Филиппа Грегори - Три сестры, три королевы

– Это нарушение мира, – коротко возражаю я. – У него не было выбора, кроме как арестовать их.

– Они просто отринули регентство, которое отправило вас в изгнание, и сделали вас чужой для вашего сына, – парирует он. – То самое регентство, у которого мне пришлось вымаливать помилования, чтобы вернуться к своей семье.

– Мы должны сохранять мир, – повторяю я.

– Но не любой ценой, – не унимается мой муж. – Жаль, что меня нет сейчас с ними!

– Де ла Басти спрашивал, не поедешь ли ты с ним! – восклицаю я.

Ард смеется в ответ.

– Он не мог думать, что я соглашусь! Он спросил об этом специально, чтобы расстроить вас. Он, как и я, прекрасно знает, что в этой стране не будет мира до тех пор, пока ей не будете править вы, вдовствующая королева, и ваш сын, король. Он прекрасно знает, что я не стану сражаться за его правление или какого-либо другого француза. Я на стороне королевы и Англии.

– Что это? – Я слышу звон цепей, поднимающих защитную решетку. – Он уже вернулся?

Все вместе мы спускаемся к воротам в замок, ожидая увидеть де ла Басти и его начальника стражи, однако вместо них мы видим полдюжины солдат, едущих под его флагом. Флаг опущен, словно в знак скорби, и я понимаю, что произошло непоправимое.

– Что случилось? – требую я ответа, и Ард спускается к начальнику стражи, чтобы обменятся с ним быстрым словом. Потом он так же быстро поднимается ко мне, и его лицо кажется возбужденным в неверном свете факелов.

– Де ла Басти повержен, Джордж Хьюм бежал, – коротко сообщает он.

– Подойдите и доложите все, немедленно, – велю я начальнику стражи. – И приведите всех своих людей, они не должны ни с кем разговаривать. Сначала все узнать должна я.

Я разворачиваюсь и снова вхожу в замок, чтобы в ожидании их встать возле большого камина в приемном покое де ла Басти. Когда все стражи входят в комнату и встают друг рядом с другом, капитан начинает говорить от их имени.

– Это была засада. Никакого нападения на башню не было, это было ложью, трюком, чтобы выманить нас из замка.

Я замечаю, как внимательно слушает его Ард. На его лице я не заметила ни удивления, ни беспокойства. С таким лицом он мог выслушивать доклад об исполнении весьма удачного плана. Вполне возможно, собственного плана.

– Почему ты так считаешь? – спрашиваю я, но мне и так все понятно.

– Мы встретились с Джорджем Хьюмом и его людьми сразу к северу от Келсо, и шевалье приказал им явиться в город и объясниться. Мы ехали вместе, бок о бок, но как только выехали за пределы Гэвинтона, все превратилось в сущий кошмар. Хьюм обнажил меч, его люди тоже. Шевалье крикнул нам, чтобы мы следовали за ним, и помчался галопом назад, к Данс, а они гнались за нами по пятам. Это была не битва, а ловушка. Нам устроили засаду. Я думал, что милорду удастся ускользнуть, он направлялся прямо в замок, но там был густой перелесок, в котором ничего не было видно ни спереди, ни сзади, с одного боку отвесный утес, с другого – обрывистый спуск к реке. – Тут он поворачивается к Арчибальду: – Вы знаете это место.

Арчибальд кивает. Он знает.

– Вот там на нас и напали. Нас вытолкнули с дороги, заставив спускаться к реке. Там у излучины реки есть болото. Мы отбивались, но у них было преимущество в положении, и они напали внезапно. Из Данса вышли еще вооруженные люди, только уже пешие, они обегали деревья и перепрыгивали через упавшие стволы. Наши кони с трудом справлялись, многие просто падали. Нас сталкивали с холма в реку, и конь милорда упал прямо в воду. А там глубоко. Большинство коней скатилось туда же. Это было безумие: все боролись, кричали, тонули.

Я кладу руку на теплый камень камина и цепляюсь за него так, словно не надеюсь на землю под ногами.

– Что было дальше?

– Милорд упал с коня. У него было тяжелое обмундирование, и оно тянуло его в воду. Но он держался за шею коня и они вместе плыли, и я думал, что они доберутся до суши. Один из Хьюмов, Джон, окликнул его. Он стоял возле дерева, наклонившегося к воде, и одной рукой держался за ствол, а другую протягивал к милорду. Тот взял его руку.

– Так он спас шевалье? – с облегчением спрашиваю я.

– Он вытащил его из воды, но потом ударил кинжалом под мышку, прямо под доспехи. И когда милорд упал, Патрик Хьюм достал меч и отрубил ему голову. – Он замолчал, а остальные солдаты лишь кивали головами, не произнеся ни слова.

– Вы это видели? – спрашивает его Арчибальд. – Где были вы сами в это время?

– Я упал возле поваленного дерева, – говорит один из них.

– А я был на дороге.

– Я выбирался из болота.

– А я просто упал с коня. Да простит меня Господь, я просто лежал.

– И что было потом? – дрожащим голосом спрашиваю я.

Они склоняют головы и начинают переминаться с ноги на ногу. Они бежали, но не хотят в этом сознаваться.

– Как много из ваших вернулись домой? – спрашивает Ард. – Хьюмы не стали преследовать вас? Обычно они не добивают раненых.

Солдаты качают головами.

– Мне кажется, спаслись только мы, – говорит капитан. – Но было уже темно, и между деревьев ничего вообще не было видно. Это вообще не было похоже на битву, больше на простую драку. Может быть, кому-то еще удалось уйти. Кто-то свернул себе шею в лесу, кто-то утонул.

– Да уж, совсем не как на турнире, – с ехидной ухмылкой бросает мне Ард. – А на них он всегда был таким красивым и непобедимым.

Мы едем в замок Ньюарк, как и планировали, оставляя Крэймилларс с приспущенными флагами шевалье в знак глубокого траура. Путешествие оказывается крайне печальным, под холодным проливным дождем. Я рада, что мой мальчик, Яков, не поехал с нами и Маргарита тоже осталась в детской. Однако мне странно ехать в мой собственный замок, о котором я почти ничего не знаю. Я ловлю себя на том, что везде ищу признаки пребывания здесь другой женщины, но мои комнаты чисты, постельное белье пахнет свежестью, а пол посыпан свежей соломой. Я не нашла никаких свидетельств того, что здесь вообще кто-то жил до меня. Теперь мне начинает казаться, что шевалье попросту позабыл собственный кодекс чести, когда клеветал на Арчибальда. В одном Ард прав: великие мира сего всегда привлекают чужие досужие домыслы.

Яков не может ехать с нами, потому что лорды – члены совета приказывают ему вернуться под защиту Эдинбургского замка, и теперь, после смерти де ла Басти, они боятся даже собственной тени. Они опасаются, что я могу украсть его и увезти в Англию, и теперь, когда представитель регента мертв, ожидают бунта против регентства как такового.

– Они подозревают, что твой дядюшка, Гэвин Дуглас, похитит моего сына, – говорю я Арчибальду. – Они больше никому не верят.

– Глупцы, – спокойно отвечает он. – У них есть доказательства?

– Нет! Просто сплетни. – Что-то в выражении его лица не дает мне покоя. – Ведь это же просто сплетни, не так ли? Ну кто в здравом уме решится похитить Якова и увезти его из его собственного королевства? Твоему дядюшке даже в голову не придет ничего подобного, да? Ард, ты ведь этого не допустишь?

– А разве Якову не будет безопаснее жить в Англии? – вместо ответа спрашивает он меня. – Разве нам всем не будет лучше по ту сторону границы? Если они могут так спокойно убить регента?

– Нет! Яков должен оставаться здесь! Как он вернет себе трон, если будет в изгнании?

– Но в Англии, разве ваш брат не был бы обязан честью восстановить его на его троне? Он же дал вам денег и отправил домой, чтобы вы правили.

– Не знаю. – Я не могу давать обещаний за Генриха. Я вообще почти ничего от него не слышала с тех пор, как вернулась в Шотландию. Мне думается, что, как только я исчезла с его глаз, я напрочь ушла из его памяти тоже. Он очень беспечен. Он молодой беспечный мужчина.

Смерть де ла Басти напугала не только лордов-советников. Говорят, что Джордж Хьюм привязал отрубленную голову шевалье к седлу и так и поехал с ней, бьющейся о его колено, до самого Данса, где и прибил ее к кресту, стоящему на въезде в городок.

– Это первобытная жестокость, – говорю я.

– Нет, это использование возможностей, – поправляет он меня, берет за руку и уводит прочь от дымящего огня в центре зала. Стоит раннее осеннее утро, и все вокруг залито прозрачным, звенящим светом. Если бы я была в Англии, то в такую погоду непременно отправилась бы на охоту. День просто идеален: холодный воздух, трава похрустывает под ногами после первых заморозков и свет пронзительно-ярок.

– Давайте пройдемся, – мягко произносит голос Арда.

Я позволяю ему положить мою руку к себе за спину, за ремень, в то время как он обвивает своей рукой мою талию. Он уводит меня из дома, пока прислуга накрывает на стол, сквозь массивный деревянный дверной проем и вниз по ступеням, на морозную зелень. Еще несколько шагов, и мы пересекаем подъемный мост и смотрим вниз, на раскинувшийся под нашими ногами лес, которым порос весь склон холма. Макушки деревьев уже окрасились в золотисто-медный и красный, и только сосны остались темно-зелеными.

– Королевство осталось без лидера, – начал говорить Ард. – Олбани нет, да он и не вернется, де ла Басти мертв. Единственный человек, который сейчас может претендовать на регентство, – это вы.

– Я не стану пользоваться его смертью, – с внезапным отвращением говорю я.

– Почему? Он бы именно так и поступил, если бы у него была такая возможность. А раз он мертв, то вы можете занять место, принадлежащее вам по праву.

– Они мне не доверяют, – с обидой говорю я.

– Они все находятся на содержании у французов. Однако французский регент далеко, а его помощник мертв. И сейчас выдался шанс для Англии и тех, кто любит английскую принцессу.

– Генрих сам мне говорил, что мы должны сохранить мир. Я была выдана замуж, чтобы привнести мир в Шотландию, и вернулась, чтобы попытаться сделать это снова.

– И теперь мы можем этого добиться. Раньше нам это было недоступно, из-за влияния иностранных сил. Но теперь мы можем это сделать, под вашей рукой и силой Англии.

Ард говорит, стараясь соблазнить, и его рука на моей талии старается быть такой же убедительной, как и его слова.

– Подумайте, – шепчет он. – Подумайте о том, чтобы снова стать регентом и возвести вашего сына на трон. Мы можем стать настоящей королевской семьей, под стать Генриху и Екатерине. У них есть корона, но нет наследника, которому ее можно было бы передать. Вы были бы королевой-регентом, я – вашим консортом, а ваш мальчик – королем. Подумайте, как чудесно это может быть.

Его слова не оставляют меня равнодушной. Одной мысли о том, чтобы снова править, уже достаточно, чтобы лишить меня покоя. А мысль о том, что я могу стать более значительной королевой, чем Екатерина, – и вовсе неодолимо соблазнительна.

– И как мы этого добьемся?

В ответ он хитро улыбается.

– Все уже сделано наполовину, любимая. Де ла Басти мертв, а я на вашей стороне.

Шотландия лежит передо мной, как стол, накрытый для пиршества. Томас Дакр пишет, чтобы я не упустила свой шанс получить регентство. Он намекает на то, что мой брат позаботится о том, чтобы герцог Олбани никогда не вернулся в Шотландию. А Шотландии нужен регент, и этим регентом должна стать я.

– Примите предложение, – выдыхает Ард мне в ухо, читая письмо через мое плечо. – Это ваша победа.

И я его принимаю. Я думаю, что наконец настали дни и моего триумфа. Вот что значит быть королевой. Вот что чувствовала Екатерина, когда Генрих назвал ее регентом. Вот для чего я родилась и кем я должна была стать. Я – возлюбленная жена, правящая королева и мать короля. Мой брат и мой муж добились для меня этого счастья, и я приму его. Мой сын вернется под мое попечительство. Я уже понимаю, что свои самые лучшие дни провожу в его обществе, и никто не спутает ни с чем иным выражение его лица, когда он видит меня.

Лорды устали от французских правителей и уже готовы предпочесть руку женщины правлению французского дворянина. Они устали от постоянной борьбы за власть и хотят видеть королеву, которая выше их всех по праву рождения. Я могу сделать то, о чем меня просил мой погибший муж: позаботиться о его стране и его сыне, и сделать это умно, а не по-глупому. Я могу стать его истинной вдовой и почтить свои брачные клятвы ему и все знания, которые я от него получила. Я могу почтить его память. Я даже могу представить его себе скрывающимся в лесах, выжившим в этом страшном бою, скитающимся где-то в диких приграничных краях со страшным шрамом на голове и не противящимся тому, что все считают его мертвым. Главное – чтобы я вернулась в его страну и вернула себе корону, чтобы делала все, что в моих силах, ради благополучия его королевства и в нужный момент его не подвела.

Итак, я считаю, что моя первая встреча с советом лордов станет самой важной и определяющей. Они поприветствуют мое возвращение, а я проявлю к ним свое великодушие. Я собираюсь напомнить им о том, что я привезла им мир с Англией и что они могут служить мне как вдовствующей королеве и английской принцессе. Я еду одна, велев Арду ждать меня в Холирудхаусе. Он должен будет появиться на совете только по приглашению.