более теплого приема.

Он склоняет голову и переводит взгляд на Арчибальда.

– У вас есть охранная грамота?

У нас ее определенно нет. Как нет еды, моих драгоценностей, моих платьев, туфель. А еще нет моих лошадей, моих ястребов и моей мебели. И гобеленов, и серебряной посуды. И моих книг, и моих музыкантов, и моего секретаря. И лютни моего покойного мужа. У нас нет охранной грамоты, потому что мы спасаемся бегством.

– Перед вами королева-регент! – кричит Арчибальд. – Ей не нужна охранная грамота, чтобы попасть в замок собственного брата! А вы должны уже приветствовать ее, стоя на коленях! Она беременна моим ребенком! Она – мать короля Шотландии! Немедленно открывайте ворота, или Бог мне свидетель, я… – И он смолкает. Он не знает ни что сказать, ни что сделать. И эти его слова, разумеется, лишь утвердили остальных в этом предположении. В нашем отряде дюжина человек, трое из которых – дамы, и одна из них на восьмом месяце беременности. Что мы будем делать, если губернатор откажет нам в крове?

– Сэр Энтони, – мягко говорит Джордж. – Из соображений чести и верности королевской семье вы просто обязаны впустить сестру короля, прибывшую к вам под покровом ночи, спасаясь бегством от шотландцев-предателей.

– Не могу, – несчастным голосом отвечает губернатор. Он опять низко кланяется мне. – Мне самым строгим образом приказано самим королем не пускать никого, прибывшего от шотландских границ без охранной грамоты, подписанной лично королем. Без этого документа с надлежащей подписью и печатью мои ворота должны оставаться закрытыми.

– Даже для сестры короля? – уточняю я.

Он снова склоняется в молчании, и я думаю, что ощущаю на себе плоды сестринской любви.

– Что же нам теперь делать? – Арчибальд быстро перешел от гнева к беспомощности. – Мы должны отвезти ее в безопасное место. Ей осталось меньше месяца до родов. Нам необходимо найти для нее безопасное место!