Патрисия Грей - Трио. Кто отец?

- То, что я верю в твою искренность сейчас, не значит, что я верю в то, что секса между вами стопроцентно не произойдёт. Дело тут не в доверии. В другом. Думаю, что ты недооцениваешь ситуацию. И его обаяние. И грядущие выходные, где он его включит по полной.

Краска приливает к щекам...

- Ром, не обижай меня... Это, правда, обидно.

Он горько усмехается:

- И не собирался. Ты стала мне дорога. Зачем мне тебя обижать? Нет, Маш, у меня не было и нет цели тебя как-то задеть. Но давай начистоту. До поездки ко мне, ты же тоже полагала, что секса не будет, так ведь? А он был.

- Это другое...

Снова бросает на меня хмурый взгляд. Снова на дорогу перед собой. Молчит.

Он постепенно снижает скорость, перестраивается в крайний правый ряд, а затем у обочины останавливает машину. За окном справа голубеет искрящийся снег. Поле. Редкие деревья в белой одежде.

Всё ещё держа руку на руле, Рома поворачивается ко мне. Внимательно смотрит в глаза. Красивый, хмурый, серьёзный.

- Ты реально хочешь быть со мной? - тихо и чуть хрипло спрашивает он.

- Да! - искренне восклицаю я.

Даже подаюсь вперёд от наплыва чувств.

- Тогда ты к нему не поедешь, - твёрдо произносит Рома.

Это не звучит, как манипуляция. В том смысле, что "если это так, то ты не станешь так делать". Это звучит, как "я так сказал".

- Но... - пытаюсь возразить я.

Он качает головой:

- Никаких "но" тут нет. Моя женщина не будет жить у другого мужчины. С которым не так давно занималась сексом. По взаимному желанию. Даже у бывшего друга. Моя женщина будет жить со мной.

Его ультиматум оглушает меня. Несколько секунд я тщетно ищу нужные слова...

- Ром, - куснув губу, говорю я: - я не хочу портить с ним отношения. Он может быть отцом моего ребёнка. Ром, пойми меня, прошу тебя...

Он вздыхает. Затем усмехается:

- Окей.

 Кладёт руки на руль. На пару секунд упирается в них лбом. Выпрямляется.

- Ро-о-ом...

- Подожди здесь. Покурю.

Я киваю, он выходит из машины и закуривает. Вижу, как он, щуря глаза от яркого солнца, смотрит вдаль. Выпускает дым, который быстро рассеивает ветер. Рома курит быстро, нервно.  Затяжку за затяжкой. Затем щелчком пальца отправляет окурок в сугроб и из-за холода придерживая рукой сомкнутые полы пиджака, возвращается в автомобиль. Когда он садится на водительское сиденье, в тёплый салон проникает прохлада.

Рома быстро закрывает дверь. Вздохнув, кладёт руки на руль. Смотрит перед собой. Не на меня.

Он хмур. Но желваками больше не играет. Заводит машину, потихоньку разгоняет её и снова перестраивает в крайний левый ряд. Молча ведёт. Затем протягивает руку к панели и включает радио.

Музыка приятная, романтичная, но... Мне сейчас не до неё.

Он будто чувствует это. Делает звук тише.

- Ром, так тоже нельзя, - глядя на заснеженную дорогу впереди, тихо говорю я.

- Как?

- Я пообещала.

- Слово не всегда получается сдержать, не так ли?

Бросаю на него быстрый взгляд.

Он усмехается:

- Я тоже обещал.

Не знаю, что сказать на это...

- Ты тут ни при чём, - наконец шепчу я.

Он качает головой.

- Наш секс - это прежде всего моя ответственность.

- Чушь, - отвечаю я.

- Нет, не чушь. Это я нарушил условия. Не ты.

- О чём ты? - не понимаю я.

- О том, что всё было понятно ещё в подъезде. И в коридоре потом. И в ванной. Всё стало ясно. И я ждал тебя ночью. Да, ждал. И знал, что не прогоню, если придёшь. С мыслью об этом и заснул. Секс был бы и без минета. Просто по факту того, что ты ко мне пришла, а значит я желанен настолько, что тебе плевать на эти условия. А я видел, что тебе плевать. И мне уже было плевать. Я тебя весь вечер хотел.

- Но если бы я не пришла...

- А, - усмехается он. - Всё равно был бы. Помнишь, я тебе говорил в Москве о том, что человеческие поступки предсказуемы?

- Да, помню.

- Я заснул только потому, что очень устал - шебутной был день. Но он был бы, даже если бы ты не пришла. Я бы не выдержал второй раз. И сам бы пришёл к тебе. После того, что произошло в подъезде, а затем в коридоре, чтобы соблюсти условия, на которых я же и настоял в своё время, нужно было разъехаться. И я это понимал. Я мог это остановить. До того, как ты пришла ко мне ночью. Нужно было отвезти тебя обратно в аэропорт. Или передоговориться, подключив по видеосвязи Артура к нашему разговору. Изменить условия. А я вместо этого оставил всё, как есть. Прекрасно понимая, к чему это приведёт. Глупо обвинять тебя за желание. Тем более, что у тебя, походу, гормоны пляшут. Глупо и неправильно. Ты - женщина. И просто повела себя согласно своей женской природе. А я типа остался чистеньким. Так вот, это не так. Я знал, что секс будет. Знал и оставил при этом всё как есть. Я тебя и тогда очень хотел и сейчас очень хочу. Но вижу, что ты не готова быть только со мной. И уважаю твой выбор. В отличие от Артура, я это делать умею.

- Ром... - пытаюсь остановить я его. - Не надо так. Ты перекладываешь на себя ответственность за моё поведение. Я же вижу, Ром. Чувствую это. Понимаю.

- Маш, - хмурится он. - Я не Артур. Я не буду воспитывать чужого ребёнка. И играть в мжм с любимой женщиной первым отказался именно я. Твой ребёнок, в случае, если ты моя - мой. Кто бы там ни был его биологическим отцом. Морочить голову мальцу или девчонке с этим двоеотцовством, когда один воспитывает по будням, а другой по воскресеньям водит в зоопарк и кафе - это не моя тема. Я не Артур, понимаешь?

- Понимаю...

- И своего ребёнка я другому мужчине на воспитание бы не отдал. Но ты - мать. И решишь в итоге ты. Наше законодательство так устроено в этом плане, что отец  в таких вопросах юридически по сути бесправен. И для того, чтобы отсудить ребёнка у матери, которая желает, чтобы ребёнок жил с ней и отчимом, нужно опорочить прилюдно его мать. Я этого делать не стану. Более того, ты можешь меня даже не вписать отцом. Прав у мужчин тут ноль. Захочешь сделать аборт - моим мнением тоже можно запросто поступиться, даже если я отец. Но и играть в воскресного папу я не буду. Говорю, как есть. Либо ты со мной - и ребёнок в любом случае мой. Либо не со мной - и Артуру придётся смириться с тем, что я не буду играть роль приходящего папы. Либо, если выберешь Арта, отдай ребёнка мне. Я обещаю тебе, что буду его любить. И живите счастливо с Артом, если выберешь его. Отец должен быть один. Тот, на которого равняется любимый сын. Или тот, чья дочка знает, что она - самая любимая на свете девочка.

В горле ком... Мыслей рой... а слов вообще нет...

- Маш, посмотри правде в глаза. Ты свой выбор сделала на данный момент. И поэтому, Маш, давай не будем морочить друг другу голову. Раз ты хочешь подстраховаться - подстрахуйся. Но без меня. Сейчас мы приедем домой, я помогу тебе собрать вещи, а потом отвезу в аэропорт. И реши для себя наконец, чего ты в самом деле хочешь. Действительно быть со мной, или бояться испортить отношения с потенциальным биологическим отцом.

Кусаю губу... Стараюсь не расплакаться... Не получается. Отворачиваюсь к боковому окошку и быстро смахиваю слезу. Все силы уходят на то, чтобы просто держать себя в руках. В горле такой ком, что даже дышать трудно...

- Извини, что получилось жёстко, Маш. Но это не эгоизм. Я о тебе сейчас думаю больше, чем о себе. Если ты с ним переспишь на следующих выходных, тебе реально будет херово. Чувство вины будет худа сильнее. Когда мы ехали в аэропорт встречать Арта, я действительно опирался на твои слова. Что ты не поедешь к нему. А он тебя взял - и переубедил. На моих глазах. Ты сменила точку зрения на прямо противоположную. И сейчас ты настаиваешь на ней. И даже не пытаешься задуматься о том, как я проведу эти следующие выходные. Когда ты будешь у него.

На пару секунд он умолкает.

- И как бы я теперь ни поступил - всё равно буду мудак. Либо в твоих глазах, как сейчас. Либо в своих. А мне с собой ещё жить. Ты, главное, одно помни. Я тебя всегда поддержу. Чтобы ты там для себя не выбрала по итогу. Одной остаться, с Артуром... не столь важно. На мою помощь, финансовую там, или в плане безопасности, ты можешь рассчитывать стопроцентно. Но порочить голову ребёнку я не буду. Извини, что классный уикенд не получился. Я сам всё испортил. Своей, блядь, честностью, - он коротко вздыхает. - Извини. Эмоции.

Эмоциями он владеет круто... Я так явно не могу... Понимая, как ему больно сейчас, чувствую, что мне от этого только больнее... Слёзы катятся по щекам, но мне уже плевать... Нет сил сдерживать их дальше...

- Можно я открою окошко? - глядя перед собой, тихонько спрашиваю я.

- Можно, - говорит Рома. - Но лучше не нужно. Тебя продует. Давай я кондишен включу. И в сторону направлю. Всё посвежее будет. Тут действительно жарковато.

- Хорошо... - одними губами шепчу я.

Смахиваю слёзы кончиками пальцев.

- Не плачь, милая, - говорит Рома. - Это только сейчас так больно. Уже завтра будет легче. Когда ты поймёшь, что я прав. В этой ситуации нет варианта, при котором у тебя не будет дискомфорта. В ином случае я бы его выбрал. Точнее, вариант был. Но мы его просрали. И я настаиваю - просрали оба. Я мог это остановить. Но не остановил. И единственный шанс вырулить из этого - был там, в ресторане. Но ты пошла Арту навстречу. И несмотря на это я снова попытался. Но хватит обманываться. Я теперь чётко вижу, что Арт тебе по прежнему тоже дорог. А я не хочу быть другим "тоже". У своей любимой женщины я хочу быть единственным. Прости за правду. Но это так.

- Я поняла...

- Хорошо.

Он смотрит на меня. Легонько касается ладонью моего колена. Убирает руку.

- Всё будет хорошо, Маш. Как только услышишь себя и определишься, всё наладится. Тут никто за тебя не решит. Я от тебя не отказываюсь. Ни от тебя, ни от ребёнка. Кем бы ни был его биологический отец. Но одним "из" я больше не буду. И "воскресным папой" тоже. Мы не разводились. Ты меня просто до сих пор не выбрала, - он снова коротко вздыхает, и я, видя, как ему сейчас погано, отворачиваюсь к окну. Слёзы текут. - Ничего страшного, Маш. Я понимаю. Ситуация в принципе нестандартная.  И тебе труднее, чем нам с Артом. Не вини себя. Вообще ни за что. Побудь с собой наедине и реши, чего хочешь на самом деле. Это нужно тебе самой. А ещё твоему малышу. Или малышке. А я приму любой твой выбор. И так, к слову. На месте Арта я бы не пил там ни водку, ни виски. Я бы пожелал вам счастья и ушёл. Я готов бороться за сердце любимой женщины, но не против неё.

Он умолкает и дальше просто молча ведёт машину. Хмурый, серьёзный, сильный.

А за окном под ярко-голубым небом искрится белый снег... И проносятся мимо снежные ели и сосны...

Утро. Обычный московский вторник. Из окна видно, как под пасмурным серым небом грязно-снежного декабря люди спешат на работу: уезжает на машинах, торопятся на автобусную остановку. Мне тоже нужно выходить, но я не спешу.

Все мои мысли посвящены моей странной нынешней личной жизни. Которая то ли есть, то ли отсутствует, как факт. Не раз уже и не два, и даже не десять, я уже пожалела о том, что поддалась недавней питерской ночью захлестнувшему меня порыву и сломала прежний расклад, который несмотря на всю его сумбурность, явно удерживал меня на плаву.

Не раз пожалела и о том, что вообще согласилась на условия, которых априори выполнить не могла. Да, мне хотелось понять, что эти двое сногсшибательных мужчин представляют из себя в быту. Да и тянуло меня к обоим. К тому же, когда ты беременна и не знаешь, кто отец твоего ребёнка, решения принимаются в том числе и на том простом основании, что оставаться одной, в то время, как у малышка или малышки может быть хороший отец - чистый эгоизм.

Однако, ведь если посмотреть правде в глаза, чем больше я шла навстречу и Роме и Артуру, тем больше запутывалась. Они ждали выбора от меня, а я хотела, чтобы они как-нибудь приняли решение сами, потому что не могла этот выбор сделать.

И весь вчерашний понедельник я работала из рук вон плохо. Просто не получалось сосредоточиться на работе. Это и правда слишком трудно, когда всё, что тебя волнует - твоя беременность и твоя личная жизнь. При этом я хорошо понимала, что в случае, если останусь одна, мне просто необходимо доработать до того дня, когда я наконец смогу уйти в декрет. Иначе - потеря денег, которые сейчас мне особенно нужны.

Вчера впервые за долгое время я ушла с работы раньше обычного, с облегчением завершив актуальные задачи. Давненько мне так сильно не хотелось сбежать. От всей этой организации труда, от этих бесконечных продаж, от этих отчётов, собраний, планёрок, графиков и телефонных звонков. Офисная жизнь, такая будничная и такая привычная, вымотала меня за этот понедельник так, будто я весь рабочий день осваивала совершенно новую для себя профессию, причём профессию нудную, скучную и совершенно меня не радующую. Время не бежало и не шло, а ползло сонной улиткой. А я то и дело зависала перед компом. Погружалась в рутину своих мыслей о том, как же мне наконец сделать этот долбанный, измотавший меня выбор. Выбор, от которого зависела вся моя дальнейшая жизнь. Выбор, от которого зависело то, как сложится жизнь моего ребёнка.