Пейдж Тун - Тринадцать свадеб

— Дядя Боб? Не шутите? — спрашиваю с улыбкой. Все в шоколаде. В речи англичан часто встречается присказка «Боб — твой дядя», которая означает, что все сложится, как нельзя лучше, все будет в шоколаде.

— Боюсь, что так. Что за линзы?

— 35 мм, прайм, — их хорошо использовать для портретной съемки, и я надеюсь, что жених вот-вот приедет.

— Да? — корчит он мину. И вот жених заходит в церковь.

— Прошу прощения, — говорю я, но Боб стремительно припадает к полу прямо посреди прохода и зовет своего племянника.

— Себ! Иди сюда, парнишка. Встань сюда, ладно? Освети нас улыбкой. Замечательно!

Щелк. Щелк. Щелк.

Нет, ну какая наглость!

— Прошу прощения, можно мне…

Он не трогается с места.

— Прекрасно, мой мальчик. Повернись чуть вправо. Руку на бедро. Идеально.

Я сдаюсь. И я вообще не хочу, чтобы мне позировали. Продолжаю снимать разные детали, пока Боб не прекращает свое глупое занятие, и тогда я незаметно делаю несколько удачных, естественных снимков, когда Себ общается со своей матерью и шафером, а затем идет к алтарю.

Увидев духовой орган, я замираю. Он не такой громоздкий и пугающий, как те, которые мне недавно пришлось увидеть. У него только две клавиатуры — или два мануала, как еще их называют — и за два десятка блестящих серебристых труб. У некоторых из самых больших органов, которые есть на свете, встречается до семи клавиатур и более двадцати тысяч труб. Органная педаль, представляющая собой деревянную клавиатуру, на которой играют ногами, из-за частого использования вся истерлась и запачкалась. Пожелтевшие, с потрепанными краями страницы, исписанные нотами, уже стоят на месте, а несколько копул — регистровых рукояток кремового цвета, контролирующих звук, который будет извлекаться при нажатии на мануалы, — уже выдвинули, задав нужное положение. Все готово к выходу невесты.

При виде музыкального инструмента я начинаю чаще дышать. Не должна на меня так влиять груда дерева, металла и пластика. Вообще нелепость какая-то. Заставляю себя подойти к органу и пробегаюсь пальцами по клавишам. В висках бешено стучит, но я задерживаюсь у инструмента и через некоторое время убираю руку. Потом поднимаю фотоаппарат и начинаю фотографировать. Закончив снимать, я чувствую себя относительно спокойно.

К счастью, двери распахиваются, пропуская внутрь яркий свет, и Нина, наша невеста, заходит в церковь. На ней белое платье из шифона и шелка со сборчатым корсетом, дополненным американской проймой и кружевным воротничком. Воздушная юбка, усыпанная блестками, выгибается, как колокол. Еще на ней фата, через которую свободно проходит свет, и невеста выглядит как настоящий ангел. Три подружки невесты, тоже в великолепных длинных платьях разных оттенков розового, парят вслед за ней. Но центральная фигура на снимке — это невеста, несущая свет и умиротворение. И тут под моим локтем оказывает Боб.

— Красиво, — говорит он, тоже делая фотографию. Я не верю своим ушам. Он не шутит? К счастью, я успела сфотографировать, но чем он, простите, думает?

И на протяжении всей церемонии он продолжает мне пакостить. Иногда Боб загораживает вид, и он даже не выключил звук, так что каждый раз, когда он делает снимок, фотоаппарат издает сигнал, и священник переводит на нас взгляд. Хочется выкрикнуть: «Это не я!», но вряд ли это приведет к чему-то хорошему.

Когда мы делаем групповые снимки на месте празднования свадьбы, становится даже хуже. Он становится справа от Рейчел и раздает указания собравшимся.

— Девочки, держим букетики вот так, — окликает он подружек невесты. — Прямо здесь, чуть выше бедра.

Рейчел ничего не снимает.

— Извините, но мы так не работаем. Нет, просто примите естественный вид, — обращается она к группе. — Не надо их на бедра.

— Почему нет? — спрашивает ее этот наглец.

— Слишком церемонно, — твердо, но спокойно говорит Рейчел. — Мы так не снимаем.

Все стоят в растерянности, не зная, что делать. Подружки невесты робко переглядываются и не могут определиться, как держать букеты.

— Обнимитесь, — подаю я голос, и они так и делают, и Рейчел быстро их фотографирует, а Боб выглядит совершенно раздавленным.

Рейчел никогда не допускает к частной фотосессии молодоженов других гостей, и когда мы видим, что за нами увязался Боб со своей женой, которая с трудом плетется за ним на каблуках с его чехлом и двумя бокалами шампанского в руках, мы приходим в полнейшее изумление. Но из-за того, что Боб — дядька Себа, и из-за того, что от Себа и Нины не слышно никаких возражений, нам нельзя его просто так прогнать. Так что приходится терпеть, пока он нависает над душой и делает собственные снимки, и вообще отравляет нашу жизнь, что, собственно, он и обещал делать.

— Не ведись, он просто провоцирует тебя, — говорит Рейчел, когда после тостов мы уходим на кухню, чтобы передохнуть. — Очевидно, он фотограф старой школы. Пусть делает свое дело, а мы будем делать свое. В конечном счете Себ и Нина наняли нас, а не его.

Я рада, что ей так хорошо удается держать себя в руках.

— На свадьбу к друзьям я бы даже не стала брать профессиональный фотоаппарат, — позднее в машине, по пути домой, говорит нам Рейчел.

— Не стала бы? — переспрашивает Расс, свесив руку с плеча Марии. Судя по их виду, встреча дома прошла хорошо.

— Разве только они сами попросили бы, — говорит она. — Я считаю, что это крайнее неуважение.

— Наверно, неприятно было, когда он стоял у тебя за спиной, — отмечает Мария.

— Меня это просто взбесило, — признаюсь я. — А ты сохраняла полнейшее спокойствие, — говорю я, подаваясь вперед и перевешиваясь через плечо Рейчел.

— На свадьбах всегда есть горстка гостей с такими же хорошими камерами, как у тебя. Но все, что надо сделать, так это расслабиться, забыть о них и беспокоиться только о своих собственных углах зрения. Жених с невестой выбрали нас, потому что им нравится наш стиль и готовый продукт, который мы предоставляем. В комплекте наши фотографии всегда будут выглядеть лучше, чем что бы то ни было.

— Хотелось бы, чтобы и у меня было столько же уверенности в себе, — говорю я.

Она смеется.

— Вот отснимешь столько же свадеб, сколько и я, тогда тебя мало что будет смущать.

— А сколько раз ты фотографировала на свадьбах? — спрашивает ее Расс.

— Скоро будет шестьдесят.

— Вот это да! — он явно потрясен.

А у меня за плечами всего лишь шесть свадеб.

— Все время свадебный фотограф, и ни разу — невеста, — сухо замечает она.

Сама не знаю почему, но вспоминается Алекс.

— Здесь уютно.

Алекс стоит в дверях, осматривая небольшой конференц-зал — наш временный офис, расположенный чуть севернее Оксфорд-стрит, в котором мы проведем следующие три недели.

— Не то слово, — отвечаю я, глядя, как айтишник устанавливает мой компьютер. Я приехала рано, и сборка продолжается до сих пор.

— Там еще долго? — спрашивает он у айтишника.

— Минут двадцать, не меньше, — следует короткий ответ.

— Пошли выпьем кофе? — предлагает Алекс.

Я сомневаюсь пару секунд, но мне нечем заняться, и мы приехали слишком рано.

— Конечно, давай.

— Как продвигаются приготовления к свадьбе? — интересуюсь, когда мы спускаемся по лестнице. Мы на третьем этаже.

— Думаю, хорошо. Почти всем занимается Зара. У нее хорошо получается организовывать.

— У нее уже есть платье?

— В субботу она ходила по магазинам со своей матерью. — Он бросает на меня многозначительный взгляд, когда мы бредем по холлу. — Вернулась со счастливым видом.

— Это хороший знак. Я не помню, чтобы ты говорил, что они у вас гостят. Ладишь с ними?

— Да. — Он передергивает плечами, придерживая передо мной дверь. — Мы давно друг друга знаем.

Киваю головой в нужном направлении, и мы идем по тротуару. Утро стоит прохладное, но на ярко-голубом небе над головой нет ни облачка. Хорошо бы позавтракать в парке.

— Не могу поверить, что вы вместе с самого университета. Впечатляет.

— Угу. Расскажи, как прошли выходные, — меняет он тему разговора, когда мы заходим в кафе. Аромат свеже-сваренного кофе приятно щекочет ноздри. Ничто не сравнится с этим ощущением.

— Еще одна свадьба. Она прошла кошмарно. — Я рассказываю ему, как с дядей Бобом было «все в шоколаде», он хохочет, и незаметно подходит наша очередь.

— Локи тоже там был?

— Да, и Расс с Марией.

— Их скоро не оторвешь друг от друга, — отмечает он.

— Не то слово. Знакомятся с родителями и все такое.

— Вот и хорошо.

— Да. — Я по-прежнему счастлива, что свободна. Во всяком случае, пока.

…………….

Время летит только так в нашей команде, занятой переработкой дизайна. Во время одного из сеансов мозгового штурма я предлагаю выпустить новый фирменный раздел под названием «Дома знаменитостей». Согласно моей идее, сначала фотоотдел обговаривает детали и отправляется к любой звезде, которая соглашается на то, чтобы ее дом появился на страницах Hebe. Время от времени кому-то из сотрудников — возможно, мне — потребуется ездить за границу: в Америку или ту страну, в которой живет знаменитость. Это, в свою очередь, подразумевает увеличение бюджета фотоотдела. Саймон берет меня с собой на встречу с Клер, чтобы убедить ее в этом. Я чуть не схожу с ума от счастья, когда она соглашается направить нам больше средств. Затем мне приходится претворить в жизнь свое предложение. Умаслив несчетное множество пиарщиков, я в конце концов отправляюсь в роскошный загородный особняк, чтобы сфотографировать Нелли Лотт, жаркую девушку, одну из лучших актрис. Алекс отправляется со мной, и если бы не его невероятная способность убеждать других, она бы точно никогда не разрешила фотографировать ее лежа на постели в удобной, но совершенно невзрачной пижаме, с растрепанными волосами и сонными глазами. Саймону нравятся получившиеся снимки, и он усаживает меня сразу же за работу, чтобы я организовала следующую съемку.

Нас совсем мало, поэтому в основном мы завтракаем вместе, если не выезжаем фотографировать знаменитостей. Я ближе знакомлюсь с Питом, нашим новостным редактором. Он частенько заглядывает в паб по пятницам после работы, но мне так никогда и не удавалось как следует с ним поговорить. Эстер, начальница Расса в редакционном отделе, и Майк из выпускающего отдела обычно присоединяются к нам, но Тиган из отдела стиля во время завтрака ходит по магазинам, расположенным на Оксфорд-стрит, и Саймон тоже по большей части держится сам по себе. Думаю, он предпочитает сохранять небольшую дистанцию между собой и подчиненными.

В последнюю среду, которую нам предстоит провести в офисе, где мы занимаемся переработкой дизайна, стоит жара, и мы впятером — Эстер, Майк, Пит, Алекс и я — жуем бутерброды на свежем воздухе и отдыхаем, греясь на солнышке, в Кавендиш-сквер, расположенном по соседству. После обеда приедет Клер, ознакомится с нашими идеями и сможет оставить замечания перед нашей основной презентацией, которая состоится в пятницу. В понедельник мы проведем презентацию перед сотрудниками в старом офисе. Я немного волнуюсь — Клер впервые увидит результаты моей первой съемки домов знаменитостей.

Алекс и Пит предаются воспоминаниям о том времени, когда они вместе работали в воскресном приложении. Оказывается, они старые друзья.

— Когда это было? — спрашиваю я, пытаясь отвлечься от мыслей о нашем издателе.

— Пару лет назад, еще до Hebe, — отвечает Пит.

— Ты тоже работал в воскресном приложении, до того как присоединился к Hebe? — спрашиваю Алекса.

— Ага, — отвечает он, похлестывая Пита букетиком из травы.

Так вот почему, вернувшись в Австралию, я никогда не находила имя Алекса в журналах среди выходных данных. Я мрачнею, вспомнив, как пролистывала все эти глянцевые журналы.

— Сегодня твой последний рабочий день. — Эстер подталкивает локтем Пита, и я снова перевожу внимание на своих коллег.

— Да, — отвечает он с улыбкой.

— И ты ждешь не дождешься, когда наконец станешь супругом? — спрашивает она.

— Не могу дождаться, — абсолютно искренне отвечает он ей.

Удивительно, но ответ меня умиляет. Неужели я наконец-таки отбросила свой цинизм?

— Приедет вся семья Сильвии? — спрашиваю я.

— Да. Кое-кто уже здесь, остальные приедут завтра.

— Хорошо, что она захотела жениться в Британии, а не в Штатах, — задумчиво говорит Эстер.

— Она говорит, что теперь Англия — ее дом, — отвечает Пит, радостно пожав плечами.

— Мы отлично проведем выходные, — решительно заявляет Майк. — Моя девушка не одну неделю выбирала, в чем пойти на свадьбу.