Воспользовавшись суматохой прибытия высоких гостей, я устремилась в лодку, которая, некоторое время спустя, доставила меня и других пассажиров на маленький корабль, который направлялся в Тадуссак. Он отчалил с приливом, и экипаж, увлеченно рассматривавший корабль губернатора и высоких гостей, не обратил никакого внимания на мое присутствие. И…

Она прервала рассказ, казалось, она ослабла.

— И вот я здесь, — заключила она. — Я пропавшая, умирающая после этого ужасного путешествия. В начале у меня не было никакого намерения отправиться в определенное место. Я хотела только убежать, удалиться как можно дальше от Квебека… До вечера. Затем, мало-помалу у меня возникла идея. Найти вас, потому что только вы можете… вы можете меня понять, мне поверить.

Она замолчала. Ее снова трясла нервная дрожь.

— Но моя дорогая Дельфина, — сказал Анжелика, подбирая слова, — вы абсолютно уверены, что не поддались импульсивному толчку, что не поспешили? Эта дама находилась среди новоприбывших, вы видели много незнакомых лиц. Всем известно, что такое суматоха, которая сопровождает прибытие кораблей. Сходство… и вам показалось…

— Нет! Нет! Этот взгляд не забывается! И эта улыбка победительницы, когда она меня заметила. Все ждали нового губернатора, господина Горреста и его супругу… но это была она, говорю я вам.

— Сильное сходство с названной дамой вам напомнило другие обстоятельства, слишком тяжелые.

Молодая женщина вздрогнула и посмотрела на Анжелику потухшим взглядом.

— Вы мне не верите?

Чтобы отвлечь ее от заботы, Анжелика спросила:

— Где Жильдас?

— Жильдас? — повторила Дельфина с отсутствующим видом.

— Да! Жильдас, ваш супруг.

Дельфина несколько раз провела рукой по лицу.

— Жильдас! Ах, да! — сказала она, словно очнувшись от сна. — Бедный друг! Только бы… Нет! К счастью, он ничего не знает. Он ничего не поймет. Она не может причинить ему зло. И, во всяком случае, я от нее сбежала.

— Но, наконец, Дельфина, ваш муж! Вы его предупредили?

— Нет! Нет! Я уехала так быстро! Так было нужно. Ее глаза сказали: до сегодняшнего вечера. У меня был только один выход. Тотчас же скрыться, река была рядом… Я знаю ее дьявольскую ловкость, и как она одним движением захлопывает несколько ловушек, в которые мы попадаем, как мухи в паутину, где в середине сидит кровожадный паук. Но я знаю ее слишком хорошо. Много раз несколькими словами она ставила меня в известность о своих планах, и они тотчас же исполнялись, словно ее слова — это змеи, которые уползали и устремлялись к намеченной цели без промедления.

Пока Анжелика пыталась выяснить реальность рассказа Дельфины, та, казалось, погрузилась в себя. Она села на край кровати, затем поднялась. Ее жесты были механическими. Она осмотрелась, словно узнавая место, где находится, затем расправила обеими руками складки платья и подошла к окну.

Она оперлась о раму, посмотрела на улицу. Она была спокойна. Мало-помалу выражение меланхолической радости и нежности появилось на ее лице. Она медленно подняла руки, этот жест мог означать мольбу небесам, но в нем было что-то колдовское.

— О, Голдсборо! Голдсборо! — пробормотала она. — Как я люблю тебя и как ненавижу. Здесь начались мои страдания, но здесь я возродилась. Как я тебя ненавижу, Голдсборо, за то, что узнала здесь о ее существовании, и как я люблю тебя за то, что ты оторвал меня от нее.

В Голдсборо Дельфина проявила много мужества. Анжелика сразу же увидела в ней самую надежную из своих союзниц, которые составляли ее окружение. Она всегда уважала Дельфину за хладнокровие и самоконтроль. Только герцогиня де Модрибур имела власть над ней, только она одна могла видеть ее насквозь.

Она доказала, что не была такой слабой, чтобы потерять разум из-за пустяков.

Не поворачиваясь к Анжелике, Дельфина снова заговорила. Ее голос теперь стал нормальным, но с оттенком легкой грусти и упрека.

— Почему вы сомневаетесь во мне, мадам де Пейрак? И почему вы считаете меня сумасшедшей?

Она продолжала смотреть в окно.

— Напрасно вы уверяете, что не разделяете моих страхов. С самого начала вы спрашивали меня об очень большом количестве моих знакомых. И мы поняли, изучив список, который просил составить господин д'Антремон. Но я похожа на вас, я знаю, люди всегда надеются, когда ничто не поддерживает их уверенности, что секрет будет сохранен; они пребывают в страхе, что их выдадут. По крайней мере, следуя опыту, нужно быть осторожной, особенно, если вас предупреждают, нужно быть мужественной и готовой ко всему. Я про себя могу это сказать. Я всегда была такой. И это в тот раз помогло мне спасти свою жизнь.

И позже вы поздравите меня, госпожа Анжелика, с тем, что я ни секунды не колебалась, и перестанете беспокоиться о моем состоянии и здоровье. Вы хорошо меня знаете, мадам. Вы знаете, что наша демоническая знакомая может заставить меня вести себя как сумасшедшая, но не сделает меня безумной.

Эти речи подействовали на Анжелику. Обескураженная, она не знала, что думать, и внимательно посмотрела на Дельфину, на ее изможденный силуэт, и ее поразила одна деталь.

— Дельфина, разве это неправда, меня предупредили, что вы в положении? Если мои подсчеты верны, то вы должны находиться на шестом или седьмом месяце.

Дельфина согнулась пополам, как от внезапной боли.

— Я потеряла его, — закричала она, рыдая. (Она закрыла лицо руками).

— О мой Бог! Мне было обещано такое счастье… А потом… все кончилось. Бедный малыш! Бедный Жильдас! Какая беда для него в разгар счастливых дней!

Эта драма могла бы иметь и другое объяснение. Происшедшее могло повлиять на разум Дельфины. Такое иногда случается.

Дельфина угадала ход ее мыслей.

— Не думайте. Это произошло не в Квебеке, — сказала Дельфина, подойдя к Анжелике. — В Квебеке я хорошо себя чувствовала и готовилась стать счастливой матерью. Может быть, ее взгляд убил его во мне, но я думаю, что, скорее всего, это усталость и страдания этого ужасного путешествия.

Задыхаясь, она рассказала, как это случилось.

— Это произошло на проклятом корабле из-за ужасной бури, которая обрушилась на нас в заливе Сен-Лоран. Нас кидало от одного борта к другому, мы падали и ударялись о снасти. Немного спустя после бури я почувствовала, что внутри у меня что-то разрывается, я почти потеряла сознание, и чуть позже он уже был в крови на грубой палубе. О, мой бедный малыш!

Она отчаянно зарыдала и стала раскачиваться взад-вперед.

— Он уже был такой хорошенький, такой нежный, такой чудесный. Матросы хотели выбросить его в море на съедение бакланам. Я вырвала его у них и сколь долго могла, прижимала его к сердцу. В конце концов капитан понял, какого рода страдания я испытываю, и принес мне маленький сундучок из дерева, который он запечатал свинцом. Я сама положила его на мостик. Я сама хотела опустить его в море. Но стоило мне выйти на воздух, как меня поразил адский шум. Море было черным от морских львов, которые по ошибке попали в пролив и кричали, как тысяча приговоренных грешников. Я стояла, парализованная зрелищем и шумом, а капитан взял ящичек и кинул его прямо в воду. К счастью, он сразу поплыл от этих животных, черных и блестящих.

Этот капитан оказался славным человеком, — признала она.

Она молчала, по щекам текли слезы.

— При следующем переходе, уже в заливе, индианки выходили меня. Но я больше никого не видела. Я мечтала только об одном: быть рядом с вами. Я повторяла: Голдсборо! Голдсборо! Капитан поручил бретонскому рыбаку позаботиться обо мне, и я высадилась на берег, и там люди взялись проводить меня к вам.

Она замолчала, потеряв силы. Анжелика была очень расстроена. Действительно, женская судьба достойна большой жалости. Она только что готова была обвинить Дельфину в слабости, а теперь она спрашивала себя, как разум этой женщины смог выдержать столько испытаний. Ее рассказ доказывал, что она сохранила ясность мышления. Сообщение о тюленях в проливе, которых видел Адемар, был точен. И при их виде молодая мать испытала еще большие страдания от того, что рассталась с маленьким телом своего ребенка. Дельфина не сошла с ума. Напротив, она с открытым забралом встретила все, что выпало на ее долю.

— Бедный малыш, — пробормотала Дельфина с горечью. — Бедный мой дорогой крошка. Он оказался среди первых жертв возвращения Дьяволицы, это ее первое преступление. Будут еще и другие!


— «Будут и другие, — предупредила Дельфина де Розуа. — И берегите себя, мадам, потому что из-за ненависти к вам она вернулась в Канаду».

Иногда она подбегала к окну, чтобы посмотреть в направлении порта, словно ожидала увидеть, как она внезапно появится оттуда.

— Отдохните, Дельфина! Она не окажется здесь так быстро. Все-таки она не настолько сильна, чтобы перелететь по воздуху из Квебека в Голдсборо.

Она обняла ее за худые дрожащие плечи.

— Вам надо отдохнуть, моя бедная Дельфина. Я буду за вами ухаживать. Здесь вы можете спать спокойно, что вам не удавалось так долго. Я еще раз повторяю вам. Здесь вы в безопасности.

— А если она разозлится, не обнаружив вас в Квебеке и отправится в Голдсборо?

— Она прибудет не завтра.

— Напротив, она может приехать завтра, — расплакалась Дельфина, как ребенок.

— Нет! Подумайте. Вы внезапно покинули Квебек в момент, когда она прибыла. Если она приехала в качестве супруги нового губернатора, надо, чтобы она принимала участие в торжествах, ей нужно устроиться… И если предположить, что она вас действительно узнала, она не так-то быстро нападет на ваш след.

— Напротив, она это может.

— Да нет же!

— Она может послать ищеек.

— А я говорю вам, что при таком положении вещей нам выпадают несколько дней, и мы сможем приготовиться к бою. Надо поговорить обо всем этом с господином Патюрелем. Здесь мы среди друзей, мы защищены.

Она по-дружески сжимала в объятиях измученную подругу, укачивая ее, стараясь ее приободрить. И это мешало ей продумывать действия на шаг вперед, и она боялась, что если начнет размышлять, то ее охватит паника.

— Успокойтесь, — повторяла она в сотый раз, исчерпав все аргументы:

— Друг мой, что бы ни случилось, вспомните, что спасение и покой даются в этом мире тем, кто борется за победу Добра… что бы ни случилось. Даже если она возникнет перед вами, сопровождаемая всеми демонами земли и ада, вспомните и никогда не забывайте: Бог всегда сильнее.

29

Вечером Анжелика устроила Дельфину у тети Анны, которая часто снимала комнату в ее жилище. Ей не удалось поговорить с Коленом Патюрелем, хотя она имела такое намерение, потому что он был в отъезде. Ей нужно было также заняться детьми, которых она забрала у Бернов. Она в двух словах описала Абигаэль неожиданный приезд Дельфины де Розуа, но ничего не сказала о том, что слышала от нее. Она хотела удостовериться, по меньшей мере, перед Абигаэль и до прихода более реальных событий, что сходство было случайным, что Дельфина перепутала.

Она почти в это верила, проснувшись на следующее утро, начиная новый день, за который ей нужно было многое успеть. Надо было подумать об отъезде в Вапассу и заняться сбором вещей в дорогу.

Но с берега доносился шум, извещающий о прибытии кораблей, и она не смогла противостоять желанию подойти к порту и взглянуть на маленькие группы людей, страшась различить среди них силуэт одной женщины. И она рассуждала: «Если предположить, что это она, то мне теперь нечего бояться. Она была побеждена. Я готова ко встрече с ней».

Но когда ей пришли доложить, что ее спрашивают две незнакомые дамы, она вдруг поверила, что она видела, действительно видела, как блестит над водой красное, голубое и желтое, — цвета, предпочитаемые герцогиней.

«Ну вот», — сказала она себе, остановившись, чтобы восстановить силы. Она зажмурила, затем открыла глаза. Никаких вычурных одежд, никаких кричащих цветов не было на двух путешественницах, которые только что прибыли и которых сопровождали слуги, согласно правил. И Ля Полак, с трудом поднимающаяся по каменистому берегу Голдсборо, браня своего лакея, хоть и являлась неожиданной гостьей, но вовсе не было нежеланной. Ее силуэт ни малейшим образом не мог быть перепутан с очертаниями фигуры угрожающего эльфа, очень красивого и опасного — дамы де Модрибур, сегодня ставшей мадам де Горреста.

Ля Полак бушевала: из-за своего веса она увязала в мокром песке почти по щиколотку.

— Помоги мне, — сказала она, протягивая остолбеневшей Анжелике свою пухлую руку. — Ну что! Что! Что! Это я! А что ты думала? Что я была не в состоянии, как все остальные, подняться на борт корабля, чтобы нанести тебе визит в твоем Голдсборо, у черта на рогах?

Брызги намочили нечто пышное, похожее на строение из кружев, которое красовалось на ее голове; время от времени она его поправляла, когда оно неуклюже разваливалось.

— Это «фонтанж», — объяснила она. — Кажется, любовница короля, которую зовут, как и тебя, Анжелика, только так и выряжается. И твоя мадам де Горреста ввела это в моду в Квебеке.